Макс Коллинз - Агата и тьма

С этим Агата быстро спустилась вниз и вышла на бодрящий воздух, где начала глубоко дышать, выдыхая облачка пара.

Появившись следом за ней, инспектор Гриноу сказал почти раздраженно:

— Миссис Маллоуэн, о чем вы говорили?

Плохо соображая, что делает, Агата тяжело зашагала по улице, вынудив инспектора тащиться за ней. Она нырнула в маленькое кафе и заказала кофе, а недоумевающий заинтригованный инспектор сел напротив.

Наконец Агата подняла глаза и с легкой улыбкой, но очень уныло, сказала:

— Она как раз вчера получила роль во втором составе: ей сегодня уже сообщили бы. Я видела ее на прослушивании в театре «Сент-Джеймс» вчера днем… где она назвалась Нитой Уорд.

Агата сама подсказала, что стоило бы уже сегодня опросить всех, кто присутствовал на прослушивании Ниты Уорд.

— Я не считаю их подозреваемыми, — сказала Агата инспектору Гриноу, пока они вдвоем сидели в крошечном кафе и пили кофе и чай соответственно. Она испытала странную неловкость, используя термин «подозреваемые» вне страниц литературного текста. — По крайней мере, один мой коллега был и раньше знаком с бедняжкой, а остальные имели с ней непосредственный контакт.

— Мне бы хотелось, чтобы вы меня сопровождали, — сказал инспектор.

— Не уверена, что это разумно — будут ли мои друзья столь же откровенны в моем присутствии?

Гриноу скривил губы в невеселой полуулыбке:

— Это вы точно подметили, миссис Маллоуэн.

— Мне бы очень хотелось, чтобы вы называли меня Агатой.

Ухмылка стала теплой и широкой, превратив бульдожье лицо в нечто симпатичное.

— Хорошо… Агата… если вы окажете мне честь, называя Тедом.

— Тед!.. Какое чудесное имя… или мне стоило бы сказать «погоняло» из уважения к вашей профессии? Такое жизнерадостное имя для следователя отдела тяжких преступлений.

Инспектор чуть подался вперед, сузив глаза.

— Вот что я по этому поводу думаю: при вас они расслабятся. Ваше присутствие будет вроде как успокаивать. А после каждого опроса мы могли бы обмениваться впечатлениями, так сказать…

Она кивнула:

— Кажется, я вас понимаю. Если в какой-то момент мое присутствие из успокаивающего станет затрудняющим…

— Тогда я опрошу их еще раз, позже и один. Несколько более официально.

— Значит, этот опрос будет проходить неофициально?

— Абсолютно, Агата. — Он снова ухмыльнулся, однако на этот раз без всякой теплоты. — Мы ведь не думаем, что кто-то из ваших театральных друзей — Джек-Потрошитель, верно?

— Нет. Особенно дамы.

Инспектор Гриноу выгнул бровь:

— Ну, никогда нельзя сказать наверняка.

Она посмотрела на него с любопытством, хмуря лоб:

— Разве у этих убийств не сексуальный мотив?

— Необязательно. Во всех трех случаях ограбление было частичной целью: предыдущая жертва принесла своему убийце фунтов восемьдесят.

Агата не отступалась:

— Однако зверские удары, нанесенные в район половых органов мисс Уорд…

— Ревнивая женщина с такой задачей легко справилась бы.

У писательницы округлились глаза:

— Сомневаюсь насчет «легко»… А что сэр Бернард говорит относительно сексуального насилия?

— У первой жертвы были признаки полового акта, однако без ссадин, которые обычно сопровождают изнасилование… Я могу говорить об этом прямо, Агата?

— Можете? Иначе я сочту себя оскорбленной.

Он жестом подозвал официантку, чтобы заказать еще чаю, а когда та ушла, сказал:

— У нас три жертвы, и все три женщины. У второй — школьной учительницы из бомбоубежища — не было признаков недавних половых контактов. Полагаю, при вскрытии мисс Уорд… миссис Оутли… сэр Бернард их обнаружит.

Агата снова кивала — на этот раз очень медленно.

— Кажется, я вас понимаю, инспектор.

— Тед.

— …Тед. Первая и третья женщины в силу своей профессии имели половые контакты в ближайшем прошлом. Вне зависимости от преступления, совершенного в их отношении.

Инспектор тоже закивал:

— Я бы предположил, что наш Потрошитель имел «нормальный» акт с жертвами номер один и три, после которого (возможно, охваченный какой-то неестественной яростью против женщин) их задушил.

«Не мог ли это, — задумалась Агата, — быть человек, после оргазма испытывающий чувство вины или даже отвращения? Чувство замаранности… либо в отношении себя, либо оплаченной партнерши, что и ввергло его в неуправляемую ярость?»

Она сказала:

— Значит, вы все-таки считаете, что это сделал мужчина.

— Скорее всего. Но не забывайте, Агата: одна из теорий относительно первого Потрошителя из Уайтчепела, которую опровергнуть не удалось, заключалась в том, что это был не Джек, а Джилл.

Агата невольно улыбнулась:

— Джилл-Потрошитель? А разве это не абсурдно?

— На самом деле — нет. Медицинские навыки, наблюдавшиеся у Потрошителя начала века, вполне могла иметь акушерка.

— Судя по тому, что я увидела, — отметила Агата, содрогнувшись, — наш нынешний Потрошитель, будь он Джек или Джилл, не обладает никакими хирургическими умениями.

— Вынужден согласиться. И возникает вопрос: почему убийца перешел к увечьям? То есть — если мы действительно имеем дело с одним и тем же преступником.

Агата понимающе приподняла брови и сделала глоток кофе.

Инспектор снова подался вперед:

— Если у вас есть какая-то мысль, Агата, то прошу поделиться. Я бы не сидел с вами за разговорами посреди расследования убийства, если бы не относился к вашему содействию серьезно.

— Вы слишком добры… Если бы я высказала конкретное мнение, боюсь, мои предубеждения стали бы слишком заметны.

— Я это учту.

Теперь вперед подалась Агата:

— Что изменилось с момента первых убийств?

— Это гораздо более варварское…

— Нет. Я неточно выразилась. Что изменилось между первыми двумя убийствами и совершением этого зверства?

Инспектор задумчиво нахмурился, но потом покачал головой:

— Ничего в голову не приходит. А что вы имели в виду?

— Газеты. А именно — желтая пресса.

Инспектор выпучил глаза:

— Ну надо же! Вы правы. Пресса назвала нашего парня новым Потрошителем.

— И как наш Потрошитель отреагировал на такое внимание? Он… или, принимая во внимание ваши сомнения, Тед, она… решили соответствовать данному прессой именованию.

Бульдожье лицо побледнело:

— Не может быть… Убийца продемонстрировал ненависть к женщинам и в первых двух убийствах, а затем просто стал смелее, дав волю собственной мании, а не в ответ на газетные вырезки!

Агата пожала плечами.

— Я замечала, что определенный сорт нарушителей закона наслаждается шумихой. Несомненно, эта череда убийств — первый «значительный» поступок, который этому несчастному индивидууму удалось совершить.