Стив Кавана - Защита

Сегодня предстояло сцепиться языками как минимум с четырьмя свидетелями. Придется покороче, не растекаясь. Кеннеди скоро получит подписанный ордер, а черт его знает, что там Артурас подсунул ко мне в квартиру. Наверняка какую-нибудь пакость, которая намертво привяжет меня к его плану и отправит за решетку до конца моих дней.

– Всем встать!

Все поднялись. Я повернул голову, поскольку Артурас отчетливо выругался. Он быстро нажал на отбой на телефоне, что-то шепнул Волчеку и тут же вышел из зала с Грегором, оставив меня за столом защиты с Волчеком и сидящим позади в качестве няньки Виктором. Что там у него произошло? Я надеялся, что вся эта кутерьма просто из-за того, что им никак не связаться с Элвином, который наверняка уже очухался, но по-прежнему надежно прицеплен наручниками к батарее. Однако интуиция подсказывала кое-что другое – подсказывала, что Артурас пытался связаться с Элейной, но так и не дозвонился. Если он заглянет в квартиру в Сёверн-тауэрс, до которой рукой подать, и обнаружит, что всех там перебили, а Эми исчезла, тогда все кончено. Артурас ударится в бега, а потом обязательно найдет способ поквитаться со мной и моей семьей. Сейчас нельзя об этом даже и думать. Эми надежно упрятана в мафиозной крепости, за которой присматривает как минимум одна правоохранительная структура, так что в настоящей момент хотя бы она в безопасности.

Я повернулся спиной к скамье присяжных, рассчитывая увидеть Гарри, сидящего по соседству с судьей Пайк. Его там не было. А Гарри был край как нужен – на случай, если влипну в какую-нибудь поганку.

Мириам поднялась со своего места. Сегодня она тщательно избегала любых разговоров со мной. Ни записок, ни улыбочек, и, видно, для большего куражу она напялила сегодня еще более короткую юбку, тем вчерашняя, которая и без того была на грани приличий.

– Государственное обвинение вызывает Тони Геральдо.

Ошибочка. Мириам этого еще не просекла. Задумала вызвать у суда сочувствие к жертве, но слишком спешит. Лучше было ту девицу из клуба первой вызвать. Никки Бланделл привязала бы Волчека к спору с жертвой за день до убийства. О чем спор, сама она не слышала; видела только потасовку. Так что у присяжных вполне логично возник бы вопрос: о чем спорили-то? Тут бы Мириам и вызвать Тони, он все растолковал бы. Следуйте логике присяжных, подсовывайте им задачки на уровне «дважды два». Они это любят.

Оглядев зал, я увидел Тони, который с понтом, как по бульвару, направлялся к свидетельской трибуне. При виде его нагловатой самодовольной физиономии можно было предположить, по какой причине Мириам вызвала его первым. Поняла, видать, что он не особо-то расположен к сотрудничеству, так что переключилась на режим минимизации потерь: разделаемся поскорей с самым мутным свидетелем, а уж потом как вдарим! В общем, вначале кислое, а вкусности на потом.

Волчек напряженно сверлил взглядом Тони. Прикидывал, наверное, что он купил за четыре лимона баков. Пульт держал в руке. Мне его было хорошо видно – прятал он этот черный брелочек совершенно по-лоховски. Настоящий пульт был надежно укрыт у меня в кармане.

Сверкающий костюмчик Тони – это нечто. Добавьте к нему пижонские кремовые туфли, черную как смоль рубашку и белоснежный галстук – вылитый сутенер из третьеразрядного кино. Присяжные вряд ли с ходу прониклись к нему симпатией. Походняк – тоже отдельная песня. С каждым его самодовольным шагом подковки манерных туфель громко клацали, отчего по залу с треском заметалось эхо.

Едва он забрался на свидетельскую трибуну, как к нему сразу же бросилась Джин, секретарь суда. Когда она увидела, что он жует жвачку, то вся аж перекосилась. Протянула ему ко рту руку с салфеткой. Челюсть Тони мерно ворочалась, издавая громкое чавканье. К присяге Джин всегда относится серьезно, чертовски серьезно. К счастью, Тони послушно выплюнул резинку в подставленную салфетку.

– Можешь оставить себе, красотка, – сказал он при этом.

Кое-как ухитрился без ошибок зачитать слова присяги по бумажке, положив руку на Библию, и тут же плюхнулся на стул, не дожидаясь, когда судья ему это разрешит.

– Мистер Геральдо, – начала Мириам, – не затруднит ли вас объяснить присяжным, в каких отношениях вы находились с потерпевшим по данному делу, Марио Геральдо?

Молчание.

– Мистер Геральдо? – встрепенулась Мириам.

Никакого отклика. Тони просто сидел, как пень. Присяжные дружно наклонились вперед.

Не поднимая головы, я чувствовал, как глаза Мириам прожигают меня насквозь на манер двуствольного лазера.

– Мистер Геральдо, сообщите, пожалуйста, свою дату рождения для протокола, – зашла она с другого конца.

Я не удержался, чтобы не склонить голову еще ниже, когда услышал ответ – тот самый заготовленный ответ, написанный мною для Тони тогда в ресторане; ответ, который Тони выучил наизусть.

– Отказываюсь отвечать на том основании, что имею право не свидетельствовать против себя.

Судья посмотрела на Мириам. Потом обе посмотрели на меня. Мириам переступила с ноги на ногу, слегка приоткрыв рот. Похоже, была оскорблена в лучших чувствах и приготовилась выдать мне такую репрессалию [28] Адвокат Эдди или не адвокат? Репрессалия (от лат. repressaliae) – решительные действия ответного характера. , по сравнению с которой Хиросима покажется детской хлопушкой. Присяжные всегда чувствуют, когда что-то идет наперекосяк, а сейчас этот «наперекосяк» был такой ясный, как если б в метро прямо у вас перед носом с рельсов сошел поезд и в вас полетели обломки вагонов и дымящиеся кишки.

– Разрешите напомнить вам, мистер Геральдо, что вообще-то вы подписали с прокуратурой соглашение о правовом иммунитете. Если вы сегодня нарушите это соглашение отказом в даче показаний, то отправитесь прямиком в тюрьму.

Тони молодец, ничего не ответил. Правда, лучше б он при этом так не лыбился.

Лицо Мириам вспыхнуло, и на миг она потеряла дар речи. Потом-таки собралась что-то высказать, но вовремя прикусила язык. Судья пришла к ней на выручку.

– Миз Салливан, вы можете подать заявление о придании этому свидетелю статуса враждебно настроенного, но пока вы еще этого не сделали, не устроить ли нам пятиминутный перерыв, чтобы вы могли хорошенько обдумать свои дальнейшие действия?

И с этими словами покинула зал.

Я встал, присел на край стола и скрестил на груди руки в ожидании тирады, которая должна была неизбежно последовать от Мириам. Ждать пришлось недолго.

– Сволочь ты, Эдди! Ты хоть понимаешь, что творишь? Это же попытка повлиять на государственного свидетеля! Совсем чокнулся?

– Нет. Я его адвокат. Так уже вышло, что я представляю Тони Геральдо по тем обвинениям насчет наркоты. Все, что я могу сказать по этому поводу, это что у меня совсем недавние инструкции.