Галина Романова - Исповедь обманутой жены [litres]

– Представляешь, что бы было, успей ты ляпнуть, что видела этого упыря накануне вечером? Что он просил у тебя десятку? Что ты помчалась за деньгами, принесла ему их. Он хоть пощадил тебя, вовремя смылся. А то нашли бы у него твои деньги. Сняли отпечатки пальцев. Даже думать об этом не хочу! – Саша зажмурилась и с силой замотала головой. – Это был бы новый комок испытаний для тебя. Очередные проблемы.

– Да… Представить страшно, что было бы, найди они у моего соседа, который вдруг решил стать трупом, мои деньги! – понизила голос до шепота Лера.

Схватилась за ложку, лихорадочным движением закинула в рот густого овощного супа.

– Так что же от тебя хотел участковый ваш, я так и не поняла точно?

– Все какую-то информацию с меня требовал. Вы, говорит, не могли не знать, с кем он общался. С кем говорил. Должны были, говорит, слышать его телефонные разговоры. Видеть его друзей. Собутыльников, в конце концов. Должны были, говорит.

– А ты что? – Сашка ковырнула вилкой рыбный салат, выглядевший весьма неаппетитно.

– А я говорю: да, должна, но не слышала, не видела, потому что избегала общения, встреч и все в таком роде.

Она снова зачерпнула супа, сочла, что он недостаточно горяч и полезен. Из всех овощей она смогла распознать лишь лук, морковку и зеленый горошек. Все остальное – картошка. А цена на него была о-го-ого какой! В другом месте за эти деньги можно было взять стейк лосося на гриле. Но Сашка – вечная выпендрежница – притащила ее именно сюда. Модное место! Много полезных людей. Можно засветиться.

Так она утверждала, без конца вращая головой по сторонам. И к своему рыбному салату даже не притронулась. А он стоил в два раза дороже овощного супа.

– Молодец. Ответ верный, – покивала Сашка, сосредотачиваясь на подруге. – Мы с Алексом с утра эту ситуацию обсудили. Он даже тебя похвалил.

– Ой, спасибо, – рассмеялась Лера. – Первый раз за столько лет! Похвала в мой адрес из его уст.

– Зря ржешь. – Саша вздохнула, в очередной раз осмотрела обеденный зал. – Блин, ни одного знакомого… Зря смеешься, Лера. После того, как твой бывший муж исчез в неизвестном направлении. А соседи снизу слышали звуки, похожие на выстрелы. И еще и имя твое звучало. У тебя могли быть большие неприятности. Если бы…

– Если бы что?

– Если бы вместо трупа твоего соседа полиция нашла труп твоего бывшего мужа, вот что!

Дмитрий вышел за железные ворота. Равнодушно скользнул взглядом по хмурому небу.

Еще несколько лет назад подобная погода вызывала у него хандру. До нервного зуда хотелось жары, солнца. Чтобы лучи его непременно пробивались сквозь стрельчатые листья пальм, разбрасывая ажурные тени. Чтобы нагревали песок до такой температуры, что по нему невозможно было ходить без обуви. Чтобы полоса прибоя была теплой, кромка волны ажурной, бредущая рядом женщина – прекрасной.

Все в прошлом. Все!

И желания, и возможности.

Он не мог теперь позволить себе зимний отдых в теплых странах. Не мог себе позволить билет на самолет. Дорогой отель. Дорогую прекрасную женщину. Он ничего из своей прошлой жизни не мог себе позволить.

Он мог позволить себе просто жить. Ну и еще ненавидеть. Ну и отомстить, конечно же. Это стимулировало его все годы заключения. Это помогало выживать. Помогало свыкаться с тюремным режимом. Помогало нормально воспринимать людей, которые его окружали.

А окружали его преступные элементы, как сказала бы его мама, будь она жива. И хотя каждый второй восклицал, что он не виновен, что попал сюда по судейской ошибке, по наговору, Дмитрий знал – это ложь. Случались, конечно же, ошибки, случались, но крайне редко.

– Дыма без огня не бывает, Димон, – утверждал его сокамерник – уголовник со стажем. – Просто так никого за зад не возьмут. Значит, что? Правильно, были предпосылки. Ты вот, небось, тоже считаешь, что попал сюда по ошибке? Что не виновен?

Дмитрий лишь пожимал плечами.

Конечно, он был виновен. Он обходил закон. Не раз. Так делали многие его знакомые бизнесмены. Он делал тоже. Но им это сходило с рук. Его взяли.

– Вот, а я что говорю! – поучал его сокамерник. – Все виновны. Сидят не все. А и ты не сиди, Димон. Ты просто живи, и все. Людишки везде живут. Везде приспосабливаются. И ты живи. Придумай себе мечту. И живи с ней. Глядишь, и сбудется.

Орлов придумал себе месть. Месть, которая должна будет непременно свершиться, когда он выйдет на свободу. Он непременно накажет тех, из-за кого он очутился на нарах. Начнет с бывшей жены – Ирины. От нее перейдет к ее любовнику – тому, кто отобрал его бизнес. После друга наступит очередь бывшего зама и помощника Дмитрия.

Этому иуде он отводил особое место в своих мечтах. И месть особенную – изощренную. Потому что его вины во всех бедах Орлова было девяносто пять процентов.

Жена что? Жена просто изменила, просто отсудила половину дорогой квартиры, которая досталась Орлову в наследство. Он мог бы оспорить. Мог. Не стал. Почему?

– А потому что дурак! – воскликнул его сокамерник, когда узнал всю историю. – Надеялся, что тем самым вернешь ее? Что если будешь у нее мелькать перед глазами день и ночь, то вернешь?

Честно? Надеялся. И еще как! И даже не съезжал в достроенный дом, который удалось оградить от раздела имущества путем некоторых хитроумных ходов.

Ее любовник? Виноват, конечно. Влез между ним и Ириной. Запудрил ей мозги. Наобещал с три короба. И потом куда-то очень вовремя слился. Его вины с него Дмитрий, конечно же, не снимал. Но считал его виновным ровно на пять процентов.

А вот своего зама…

Тому отводилось особое место в сладких мечтах о мести. Он и никто другой сдал его полиции. Он и никто другой помог отжать его бизнес, помог ментам с показаниями на хозяина.

Как он, интересно, теперь поживает? Иуда!

– Убью суку! – обещал себе и сокамернику Дмитрий.

– И снова дурак, – разочарованно щелкал языком старый уголовник. – Какое в том удовольствие? Ну, сдохнет он, и что? Ты снова сядешь. Его больше не будет. Пустое это. Неумное. Ты лучше заставь его мучиться. Заставь страдать, бояться. Лучше преврати его жизнь в ад. И наблюдай со стороны. И получай удовлетворение.

Убедил! Дмитрий уже почти придумал, как станет действовать. Уже почти знал, с чего начнет.

Он еще раз, надеялся – в последний, обернулся на железные ворота зоны. И медленно побрел на автобусную остановку. По его сведениям, автобус должен подойти минут через двадцать. Успеет не замерзнуть. Успеет не намозолить глаза людям, которые тоже будут ждать автобуса.

С первого взгляда ясно же, кто он. По скрипучим лобастым ботинкам, по черной дешевой куртке и бритой голове – сразу ясно, что он сиделый. С ним наверняка рядом никто не захочет сесть. Сочтут – западло. Сочтут, что запачкаются. Будто они – эти чистые пассажиры – застрахованы и от сумы, и от тюрьмы.