AlmaZa - Герой женского общества [СИ]

— Я? Я… я… — решилась она начать речь, но на том и запнулась, подбирая слова.

— Ты, Чжихё, ты. Что ты можешь сказать в своё оправдание? — Ещё минуту назад выглядевшая девушкой с чувством собственного достоинства, невозмутимой и отстранённой, Чжихё приняла виноватый и сокрушённый вид. Её обвинили, и без главного определения было ясно, что подразумевается — она воровка.

— М-можно взглянуть? — указала она на папку. Намджун кивнул. Листки зашуршали в руках Чжихё, но от обвинения и подозрения её в мошенничестве у неё кровь застучала в висках, в ушах встал гул, а голова отказывалась работать. Она смотрела на строчки, где были отмечены ошибки и подчёркнуты исчезновения средств, но ничего не понимала, никак не могла слепить в единую картину информацию, не могла заставить себя перепроверить и посчитать. Чжихё знала только, что напротив сидит мужчина, считающий её преступницей, он испепеляет её ненавидящим взором и презирает за то, что она не оправдала оказанного доверия. И его отец, добрый её покровитель, господин Ким, значит, считает так же, о боже! Чжихё никогда не было так стыдно, ужасно, кошмарно неловко, но она не понимала, откуда взялась ошибка, она ведь всегда всё проверяет по десять раз, и считает она очень хорошо. Что же случилось? Куда делись деньги?

— Ну что, есть какие-то аргументы в свою пользу? — вывел её из раздумий Намджун. Чжихё так напряглась, что зубы свело, и ни слова не могло слететь с языка. Оправдываться и заверять в том, что она не причастна к этому всему, когда она главный бухгалтер — более чем глупо. У неё нет никаких улик и подтверждений того, что она не крала, не присваивала, не обманывала. Чжихё хотелось упасть на стол лицом и заплакать, никогда она не ощущала такого унижения. Все знакомые до сих пор знали, что она честная и порядочная, что она не берёт чужого, и до этого, возникни сомнительная ситуация, в ней бы стали разбираться, не подозревая Чжихё, а здесь, вот так сразу, директор является и говорит, как бы, куда ты дела деньги? Но у неё их нет! Ох, да, может быть, стоит указать на это в своё оправдание? Ведь надо как-то оправдаться, хотя репутацию уже вряд ли восстановить, Чжихё физически чувствовала расползающееся по ней пятно позора, как её белая блузка покрывается чернильными надписями «воровка».

— У меня… у меня нет этих денег… я не брала, — далёкая от убедительной интонации, еле выжала из себя девушка, смущаясь посмотреть в лицо директору. Тот хмыкнул.

— Не брала, или уже потратила? — Его насмешка ранила ещё больнее. Чжихё запустила палец под очки, чтобы убрать поскорее слезу. Провалиться на месте или сбежать — больше ничего не надо, исчезнуть и не высовываться, не показываться на люди ближайшую вечность. Если сведения о недостаче выйдут за эту дверь, то в бухгалтерии её сживут со свету. Да она и сама не сможет разговаривать ни с кем, кто будет принимать её за бесчестную грабительницу.

— Я не знаю… как всё так вышло… — Рациональная и умеющая объяснить любые экономические функции и графики, Чжихё не умела постоять за себя, когда на неё обрушивался людской негатив. В её мечтах существовала ракушка, забираясь в которую при проблемных ситуациях, она бы становилась невидимой и недостижимой, пережидая бури.

— Ты не можешь или не хочешь объяснять? — пытался выжать из неё что-нибудь Намджун, видя, как она уползла куда-то в себя и сидит в ступоре, почти не моргая. — Пойми, если ты не обоснуешь, как это всё вышло, то я тебя уволю. Тебе нужны были деньги? Отец говорил, что у вас с сёстрами тяжёлое положение… дело в этом? — Чжихё услышала в этом всём уже поставленное клеймо. Ничего не вернётся назад, доверие потеряно, честное имя растоптано. Увольнение! Боже, на что они будут жить? Младшая сестра ещё школьница, а старшая грезит о карьере актрисы, перебиваясь мелкими ролями и подработкой, её несерьёзность не позволяет содержать дом и зарабатывать нормально. Чжихё у них за маму и кормилицу. Слёзы подкатили ещё ближе, но разреветься при директоре — это полный провал. Умолять поверить ей на слово? А как бы она сама поступила на месте начальства, пропади у неё что-нибудь, но скажи ей подозреваемый человек, что он ангел во плоти. Настолько ли она сама добросердечна, чтобы ждать этого же от мужчины напротив? Девушка не могла сказать, что выделяет Намджуна как-то и относится к нему по-особенному, но уважение, которое она всегда испытывала к его отцу, перекидывалось и на него, поэтому при нём развести тут сопли и жалобы — непристойно.

— Мне не нужны были деньги… то есть, полученные вот так — грязно, — пробормотала Чжихё. Нет, тут уже ничего не исправить, лучше уйти, сохранив хоть какое-нибудь достоинство. Работу она найдёт другую. Будет искать. Намджуну хотелось пробудить в ней желание защищаться, вникнуть в вопрос, чтобы она зашевелилась и предоставила ему неопровержимые доказательства своей невиновности. Но девушка ничем ему не помогала, и он решил повлиять на неё последним, жёстким способом:

— Я мог бы подать на тебя в суд за хищение, ты же понимаешь? Но я знаю, что отец не хотел бы этого, поэтому предлагаю вместе найти решение и корень зла… — В испуганной прострации, Чжихё услышала только «суд» и представила тюрьму. За то, чего не совершала, лишиться свободы?

— Увольте меня! — отозвалась она, сжав кулаки у груди. — Пожалуйста, просто увольте. Пожалуйста! — Заодно это отвечало её главному желанию — уйти отсюда и исчезнуть, не сидеть осквернённой под уничтожающими взорами коллег.

— Просто уволить? — Чжихё кивнула, наконец-то посмотрев Намджуну в глаза. Ему стало её жалко. Что бы ни произошло на самом деле, ошиблась бедная девочка или оступилась, она была такой неопытной и милой, впрочем, волки в овечьих шкурах тоже существуют. Намджуну не хотелось затягивать этот неприятный допрос, ему неприятно было копаться в возможной афёре, поэтому, когда Чжихё согласилась на увольнение, он почувствовал облегчение. — Что ж, если тебе так проще… мне тоже, на самом деле, — улыбнулся он, пытаясь поднять себе настроение, но осадок в душе всё равно остался. Девушка много лет проработала в их фирме, пока не получила должность повыше. Власть портит — и вот очередное подтверждение, которое Намджун с лёгкостью принимал. — Напиши заявление по собственному желанию и отдай в отдел кадров, хорошо? Можешь идти. — Закончил он разговор, и Чжихё, едва стоявшая на ногах, покинула кабинет. Это было ещё одним одолжением ей, разместить в трудовой книжке запись о добровольном уходе, а не увольнении. Что ещё он мог для неё сделать? Перестраиваясь на дальнейшие дела, Намджун окунулся в звонки, просмотры поставок товара и разъезды. Инцидент отходил на задний план.

После обеда, посмотрев на время, Намджун позвонил Джинни, узнать, как скоро у неё заканчиваются занятия. Та сообщила, что у неё последняя пара, поэтому брат засобирался подвезти сестру домой, и после этого возвращаться к делам. После осенних приключений он не доверял больше этому городу, самостоятельности и беспризорности юной Джинни. Если её не отводит куда-то от входа до выхода Шуга, то в оставшееся время инспектировать её будет он сам. Зимой, впрочем, сестра принимала его опеку с радостью, в мороз и стужу прокатиться на машине было приятнее, чем шагать на автобус или метро.