Мэри Стюарт - Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила (сборник)

Колин обернулся, увидел меня и сверкнул фонариком.

– Хо! Привет! Вещи подошли?

– Отлично. Теперь я совсем согрелась. Брюки немного тесноваты, только и всего. Надеюсь, не порву их.

– Не заметно, правда, Марк?

Марк послушно повернулся, посмотрел и сказал просто:

– Мальчишка, ой, мальчишка!

Колин со смехом шмыгнул мимо меня в каюту.

– Так-так, – сказала я, – по всему видно, что самочувствие у вас улучшилось.

– Несомненно. Прямо на сто процентов. Смотрите – вон он!

Я бросилась к борту, вгляделась в темноту и тоже увидела ярдах в ста от нас нечто, напоминающее светлую стрелу, несущуюся по кривой к бухте.

– Они правы, он направляется к дому.

– Никола! – окликнул меня с кормы Ламбис. – Что там у них? Есть пристань?

– Нет, но есть плоские камни у кромки воды. Рядом с ними довольно глубоко.

– Как глубоко? – Это спросил Марк.

– Не могу точно сказать, но достаточно глубоко для каика. Стратос сам подходит там на «Эросе», а он побольше нашего. Я там плавала… думаю, будет футов восемь.

– Умница.

Должно быть, я далеко зашла, подумала я, если вдруг так просияла от случайной похвалы поглощенного своими заботами человека. Пятая стадия?.. Одному Богу известно… Все в Его власти, что я тут сделаю…

В следующий момент мои руки встретили реальное, ощутимое тепло – Колин сунул мне кружку.

– Вот, это вас согреет… какао. И как раз еще есть время, пока мы не начали дубасить этих ублюдков.

Дело близилось к развязке. Марк повернулся ко мне, но в этот момент изменилась тональность двигателя и заговорил Ламбис – решительно и спокойно:

– Подходим. Видишь его? Он через минуту причалит. Колин, включи снова огни, он, должно быть, нас уже увидел. Когда мы подойдем, ты пришвартуешься. Я пойду помогу Марку. Возьми багор, ты знаешь, что делать.

– Да. – Мальчик на минуту заколебался. – А если у него пистолет?

– Он не станет стрелять, – сказал Марк. – Хотя бы потому, что не знает, кто мы.

Это, конечно, было верно, но мне уже приходило в голову, что Стратос может догадаться. Но догадается или нет, он знает, что люди с каика спасли меня от его убийственной атаки и неслись за ним если даже и не для того, чтобы с ним расправиться, то уж во всяком случае чтобы подвергнуть его нелицеприятному допросу, что приведет к совершенно нежелательному для него шуму. Иными словами, мы наступали на пятки человеку донельзя раздраженному, готовому на безрассудство.

– Так или иначе, – продолжал Марк, – у нас тоже есть пистолет. Особенно не волнуйтесь.

Я сунула пустую кружку в каюту и закрыла дверь. Я ожидала, что мне тоже предложат уйти туда, но меня никто даже не замечал. Ламбис с Марком перегнулись через борт, всматриваясь в стремительно приближающиеся к нам, едва различимые скалы. Колин на носу держал наготове отпорный крюк. Каик уже буквально наступал на пятки преследуемому.

Стратос, конечно, увидел нас. Но ему нужен был свет, позарез нужен. И когда его лодка подошла к берегу, он, заведомо зная, что этим помогает нам, включил огромные лампы. Я услышала довольное ворчание Ламбиса.

Стратос заглушил мотор, и лодка его, теряя скорость, бесшумно заскользила вдоль скал. Я видела его – эту зловещую фигуру из моего кошмара, – балансирующего в свете ламп с веревкой в одной руке и с багром в другой. Его лодка коснулась камня, заскрежетала, закачалась и остановилась, когда он багром удержал ее. Я видела, как он нерешительно оглянулся. Затем свет погас.

– Готов? – Голос Ламбиса был едва слышен, но он показался мне криком.

– Да, – ответил Марк.

Все трое они, наверное, уже не раз вместе швартовались. Вот и сейчас, даже в полутьме, это было сделано на удивление ловко.

Двигатель коротко взвыл, но тотчас же был заглушен, каик дернулся вперед, потом его занесло в сторону, и он навалился бортом на причаленную лодку. Я услышала, как бедная «Психея» опять заскрежетала по камню, как каик прошуршал по ее борту. В ней никого не было. Стратос был уже на берегу. Я увидела его на миг, выхваченного мечущимся лучом, когда он наклонился накинуть несколько витков троса на кнехты.

Затем Марк, спрыгнув с носа каика, оказался рядом с критянином.

Не успел тот развернуться, как Марк ударил его. Я слышала этот ужасный звук. Стратос, шатаясь, отступил в темноту. Марк бросился за ним, и они оказались вне досягаемости наших огней – пара мелькающих в темноте, исторгающих проклятия теней уже где-то под тамарисками.

Ламбис пробрался мимо меня, неуклюже влез на банку, чтобы спрыгнуть на берег. Колин впопыхах сказал:

– Вот, привяжите ее, – сунул мне в руку веревку, прыгнул вслед за Ламбисом и понесся в темноте по гальке туда, где невиданный скандал нарушил мирный сон деревни.

Переворачивались столы, летели стулья, кто-то закричал в соседнем доме, залаяли собаки, закукарекали петухи. Слышен был крик Стратоса, потом голос Колина, откуда-то раздался пронзительный, испуганный вопль женщины. Стратос не мог бы лучше афишировать свое возвращение, будь тут даже телевизионные камеры или духовой оркестр.

В гостинице вспыхнул свет.

Со всех сторон теперь слышались крики, топот бегущих по деревенской улице, возбужденные голоса людей, идущих с фонарями.

Я вдруг поняла, что мой каик начинает относить от берега. Трясясь как лист от холода и нервного напряжения, я все-таки нашла багор, подтянула каик к берегу, вылезла на скалу. Твердо став на колени, стала наматывать веревку на кнехты. Помню, что делала это очень тщательно, как будто безопасность всех нас зависела от того, насколько аккуратно я наверну веревку на металлические тумбы. Четыре, пять, шесть тщательных оборотов… кажется, я пыталась еще завязать какой-то узел. При этом я все время силилась разглядеть, что там происходит под тамарисками. Потом призрачная схватка сделалась почти совсем неразличимой, и я поняла, что свет в гостинице снова погас.

Послышалась чья-то легкая поступь. Зашуршал под ногами гравий, раздались быстрые приближающиеся шаги по скале. Человека было не видно, он оставался в тени. Но вот мерцающий свет какого-то фонаря коснулся его. Это был Тони.

Я оказалась на его пути. Я застыла, держа в руке веревку. Я не помню, чтобы мне было страшно, но даже если бы и было, очень сомневаюсь, чтобы я могла сдвинуться с места. Он, вероятно, был вооружен. Но он не тронул меня и не обошел – просто перепрыгнул, и притом настолько легко, что, казалось, вот-вот захлопают крылья и польется длинное глиссандо арфы Вебера.

– Извините, дорогая… – торопливо произнес он высоким голосом, слегка запыхавшись.

Прыгнув еще раз, он оказался в страшно закачавшейся «Психее». Веревка резко дернулась – он перерезал ее, мотор с хрипом взревел, и «Психея» настолько резко накренилась, отходя от скалы, что, должно быть, зачерпнула бортом.