Джордж Кокс - Видимость правды

Боллард не сказал на это ни слова, а Стэндиш расстегнул куртку и наклонился вперед, сидя на стуле; глаза его сузились, взгляд стал задумчивым и виноватым.

— Похоже, что этот Флеминг был законченный подлец. Ты говоришь, он дважды привлекался за оскорбление личности и непреднамеренное убийство? Подходящий тип, если бы потребовался наемный убийца.

— Да, этот парень собственного брата уложил бы, если бы ему хорошо заплатили, — сказал Боллард.

Потом, когда до него дошел смысл сказанного Стэндишем, он переспросил:

— Как, как ты сказал?..

— Я вот думаю, не нанял ли его кто-то, чтобы сбить Уолтера Тримэйна и выдать все за несчастный случай.

— Погоди-ка, погоди… — И Боллард сердито нахмурился.

Стэндиш быстро продолжал, тон его был напряженным, но спокойным. Он объяснил, что просмотрел тот случай трехмесячной давности и освежил в памяти детали.

— Слушай внимательно, — сказал он. — Тримэйн был компаньоном в процветающей маклерской фирме. Он любил выпить, но в течение недели не пил. Как и многие, он давал себе волю по субботам, ходил в ресторан, всегда в одном и том же ночном клубе ужинал, танцевал и пил. Он всегда напивался, но держался в рамках приличий. У него была привлекательная жена, намного моложе его, которая тоже любила развлечься и выпить — но не напивалась, как Тримэйн.

Он помедлил, потом сказал:

— В ту субботнюю ночь они вышли из клуба и стали переходить улицу, пробираясь между двумя припарковавшимися машинами. Было 1.30. За двадцать минут до этого Джордж Флеминг вышел из небольшого бара на этой же улице. Он пробыл там два часа, но за это время выпил только два виски с содовой. Ему не сразу удалось завести машину — кстати, подержанную, — и это дало ему необходимый запас времени. В конце концов мотор заработал; по его словам, учти, он вырулил на мостовую и быстро набирал скорость, когда Тримэйн и его жена вышли из-за двух машин ему наперерез.

Стэндиш махнул рукой.

— Наехал на Тримэйна почти в упор, смерть наступила практически мгновенно. Жена осталась невредимой. Когда она успокоилась, то объяснила свое спасение, — ты помнишь? — она сказала, что ее муж, который был в стельку пьян, успел оттолкнуть ее назад, к машинам, за мгновение до наезда. Насчет его состояния в тот момент нет никаких сомнений. Я делал вскрытие по горячим следам, и процент алкоголя в крови указывал на то, что в момент наезда он был пьян до бесчувствия.

Боллард, который слушал очень внимательно, покачал головой:

— Ну, и что это доказывает, кроме того, что это был очередной несчастный случай? Твое медицинское освидетельствование только подтверждало эту версию, так суд ее и воспринял.

— В то время это был единственный вывод. Если бы удалось доказать, что существует какая-то связь между Флемингом и Уолтером Тримэйном или любым из троих, кому эта смерть была выгодна…

— Но такой связи не обнаружили.

— Тогда — нет.

— И сейчас — нет.

— Я хочу сказать, что несчастный случай с Тримэйном мог оказаться очень хитрым способом убийства, которое трудно раскрыть. И тот, кто пил с Флемингом и подсыпал ему порошок… — Он не закончил фразу и вынул из кармана листок бумаги.

— Я имею в виду следующее, — сказал он. — Сегодня утром, перед тем, как прийти сюда, я навел кое-какие справки. Состояние Тримэйна оценивалось приблизительно в 50 000, оно перешло к его жене. Имелся еще и страховой полис, по которому его жизнь была застрахована на сумму сто тысяч долларов, с условием выплаты двойной суммы. Был и еще один, обычный страховой полис, на сто тысяч долларов, на имя Уоррена Чоута, его компаньона, который выкупал таким образом долю Тримэйна в акционерном капитале компании. Чоут имел аналогичный полис и для аналогичной цели; а именно: если один из компаньонов умрет, сто тысяч выплачивается наследникам умершего, а оставшийся компаньон становится единственным владельцем фирмы.

Он помедлил, проверяя, следует ли Боллард его рассказу, затем продолжил:

— Далее, у Тримэйна есть младший брат, Дональд, которому 27 октября исполняется тридцать пять лет. Их отец оставил состояние больше ста тысяч, но он явно не доверял Дональду, потому что оставил причитавшуюся Дональду половину под контролем Уолтера. В свой ближайший день рождения Дональд получит 50 000 — он бы и так их получил, но со смертью Тримэйна мы имеем следующее. Вдова получает примерно сто тысяч из состояния Тримэйна плюс половину страхового полиса с выплатой двойной суммы — то есть сто тысяч долларов. Это составляет около двухсот тысяч. Брат, Дональд, получает другие сто тысяч по этому полису плюс оставшуюся половину обычного полиса — то есть всего сто пятьдесят тысяч, — Стэндиш постукал свернутым листом по ладони, — но ему не выплачивают все это до достижения тридцатипятилетнего возраста.

Болларду все это было не особенно интересно, но он слушал, потому что Стэндиш был его старым другом. Наконец, он поднялся и сказал:

— Ну, хорошо. Вдова получит свои 200 тысяч, когда умер Тримэйн, компаньон получил фирму. Брат получит 150 тысяч, когда ему исполнится 35 лет, плюс 50 тысяч после смерти отца. Вполне допускаю, что они были рады, когда сшибли этого Тримэйна. Они стали все богаче в результате его смерти. Но как со всем этим связан Джордж Флеминг?

Он быстро продолжал, не дожидаясь ответа. То, что он говорил, не звучало ни враждебно, ни с издевкой, потому что он знал Стэндиша еще со времен его ассистентской работы, и уже тогда молодой врач серьезно интересовался раскрытием преступлений. Он считал, что Стэндиш не бросил работу медицинского эксперта именно из-за этого интереса, хотя Стэндиш не признавался в этом даже самому себе.

— Слушай, док, — сказал он. — Я, кажется, знаю, как мне поступить на этот раз. Думаю, что мы получим обвинительное заключение. Затем ты придешь ко мне с реальными доказательствами в пользу твоей версии, и я тебя выслушаю. А до той поры пусть этим займется полиция.

Стэндиш отложил листок и встал. Он сказал, что Боллард, видимо, прав. У него просто возникла вот такая мысль, и, как ему показалось, ответ был не так прост, как показалось Болларду. Затем, когда ему пришла в голову еще одна мысль, он сказал:

— А что с этой девчонкой у твоей двери? Ты ее задержишь?

— Я еще не думал об этом; а что?

— Да похоже, что она уже на пределе. Боюсь, что тебя ждет истерика.

— Истерика, говоришь?.. — Боллард озабоченно посмотрел на Стэндиша. — И что мне с ней делать?

— Ну, если ты не собираешься задерживать, я отведу ее домой, дам пару таблеток. От нее будет больше толку, если дать ей отдохнуть.

Боллард выслушал совет с уважением.

— Разумеется, — сказал он. — Так и сделай, ладно? Я не хочу из-за нее неприятностей.

Он открыл дверь и подошел с врачом к девушке, которая, казалось, и не пошевельнулась за время их разговора. Ее тонкое лицо все еще было сероватым, а взгляд — неподвижным.