Дженнифер Роу - Мертвая хватка

– Но мать была слишком напугана и не находила сил что-либо предпринять. Не могла бороться за себя и за сына. Как Макс ни старался, сдвинуть ее с места так и не сумел.

Тот день, когда пришли полицейские и сообщили, что отца убили в пьяной драке, стал самым счастливым в жизни Макса. Но вскоре случилась трагедия: через год умерла мать. Не пережила какой-то банальной болезни – воспаления легких или чего-то подобного. Макс сказал, что ей просто не хватило воли к жизни. Она не хотела и не могла постоять за себя и оттого умерла. А он остался один. И тогда понял, что всегда был одинок.

Берди вспомнила его портрет в гостиной. Одинокий Макс. Взрослый человек, в душе которого все еще живет ребенок. Как и в каждом из нас. Вот только прежде она не понимала этого.

– Что Макс сказал тебе сегодня утром, по телефону? – спросила она. – Почему ты приехал?

– Сказал, что сходит с ума, – просто ответил отец. – И больше почти ничего, только попросил навестить его. Поэтому я и приехал. Думаю, не зря. Одно плохо: я начал волноваться не только за него, но и за тебя. – Ангус постучал ладонью по капоту. – Что мне с тобой делать?

– Что делать? – повторила Берди. – Только одно: ехать домой и не волноваться. Поверь: я отлично знаю, чего хочу.

Действительно ли она знала, чего хочет? Через полчаса Берди сидела в гостиной в одиночестве и размышляла. Однако сомневаться уже не приходилось. Решение принято. Колеса пришли в движение. Оставалось лишь играть роль и надеяться. Она посмотрела на тускнеющее небо. Почти шесть часов. Обычно в «Третьем желании» в это время подавали напитки, но сегодняшний вечер не похож на другие. Макс лег в постель. Дуглас наконец начал собирать вещи, решив провести ночь в мотеле. Уэнди поднялась в свою комнату. Бервин скрылась в студии. Иза ушла, – наверное, перелезла через сетку, потому что, когда Берди вернулась, ее уже не было, а в калитку она не выходила. После всего сказанного не следовало удивляться ничему. Берди клюнула на брошенную Максом наживку и создала между собой и остальными обитателями дома пропасть, мост через которую способно перекинуть только разоблачение преступника.

Сверху доносился скрип половиц: люди ходили по комнатам, – а внизу царила тишина. Берди на цыпочках подкралась к телефону и сняла трубку. Как она и предполагала, обычного гудка не было: кто-то снял трубку с одного из дополнительных аппаратов. Теперь она не смогла бы отсюда позвонить, даже если бы захотела.

Решив освежиться в бассейне: жара еще не отступила, – Берди заглянула в квартиру экономки, надела купальник и, набросив на плечи полотенце, вернулась в кухню и прошла через холл в гостиную. Входная дверь была приоткрыта. Берди повернулась к ней спиной и направилась в противоположную сторону, к бассейну.

В полном безветрии океан притаился в ожидании. Небо хмуро, тяжело нависло, обещая грозу. После прохладного сухого воздуха в доме влажная духота на улице угнетала. Берди положила полотенце и сняла очки. Привычный мир мгновенно превратился в неведомое, опасное царство. Она понимала, что именно поэтому всегда не любила воду. Плавая, оставалась полуслепой, а потому неуверенной в себе и слабой.

Берди спустилась в глубокий бассейн и поплыла. К противоположному бортику, потом обратно. Сердце часто билось. Слух обострился. Вода попала в глаза и лишила остатков зрения. Берди вернулась и, ухватившись за лестницу, протерла ладонью лицо, прислушалась, но до ее слуха ничего, кроме шума волн и крика чаек, не донеслось. Немного успокоившись, Берди поплыла к противоположному бортику, а когда возвращалась обратно, раздался тихий звук: дверь гостиной скользнула в сторону ровно настолько, чтобы пропустить человека.

Возможно, сверх меры разыгралось воображение. Похоже на то. Берди заставила себя держать лицо в воде, несмотря на то, что очень хотелось поднять голову, напрячь глаза и увидеть того, кто вышел из дома. Она прислушалась, но новых звуков не уловила. Ничего, кроме отвратительного шума воды в ушах. Отбросив мысль переплыть бассейн еще раз, она свернула к боковой стенке и, тяжело дыша, вцепилась в бортик. Не следовало брать такой темп: ведь сто лет не плавала, к тому же нервы не в порядке. Надо отдохнуть. Берди открыла глаза, увидела склонившуюся расплывчатую фигуру и спросила, задыхаясь, хотя уже знала:

– Кто это?

Знала прежде, чем враждебная рука схватила ее за волосы, стукнула головой о кафель и принялась топить. Знала и тогда, когда вода наполнила глаза, нос и рот, так что крики превратились в жалкое бульканье, а ноги беспомощно задергались в прозрачной глубине.

Твердая ладонь удерживала Берди под водой даже тогда, когда пальцы ослабли и отцепились от бортика. Неужели это происходит с ней? Нет, невероятно. Только не с ней. Она не готова… Мысль возникла неожиданно и удивила, в то время как шум в ушах стал еще громче, а легкие заболели, требуя воздуха. Берди чувствовала, что сопротивляется непростительно слабо, – наверное, поверхность бассейна едва колышется. Еще мгновение, и придется вдохнуть. Вдохнуть воду. Нет, нельзя. Она еще не закончила… это не должно было случиться… вдруг все вокруг стало красным. Лишь красный цвет, и больше ничего. Боль в легких исчезла. Берди больше не боялась. И не удивлялась. И вообще ничего не чувствовала. Она спала, отдыхала, парила…

А вскоре ее резко, грубо разбудили. Она задыхалась, ничего не видела, мучительно хватала ртом воздух, но вместо воздуха в грудь вонзались ножи. Что такое? Кто-то на нее кричал. Громко звал по имени. Требовал что-то сделать.

– Дыши! Дыши! Да! Берди! Я же говорил! Предупреждал. Слава богу! – Хриплый голос Дэна Тоби дрожал и срывался.

Он почему-то постоянно выкрикивал ее имя, а потом перевернул на бок на жестком полу и закричал что-то другое, пока она кашляла, мучительно выплевывала воду, стонала и в агонии прижимала колени к груди, но дышала. Кто-то накрыл Берди мягким теплым полотенцем. Кто-то вытер ей лицо и надел очки. Теперь она видела мокрое взволнованное лицо Дэна – совсем близко. А за ним толпились прибежавшие на крик люди. Еще немного, и спешить было бы некуда.

Они стояли, в ужасе вцепившись друг в друга. Все были шокированы. Берди почувствовала себя виноватой и попыталась что-то объяснить, но не сумела. Губы не слушались. А если бы смогла, то сказала бы, что должна была так поступить. Иного способа не существовало. Жаль, что им пришлось это увидеть, но выбора не было.

Милсон и Барасси куда-то исчезли. Оба. Берди ничуть не удивилась. Вспомнила, как железные пальцы, вцепившись ей в волосы, толкали вниз, вниз, не позволяя освободиться, вздохнуть. Она вздрогнула. Бервин Кайт женщина миниатюрная, но ее сила – это сила отчаяния, а рука тверда и холодна как сталь.