AlmaZa - Поперчить посахаренное [СИ]

— Да не трахалась я! — В тот же миг девушка подумала, что и о фото не знала, что же ещё мог успеть Бобби? Господи, хоть бы нет! Её вывернет если она узнает, что её попользовали во сне.

— Но это могло произойти!

— Но не произошло!

— Откуда мне знать, что ситуация не… — налетев вперед, Джинни схватила Юнги за плечи и впилась в его губы поцелуем. Ещё пытавшиеся что-то сказать, они заплелись о губы Джинни, переведшей ладони на его подбородок. Замявшийся и помахавший руками в воздухе, Шуга хотел ещё сделать несколько выпадов ревности, но сдался и обнял сестру друга. Девушка старалась не задеть капельницу, погружаясь в эту блаженную тишину без ссор и криков.

— Я люблю тебя, — оторвавшись, посмотрела она ему в глаза. — И я счастлива, что ты ко мне вернулся.

— Я же дал тебе обещание, — спокойнее и разумнее, усадив нервы на место, произнес Шуга. — Когда мы только начали встречаться. Что я всегда к тебе вернусь.

— Я помню.

— Но ты мне никаких обещаний не дала.

— Какие ты хочешь? — вновь поцеловала она его, присаживаясь на постель рядом.

— Обещай ничего не скрывать от меня. Никогда.

— Обещаю, — не думая, дала слово Джинни.

— А ещё одно обещание можно? — скромно посмотрел Юнги.

— Ну, давай.

— Не жалуйся на меня в ближайшие полгода.

— Что?! — насторожилась Джинни. Шуга опять скрестил руки и откинулся.

— Я зол, я всё ещё зол! Я закрывал глаза на всё, всё терпел, и в результате моё попустительство привело к тому, что ты нажралась и валялась где-то под присмотром какого-то отвратительного типа! Довольно, Джинни, хватит! — девушка не узнавала своего милого и влюбленного парня. Он внушительно воззрился на неё. — Ты понимаешь, что по жизни я вел себя, как балагур и вертопрах? Я сам по характеру капризный.

— Ты?! — удивилась Джинни.

— Я, именно я. Я язвительный, вредный и невыносимый, но я задавил в себе всё это ради тебя, чтобы получить что? Попытку измены? Её возможность? — Юнги протянул руку и взял девушку за подбородок. — Я с тебя больше глаз не спущу, ты поняла?

— Юнги…

— И я хочу есть! — отпустил он её, откинувшись на подушку. — Я болен и голоден.

— Тебя неплохо по голове приложило… — растерялась Джинни, не совсем понимая, как реагировать.

— Ты всё ещё здесь? — повел он бровью.

— Эй, я тебе девушка, а не служанка!

— А я тебе парень, а не олень! — погрозил он ей пальцем. — Мне пойти ещё поговорить с Бобби? Вдруг ещё всплывут подробности. — «А вдруг всплывут?» — испугалась Джинни. Сейчас, пока что, она обошлась малой кровью, и Шуга ей поверил. Но смогут ли они исчерпать повторный инцидент?

— Что ты хочешь есть? — поднялась Джинни.

— Я не понял, то есть, всё-таки всплыть что-то может?

— Я просто не хочу, чтобы ты снова дрался! — вскрикнула девушка. — Ты невыносим!

— Не прошло и двух минут, — улыбнулся Юнги. — А я попросил полгода…

— Я что, действительно была такой всё это время? — со страхом предположила Джинни. Неужели мы себя настолько не осознаём со стороны?

— Я чуть-чуть утрирую.

— Чуть-чуть?

— Лапшу. И свинину поострее. И салат какой-нибудь, только не овощной, а посытнее. С курицей или креветками.

— Юнги!

— Ты что, меня не любишь?! — недовольно взмахнул он руками. Капельница пошатнулась, Джинни успела подлететь к ней и придержать. Успокоившись, что она не упадёт, девушка подсела на койку и несмело взяла руку Юнги.

— Прости, пожалуйста. Я обещаю быть лучше.

— Такого обещания я не просил, — тронув кончик её носа, он приблизился и поцеловал его. — Я люблю тебя и такую, Джинни. Только не заставляй меня так мучиться снова.

— Никогда, — снова подкралась она к нему за поцелуем и, когда губы были в сантиметре от его, он шепнул:

— Лапши. Гречневой. И чаю, обязательно чаю.

— Убью, — прошипела она сквозь зубы, запасаясь терпением. — Обожаю, — закончила она начатое поцелуем, и лишь после этого пошла искать подкрепление в виде пищи для выздоравливающего.

Джинни появилась в университете, когда Юнги выписали из больницы на домашнюю реабилитацию. Теперь он лежал в их с товарищами холостяцкой съёмной квартире, куда к нему постоянно наведывались проведать то Намджун, то Хосок, то ещё толпа каких-то парней, помимо Тэхёна и Чонгука с Чимином, из-за которых девушка никак не могла остаться с ним наедине. Но он шёл на поправку — это самое главное, и, в принципе, уже был бодр, так что никаких опасений не оставалось, кроме… Бобби. Созваниваясь с подругами, пока от всей души и чистого сердца работала сиделкой, Джинни ни разу не произнесла этого имени, ненавидя его и не представляя, как будет учиться в одном заведении с человеком, который чуть не убил её парня. Снова возвращались мысли о переводе в другой вуз, потому что иначе она начнет кидаться на Чживона в коридорах и пытаться задушить его. Однако когда настало время показаться на занятиях, сестра Рэпмона позвонила накануне Дохи и, между делом, уточнила, как себя ведёт этот негодяй. Подруга ответила, что он пропал и его «с той ночи» никто не видел. Это было ещё подозрительнее, и Джинни стала ожидать скрытую угрозу. Что он ещё придумает? Теперь, когда и брат в курсе, но как-то странно помалкивает и не орёт на неё за то, что она сразу ему ничего не рассказала. Не похоже это на него.

Лекции и занятия были всё теми же, как и сам университет, разве что Дохи с Хёной как будто подменили, а вернее поменяли их содержимое местами. Хёна стала жизнерадостнее и увереннее, а Дохи молчаливее и угрюмее. Что произошло, пока её не было с ними? Подруги как будто отдалились, и у Джинни зародилось нехорошее предчувствие, что между ними вбили какой-то клин, от которого начала разрастаться пропасть. И она стоит по одну её сторону, а они — по другую.

В столовой Джинни увидела королевскую компашку, и воочию убедилась, что Бобби среди них нет. Да только и остальные молодые люди были странно молчаливы, насуплены, серьёзны, не ржали и не гоготали во всю, как обычно, не кидали скабрезных замечаний, никого не задирали весь день. Студентка не выдержала:

— Да что с ними такое? Не могут найти Бобби и погрузились в траур? — Дохи сжала в руке булочку, заставляя себя молчать. Вернее, она должна была бы сказать то, что её просили озвучивать, но у неё язык не поворачивался говорить о вымышленной смерти Бобби. Но зато рот открыла Хёна:

— Бобби погиб, и траур у них из-за этого, — тихо, но уверенно произнесла она. Джинни выронила ложку.

— Что? — ей показалось, что она ослышалась.

— Разбился на мотоцикле, — для убедительности добавила Хёна. Дохи попыталась найти её взгляд, но та его не подняла. Она не была отъявленной лгуньей, но БиАй велел создать и поддерживать легенду. И она делала это.