AlmaZa - Неосновной инстинкт [СИ]

— Вот так сразу? То есть, ты приходил, чтобы неожиданно меня поцеловать? — сделала вывод девушка. В целом, она была не далека от истины, но решению предшествовал ещё ряд событий.

— Я сомневался до последнего, стоит ли это делать, — заиграло его лицо таинственным скрытым смыслом.

— Так… может чаю? — указала на кухню Айли, тут же поняв двузначность предложения. Улыбнувшись ему, однако, она не передумала. — Ночь на дворе. Оставайся. — Ёндже остолбенело отвлекся на раздумья.

— Я бы хотел, — выдал он в итоге. — Но не надо. И извини, если из-за меня не выспишься.

— Да уж, если не высыпаться, то лучше совсем… — прервав свой обычный поток откровений, Айли разомкнула пальцы, проведя ими по черной коже возле молнии. — Откуда ты приехал-то, такой красивый?

— Вечеринка одна была, пришлось посетить.

— Там был стриптиз, что тебе срочно захотелось поехать к девушке? — Ёндже подумал, что там даже секс был.

— Нет, просто не было никого, с кем можно было бы поговорить, как с тобой.

— Хотелось покритиковать кого-нибудь и поязвить над очередной ущербностью? — ткнула его в бок локтем Айли, зная, чем они занимаются на светских раутах. Корчат из себя элиту, в принципе, над собой насмешничая тоже.

— Не представляешь себе как! И всё же, я пойду, — развернулся Химик и вышел из квартиры, направившись прочь.

— Ёндже! — остановила его Айли. Он обернулся. Сложив губы и чуть их выпятив, она постучала по ним указательным пальцем. — Ничего не забыл? — смущенно затормозив, он вернулся на два шага назад. — Помимо неожиданных поцелуев, должны быть и те, которые происходят по желанию девушки, — приподнявшись на носочках, она сама дотянулась, хотя Ёндже и сделал встречное движение. Обняв её, он не успел заметить, как Айли почти перехватила инициативу, и впилась в него так жарко, как он сам пока бы не посмел. Забывая о том, что думал о себе, он насладился поцелуем, потому что журналистка-то целоваться умела. И только после того, как посчитала, что для первого раза будет достаточно, отпустила его, пожелав спокойной ночи.

Поймав третье за час такси Ёндже, наконец, отправился домой спать.

Пережив жуткую ночь в квартире, где происходила какая-то чертовщина, на следующий день Полли Шелл без охоты вернулась к себе домой из магазина, но когда всё начало повторяться (не те же самые кошмары и аналогичное поведение неведомого полтергейста, а сам факт невразумительного, сверхъестественного, баловство нечистой силы, иначе и не назвать, которое бесновалось, казалось, во всех углах, и без экзорциста успокаиваться не собиралось), она попросилась пожить у подруги, что значительно облегчило работу Джело, вновь проникшему в её жилище, обыскавшему его и нашедшему диски с видеозаписями, на которых насилуют и доводят до смерти мальчишек. Последние улики были собраны и, передумав насчет отсрочки окончательной расплаты преступников, Гук отправил эти неопровержимые доказательства в полицию. Их теперь и убивать не надо — в тюрьме с ними поступят куда хуже, когда они попадут в неё, после больниц. Против Ёндже у них ничего не выгорит, потому что насчет него у них нет весомых подтверждений. Даже если найдутся люди, которые видели как-нибудь пострадавших в компании Ёндже — это ни о чем не скажет, ведь в ночь расправы над ними у него алиби и никаких следов его присутствия в отвратительном подвале.

Оставалось поквитаться с писательницей, но Бан Ёнгук никак не мог придумать достойной кары, которая по справедливости соответствовала бы вине. Мисс Шелл никого не убивала, не калечила, не насиловала, и не нанимала никого этого делать. Она вдохновила на преступление, и потому её участие настолько косвенное, что не знаешь, как его охарактеризовать. Вроде бы зачинщик, а вроде и нет. Казалось бы провокатор, но тоже не то. Гук прекрасно знал лучший аргумент в её защиту, что она не ответственна за последствия чужой нездоровой психики, но как ей доказать, что у неё и самой с головой не всё в порядке? В мире, котором они жили, и который катился в сатирно-сортирную пропасть под лозунгами толерантности, свобод и «нормальности» любой самореализации, то, чем занималась мисс Шелл и ей подобные, считалось адекватным и неосуждаемым, а те, кто это осуждал, как раз и были врагами лояльности, гуманности и равенства. То есть, такие как он, Гук, его друзья, банда золотых, борющаяся с преступностью, по меркам молодёжи и демократов западного толка считались закостенелыми ретроградами, ведущими цивилизацию к тоталитаризму, железному занавесу и деспотичному контролю над всеми гражданами планеты. На несколько минут юрист даже задумался, в самом деле, как определить свою правоту и понять, что его консерватизм, почему-то воспринимающийся негативной чертой социально-политических взглядов, не зло, а истинная ценность. Как объяснить, что сохранение традиций и соблюдение норм морали и нравственности — это хорошо, если двадцать первый век ежедневно призывает к новшествам, обновлениям, пробованию всего и вся, смелости в заявлении любых своих недостатков и призыванию людей к тому, чтобы любые недостатки перестали считаться таковыми, чтобы любой грех и порок сделался законным, чтобы никого не надо было учить и воспитывать, потому что это «давление», «угнетение индивидуальности». От слова «индивидуальность» Гука, как и Ёндже, часто уже бросало в дрожь. Чаще всего за ним обнаруживался непроходимый эгоизм, бессовестность, грубость, хамство и нигилизм. Что ж, если быть личностью в наше время — это быть каким угодно придурком, лишь бы не как все, то адвокат предпочитает называть себя серой массой. Обычной такой золотой серой массой. Далекий прежде от элитаризма и считавший, что все люди равны, и нужно бороться на благо всех, ради абсолютно всех, сейчас Гук задумался о том, что всё же не все достойны счастья, и даже если они напрямую никому не вредят, то не заслуживают заботы о себе. Нет, нет, от этих мыслей нужно отделаться! Если в голове зародится мысль о избранности некоторых, вот тогда и придёт конец справедливости… но разве справедливость — это не «каждому по заслугам»? Черт возьми, ведь от рождения, в самом деле, никто не равен! Зачем обманывать себя и общество? Да, у всех по две руки, ноги, и голова (кстати, и не у всех, есть ведь и инвалиды), но содержание голов у всех разное и это, пожалуй, определяющий фактор. Нет, не совсем так… В китайской письменности в иероглифе «мысль» содержится символ «сердце». Какое точное замечание. Без сердца нет мысли, правильной, хорошей мысли, стерильный рассудок, вот и всё, что имеет мозг без души. Нет души — нет человека.

Подкараулив мисс Шелл у кафетерия, в котором она затарилась пончиками, Ёнгук подъехал к тротуару и приоткрыл окно, окликнув противницу своего клиента, а так же свою идеологическую непримиримую соперницу. Едва не выронив бумажный пакет с вкусностями, она подпрыгнула от стороннего звука, и мужчина понял, что нервы её за сутки расшатались в значительной степени.