Наталья Андреева - Гроzа [litres]

– Квартиру можно снять.

– На какие деньги? Разве у тебя или у меня есть работа? Или хотя бы сбережения.

– На работу я устроюсь.

– Боюсь, ты мало знаешь о жизни в Москве, – вздохнул Борис. – Сейчас лето. Ни квартиру, ни работу найти практически невозможно. Жизнь замерла. Давай немного подождем, – вкрадчиво сказал он.

– Сколько?

– Хотя бы до осени.

– Но я не могу здесь остаться!

– Неужели тебе не к кому уехать? У тебя же есть родственники.

– Только мама. Я выросла без отца.

– Тогда езжай к маме.

– Хорошо. Но мы будем видеться?

«Ага. Сейчас». Борис уже понял, что Кудряш кругом прав. И надо держаться за него, а не цепляться за химеру под названием «любовь». Это был секс, и ничего больше. Но разве можно ей об этом сказать? Ведь она не от мира сего. Жена с таким характером все равно что камень на шее. «Как-нибудь проживем, главное, что мы любим друг друга». А как прожить, должен будет думать он.

От того, что его хотят нагрузить ответственностью, Борис был в ужасе. Стать главой семьи?! Сначала жена, потом дети… И конец красивой жизни. Квартирка в ипотеку, садик поближе к дому, выходные в мегамолле, с тележкой, забитой покупками…

Борис словно увидел себя, располневшего, ведь денег на фитнес хватать не будет, с поредевшими волосами и потускневшим лицом, в джинсах, купленных на распродаже, и растянутой толстовке. В тележке сидит двухлетний ребенок, другой, постарше, цепляется за толстовку, а жена, в таком же растянутом свитере и дешевых джинсах, роется в сумочке, чтобы достать купоны на скидку. Борис вздрогнул и в ужасе покосился на сидящую рядом женщину. Теперь она не казалась ему такой уж красивой.

Слава богу, Катерина не стала настаивать. Уже показался их пляж, и луна по-прежнему серебрила речную воду. Только ветер усилился, и даже сосны не защищали от его порывов. Купаться сегодня было некомфортно. Это уже была не сказка со счастливым концом, а бытовая драма, да еще и в декорациях маленького провинциального городка. Борис вдруг ощутил всю ее убогость. Начиная от чувств, палитра которых была так бедна, что между черным и белым не нашлось достаточно оттенков, чтобы расстаться без надрыва. И заканчивая убогими домами и отвратительными дорогами, на которых машина Бориса и сам он в этой машине смотрелись нелепо. Словно тропическая птица залетела в березовую рощу и попыталась там спеть. Но все не обрадовались, а удивились. А потом стали ее гнать: не ко двору пришлась.

Катерина все пыталась к нему приласкаться. Интуитивно она чувствовала, что именно влекло к ней Бориса все эти дни, и изо всех сил пыталась его удержать. Но Стасов уже понял, что то же самое может легко получить и в другом месте. Быть может, не с такой страстью, но качество жизни от этого не изменится. А качество жизни – это главное.

– Мы словно прощаемся, – пожаловалась Катерина.

«Так и есть», – Стасов через силу погладил ее по волосам:

– Не расстраивайся. Ты еще можешь помириться с мужем.

– Что ты сказал?!

Она смотрела на него с огромным удивлением. Глаза расширились так, что стали похожи на две луны. Их цвет теперь был таким же: не зеленым, а серебристо-серым, как вода в реке.

– Не ты первая, не ты последняя, – на губах опять стало кисло. Борис еле-еле выдавливал из себя эти банальности, а других слов, настоящих, у него не было. То есть они, конечно, были, но ее бы они не устроили.

– Холодно, – поежилась Катерина.

– Да, нам пора, – он встал и протянул ей руку.

– Быть может, ты поговоришь с дядей? – она еще цеплялась за соломинку.

– Хорошо, – охотно согласился Стасов.

Можно и поговорить. Точнее, пообещать, что он поговорит.

В город возвращались молча. Когда Катерина вышла из его машины, Стасов вдруг почувствовал невероятный прилив сил. Освободился! Теперь надо поскорее отсюда уехать.

– Я тебе позвоню? – с надеждой спросила Катерина.

– Конечно. Звони, пиши в WhatsApp , – он готов был пообещать ей все, что угодно, лишь бы Катерина сейчас ушла. А то начнется истерика.

И она ушла.

«Как-нибудь рассосется, – подумал Стасов, заводя мотор. – Муж у нее тряпка. Простит, куда он денется. А я уеду за границу. И постараюсь больше в этот сраный Калинов не возвращаться».

Он даже не заметил, как выругался. Ему мучительно хотелось снять ботинки и надеть кроссовки, а лучше кеды.

Тихон вернулся после обеда. К завтраку Катерина не встала, а когда она, наконец, спустилась выпить чашку кофе, свекровь, которая словно поджидала Катерину на кухне, ехидно спросила:

– Нагулялась, сучка рыжая?

Катерина вспыхнула. Мария Игнатьевна знает, что ночью ее сноха опять выходила из дома!

– Я думала, ты не вернешься, – с намеком сказала свекровь. – Да-а… Я тебя, оказывается, совсем не знала… Бесстыжая ты. И с характером. Может, и судиться с нами будешь? – с любопытством спросила она. – Сразу скажу: шансов у тебя нет. Надо было ребенка рожать.

– Мне ничего от вас не надо!

– Все так говорят.

Катерина не выдержала и с чашкой остывающего кофе ушла наверх, к себе в комнату. Когда хлопнула входная дверь, книга выпала у Катерины из рук. Вот сейчас все и решится.

«А при чем здесь Тихон? – спохватилась она. – У него нет своего мнения, ему диктует, что делать, свекровь». Внизу раздались голоса: Тихон беседовал с матерью. Вернее, она ему что-то сердито выговаривала, а он молчал. Катерина не выдержала и спустилась вниз. Ожидание ее изматывало.

Внизу стоял незнакомый худой мужчина с темным ежиком волос на голове, весь какой-то помятый, точнее сказать, полинявший. Катерина с трудом узнала мужа. Тихон поднял на нее измученный взгляд и сказал:

– Здравствуй, Катя.

– Как доехал? – равнодушно спросила она.

– Вот, полюбуйся, – пальцем показала на нее свекровь. Словно учительница на школьную доску. А ну-ка посмотри, сынок, сколько здесь грамматических ошибок! Двойка!

– Говорят, ты без меня загуляла? – без всяких эмоций спросил Тихон.

По бесцветному лицу мужа Катерина видела, как ему на это наплевать. Похоже, он думает только о том, чтобы опять напиться. Окунуться с головой в спасительный виски и оказаться в уютном коконе, куда голос матери доходит с трудом.

– Да, я решила от тебя уйти, – она тоже старалась казаться спокойной.

– Что ж… А может, передумаешь?

– Тихон, да ты что! – взвилась свекровь. – Она нас опозорила на весь город! Я выйти никуда не могу! Все показывают пальцем и смеются! Моя сноха – шлюха! Она изменила тебе с Борькой Стасовым!

– Вот как? – Тихон впервые проявил эмоции. – Забавно.

– Тебе забавно?!

Тихон затравленно посмотрел на мать:

– Ну чего мне ее, убить за это, что ли?

Катерина подошла к мужу и покорно подставила щеку:

– На, бей.

Муж опять посмотрел на мать.