Макс Коллинз - Агата и тьма

— Вы относитесь к тем редким публичным фигурам, кто недоволен своей известностью, Агата. Большинство писателей стремится к славе.

— Работа — это работа, Стивен. А моя жизнь — это моя жизнь. И только моя.

— Знаю. Надеюсь, я не нарушил…

— Пока нет.

Он вздохнул. Сделал глоток чая. Откинулся на спинку стула. Сложил перед собой руки и сказал:

— Вот почему я вас разыскал: чтобы еще раз просить отказаться от участия в работе Спилбери и этих преступлениях Потрошителя.

— Это пресса назвала их так. Я же считаю, что…

Он вскинул руку, оборвав ее на середине фразы.

— Я принес эти газеты только затем, чтобы показать, во что вы, возможно, вот-вот ввяжетесь. Если пресса пронюхает о вашем присутствии — даже на самом краю расследования — вас могут ждать неприятности, к которым вы совершенно не готовы.

Она задумчиво нахмурилась.

— Стивен… Признаюсь, мне это в голову не приходило. Спасибо, что указали на это.

Он подался вперед и коснулся ее пальцев:

— Значит, вы передумали! Вы не станете в этом участвовать.

— Не передумала. Но я приму меры, чтобы избежать репортеров.

У него вытянулось лицо:

— Агата… скажите мне честно: Максу хоть когда-нибудь удается вас переспорить?

— А мы не спорим. Мы обсуждаем.

— И вы всегда настаиваете на своем?

— Нет, конечно. Но ведь Макс мне муж… а вы всего лишь друг.

Он рассмеялся:

— И явно почти не имеющий веса… Ох, мне надо бежать!

Он обошел стол, поцеловал ее в щеку — и исчез.

Вернувшись домой, Агата села в кресло и снова принялась за заметки о Пуаро, однако опасения Стивена относительно прессы не забывались.

Телефон зазвонил в коридоре, и она решила прерваться — все равно работа толком не клеилась. Телефон стоял на этажерке у лестницы. Звонящим оказался сэр Бернард.

— Я ловлю вас на слове, — объявил он.

— Иного я и не ждала.

— Ну вот: наш убийца снова дал о себе знать. Меня вызвали на место — в Сохо, недалеко от Пикадилли. Мне за вами заехать?

— Вы в больнице?

— Нет, я сейчас у себя дома.

Сэр Бернард жил с сестрой неподалеку, на Фрогнал-стрит: они практически были соседями.

— Я мог бы вас забрать, — говорил он, — через несколько минут.

— Да, пожалуйста.

— Миссис Маллоуэн… Агата. Мне сказали, что зрелище тяжелое.

— Это убийство, так ведь?

— Вот именно, — ответил он понимающе.

На этом они распрощались и повесили трубки.

Агата приготовила одежду для выезда на место преступления, немало поломав над этим голову. Погода была морозная, чтобы не сказать зверски холодная, но нельзя же надевать на убийство меха: это все-таки не театральная премьера!

Не было и желания одеться чересчур женственно или, наоборот, в стиле пожилой школьной учительницы. Она подобрала гардероб, который сочла подходящим — оставалось надеяться, что это не будет выглядеть мелодраматичным.

Костюм был бежевым, в мужском стиле: жакет без воротника, с накладными карманами, и юбка со складками. К клетчатому шерстяному пальто в коричневых тонах она добавила светло-коричневую широкополую шляпу с темной лентой на тулье.

Этот головной убор был похож на мужскую мягкую шляпу, чтобы вызвать у нее опасения: не перегибает ли она палку, выставляя себя следователем? Однако мода сейчас была именно такая…

А вот на сэре Бернарде вообще не было пальто. В отутюженном черном костюме с обязательной красной гвоздикой в петлице его могли бы принять за самого хорошо одетого похоронных дел мастера в городе. Казалось, он не замечает холодной погоды.

Агата, обожавшая ездить в машине и не лишенная безрассудства, обнаружила, что быть пассажиром в седане сэра Бернарда — неожиданный и не вполне приятный опыт. Человек, казавшийся воплощением умеренности (она не видела, чтобы он пил или курил), столь небрежно относился к светофорам и одностороннему движению, что для простого гражданина это закончилось бы штрафом, а возможно, и тюремным сроком.

То, что на улицах почти не было транспорта, сделало поездку лишь пугающей, а не кошмарной.

Она попыталась замедлить езду с помощью разговора, но это не возымело эффекта и, обсудив одну тему, Агата погрузилась в молчание.

Тем не менее тема эта была важной.

— Бернард, — сказала она, — меня кое-что смущает.

— Что именно, Агата? — спросил он, стремительно поворачивая на улицу с односторонним движением в запрещенном направлении.

Интересно, что глаза у прохожих округлялись лишь чуть больше, чем когда они слышали потусторонний вой сирены, предупреждающей об авианалете.

— Эти убийства, — проговорила она, отчаянно держась за ручку дверцы, — уже привлекли внимание бульварной прессы.

— Да, к сожалению. И, боюсь, не только бульварной. Очень прискорбно, что провели аналогию с Потрошителем. Это создает атмосферу, в которой трудно работать.

— Меня это тоже тревожит. Не знаю, в курсе ли вы, что я питаю отвращение к шумихе…

— Не в курсе, но рад слышать.

— Рады?

— Да. Я поверил на слово, что ваш интерес к этому случаю сугубо научный — что вы хотите получить общее представление о том, как ведется расследование. Если бы идея состояла в том, чтобы привлечь внимание прессы к «сотрудничеству» между ведущим патологоанатомом и величайшим автором детективов… да. Я бы не стал в этом участвовать.

— Я терпеть не могу прессу.

— Как и я, — согласился он, резко вывернув руль и чуть было не задев велосипедиста. — Газеты печатали обо мне бесконечную череду лжи и мифов, искажая мою работу. Боюсь, что приобрел болезненное отвращение к публичности.

Если бы они сейчас не летели по Вест-Энду, словно «Скорая помощь», это подтверждение согрело бы Агате сердце.

Тем временем сэр Бернард продолжил:

— Я ясно дал понять, что буду работать в Скотланд-Ярде в качестве эксперта при одном условии: я буду защищен от прессы… Эта защита, дорогая моя, будет распространена и на вас.

— Чудесно! Бернард…

— Да, Агата?

— А у вас случайно нет сирены?

— Нет. — Он посмотрел на нее — воплощение безмятежной серьезности. — Это ведь не полицейская машина… А почему вы спрашиваете?

— Да так. Просто чтобы знать.

Старший следователь Гриноу ждал их на Уордор-стрит перед витриной оптики с громадной картиной в стиле Дали. Следователь, пыхтевшей сигарой, похожей на биллиардный кий, был точь-в-точь как детектив из фильма или романа: широкоплечий, бульдогообразный, в широкополой шляпе и плаще с экстравагантными отворотами.

Увидев приближающихся сэра Бернарда и Агату, инспектор Гриноу бросил сигару и быстро затоптал каблуком. После чего встретил их на полдороге, представившись и поклонившись Агате, а та протянула ему руку для пожатия, как это принято между мужчинами. Он принял ее руку, ухмыляясь с довольно глупым видом.