Татьяна Арутюнова - Чудачка из Железки [СИ]

— Марина, не хочу тебе говорить о нём то, что знаю. Но он может подставить тебя только так!

— Ты меня расстроила, подруга. А я уже собралась увольняться.

— Надеюсь, ты не сообщила ему, где сейчас работаешь?

— Сказала, что в фирме, а в какой — не объяснила.

— Ну, хоть на это у тебя ума хватило. Ведь Дмитрий спокойно смог бы договориться со своим отцом, уволить тебя, чтобы вынудить пойти работать к нему.

— Ты знаешь, наши отношения зашли уже слишком далеко. Ты так ошарашила меня своими предостережениями, что я теперь не знаю, как к нему относиться.

— Марина, ты же прекрасно знала, за что его тогда на рынке задержали, а сейчас говоришь, что я тебя ошарашила.

— Но его же отпустили! Значит, его участие в том преступлении не подтвердилось. Он и сам рассказал мне, что в суде ему было принесено извинение. Что девушка, которая подала на него в суд, какая-то неадекватная.

— Да адекватная она! — не выдержала я. — Ей вернули деньги за квартиру, которую отобрали у неё обманным путём. Она и этому была рада. Скорее всего, перед судом её запугали, что вообще ни с чем останется, если будет требовать наказания Дмитрия и его подельника за попытку убить её и за другие делишки. Её же накачивали какими-то снотворными или психотропными веществами. Все мы уверены, что Дмитрия откупил отец. Суд по части отравления Антона и Олега продолжается. В преступлении обвиняют совершенно невиновную девушку Веру Осипову. Она работала офис-менеджером в одном из московских филиалов вашей фирмы. Её тоже уволили. Представляешь, Вера ждёт ребёнка от Антона.

Я перестала говорить, и Марина молчала.

— Алло! — громко сказала я, подумав, что связь прервалась.

— Не кричи, я здесь, — металлическим голосом ответила она.

— Тогда почему молчишь?

— Потому что я тоже жду ребёнка от Зверева! — произнесла она плаксивым голосом. И я ещё повоюю!

— С кем? — испугалась я её истерики.

— Со всеми теми, кто хочет оставить моего малыша без отца!

И тут она зарыдала.

— Подруга, не реви, успокойся, обдумай всё хорошо и слушай своё сердце. Поняла?

Она вдруг рассмеялась сквозь слёзы и зашмыгала носом:

— Ладно. Пока.

Сон улетучился. Я лежала и думала о том, что, возможно, скоро породнюсь с Маринкой, коли она успела влюбиться в Дмитрия и надеется на брак с ним. Сомневалась в том, что он любит её, и в том, что ему нужен ребёнок, которого она ждёт.

Наступил день 8 марта. Вечером Олег приехал с букетом цветов, шампанским и коробкой конфет. Поздравил меня с праздником, наговорил мне кучу лестных слов и пожеланий. Мы быстренько вдвоём приготовили праздничный ужин и уселись за стол. Первый тост он произнёс в мою честь. Я уже достаточно хорошо изучила своего Олежку и поняла, что его что-то гложет.

Он сидел, как-то неестественно пыжился, ёрзал на месте, вздыхал. Его поцелуи не были чувственными. Потом вдруг краска ударила ему в лицо. Он полез в карман, вытащил маленькую бархатную коробочку и протянул мне.

— Это тебе.

— Мне? — опешила я.

Медленно открыла её и посмотрела внутрь.

— Какое красивое!

— Брюлик, — подчеркнул Олег.

Я надела его на палец, отставила руку на расстояние и стала любоваться сверкающими переливами камня.

— Жанна, — начал страдальческим голосом говорить Никитин, — я хочу познакомить тебя с моей мамой.

От неожиданности я уронила руку на колени и спросила:

— Зачем?

— Ну, как, зачем? Ты же понимаешь, у меня к тебе серьёзные намерения. Нам с тобой пора подумать о создании семьи.

— Ты таким способом пытаешься сделать мне предложение?

— Типа того.

— А без знакомства с твоей мамой никак нельзя обойтись?

— Почему ты не хочешь с ней знакомиться? — обиделся Никитин. — У меня мировая мать.

— Общение с твоим отцом принесло мне много неприятных моментов. Я боюсь повторения их после знакомства с мамой.

— Жанна, для меня очень важно познакомить тебя с ней.

— Тебе интересно, как она меня оценит?

— Нет, мне нужно её благословение, что ли. Хотя то, как она тебя воспримет, мне тоже не безразлично. Ведь всем нам предстоит стать родными людьми. А для этого мы должны почувствовать, что сможем сосуществовать в гармонии друг с другом.

— Олег, сейчас не время говорить о создании семьи.

— Почему?

— Давай подождём, когда пройдёт год со дня смерти моего папы, а потом решим, создавать нам семью или нет.

— Это так важно для тебя? — удивился он.

— Так принято. Нельзя играть свадьбу раньше этого срока.

— Давай распишемся без свадьбы, — предложил он.

— Нет! Так я не согласна! Я хочу свадьбу!

— Ну, хорошо, хорошо, — согласился он, — свадьбу, так свадьбу. Объясни, что мешает тебе познакомиться с моей матерью сейчас?

Я тихонько сняла кольцо и вставила его снова в коробочку.

— Подаришь мне его по истечении года со дня смерти папы, — произнесла я, продвигая коробочку по столу к Олегу. — Не обижайся. Сейчас я знакомиться с твоей мамой не буду. Давай дождёмся окончания судебных разборок по вопросу вашего с Антоном отравления. Кто его знает, может, завтра на скамье подсудимых вместо Веры окажусь я.

Вечер был испорчен. Мы посидели ещё немного молча, потом Олег попрощался и собрался уходить.

— Тебе нельзя садиться за руль, ты же шампанское пил.

— У родственницы переночую, — буркнул он и вышел за дверь.

Его непонимание здорово разозлило меня. В правильности своих решений я ничуть не сомневалась.

Олег не давал о себе знать уже месяц. Я принципиально не звонила ему.

— Он должен научиться уважать мои мнения, — твёрдо решила я. — Тем более, что они правильные.

Я словно предвидела всё наперёд. Мне пришла повестка из суда. Предписывалось явиться одиннадцатого числа к десяти часам утра.

— Что же делать? Если я сяду на поезд, идущий туда в семь часов двадцать минут, то приеду туда почти в десять часов. А ещё придётся какое-то время добираться в суд от вокзала. Опоздаю минут на пятьдесят. Интересно, Веру вызывают в суд?

Я набрала её номер и спросила, получила ли она повестку.

— Нет, — ответила она, — пришла только Антону. Но я с ним всё равно поеду. А ты, почему спрашиваешь?

— Мне пришла повестка.

— Да? — удивилась она. — Интересно, что на этот раз там задумали?

— Не знаю. Вы как будете туда добираться, на поезде или на машине?

— На машине.

— На своей или Никитинской?

— На своей, а что?

— Меня прихватите с собой?

— Конечно, прихватим. Впереди ещё четыре дня. Давай через два дня созвонимся.

Попрощавшись с Верой, я подумала:

— Эх, надо было спросить, Олег в их машине поедет или на своей? А то будем сидеть с ним вдвоём на заднем сидении и демонстративно игнорировать друг друга.

Вечером на домашний телефон мне позвонила Мария Мироновна.