Татьяна Шахматова - Иностранный русский

Впрочем, рассказчика довольно трудно проверить, я ведь могу лишь изображать усердие в поиске, а при этом, например, выдумывать улики или людей, которых на деле не существовало вовсе. Только тогда детектив превращается в шизофрению. А это уже просто ерунда.

Неизвестно, до чего бы я додумался, сидя в одиночестве, пристегнутый к лавке, но вряд ли это было бы открытие в области литературы. Честно говоря, я был просто в панике.

Наконец мой наручник все же отстегнули, а меня завели в кабинет, где Садыков объявил, что задерживает меня на трое суток до выяснения обстоятельств согласно статье 91 УПК РФ.

– Протокол подпишите, – хамовато процедил еще недавно весь из себя вежливый Садыков. Это казалось невероятным, но, по-моему, он просто откровенно мстил мне за обоссанный моим котом портфель. Во всяком случае, улыбнулся Садыков криво и злорадно.

– Сначала позвонить, – проговорил я и услышал, как тонко и жалобно звучит мой голос.

– Нет, сначала подписать, – напирал следователь.

Я подписал.

– Теперь позвонить можно?

– Звоните в моем присутствии. – Он вытащил из сейфа телефон и протянул мне.

Виктория не отвечала. Я звонил уже четвертый раз. Самое обидное заключалось в том, что Виктория слышала звонок. Она тупо сбрасывала, потому что, наверное, звук мешал ей принимать какое-нибудь очередное шоколадное обертывание.

«Вика, я в отделении, меня задерживают на трое суток. Не беспокойся, все хорошо, не теряй меня. Крыша над головой есть. Кормить обещали», – написал я.

Ответ пришел мгновенно:

«Ничуть не удивлена. Именно об этом я тебя вчера и предупреждала».

Вот и поговорили.

Садыков заполнял какие-то бумаги, а я мысленно готовился встретиться с самыми отъявленными головорезами, уголовниками или как минимум хулиганами, дебоширами и прочими пятнадцатисуточниками.

– Слушай, Куклачев, у тебя ксива-то есть, чтобы по девяносто первой постановления выносить? – услышал я за спиной голос, который сразу узнал.

Следователь Садыков, который еще не успел привыкнуть к своему новому прозвищу, явно полученному благодаря коту Филиппу, икнул от неожиданности и густо покраснел.

Я обернулся. Это действительно был голос Бориса, я узнал его, хотя мы не виделись уже больше полугода. Майор Краснов – наш давний знакомый, следователь по особо тяжким, с которым Виктория несколько раз работала на сложных делах. Они с теткой дружили, и Борис был одним из тех немногих, кого она ценила среди следователей и прокурорских.

– Вот за что ты парня закрываешь? – сразу перешел в наступление Борис.

– Он находился на месте преступления, – злобно прорычал Садыков, как будто держал зубами добычу и отчаянно не хотел отпускать ее.

– Так вы молодцы, значит, место преступления уже установили! Может, и преступление квалифицировать в состоянии? Вот это следователи! – весело бросил Борис.

– Как следователь я принимаю такие решения самостоятельно, – не уступал Садыков.

– Послушай, процессуально независимый ты мой, если завтра ты не загонишь в суд дело, которое тебе коты зассали, то неполное служебное могу тебе гарантировать.

– Этот человек сидел за компьютером потерпевшей… – сказал Садыков, кивнув на меня, уже багровея от злости.

– И что из этого? Саша, ну-ка в коридорчике посиди.

Борис вытолкал меня в коридор, но, свободный от наручника, я мог теперь остаться у двери и прекрасно слышать разговор сквозь картонную дверь.

– Находиться на кафедре, на своем рабочем месте – это теперь делает человека подозреваемым, который общественно опасен? – говорил Борис.

– Мы не можем знать, что он там делал. Может быть, собирался уничтожать улики на компьютере потерпевшей…

– Раз не можешь знать, зачем закрываешь?

Садыков пытался еще что-то сказать, но Борис резко прервал его:

– Ты помни, что санкцию на его арест тебе придется получать у той судьи с аллергией на кошек, которой ты принес свое мокрое дело. Как думаешь, подпишет она тебе с твоей-то подмоченной репутацией?

На этом тонком процессуальном моменте Садыков уже перестал себя контролировать, аргументы у него тоже закончились, и я едва успел отпрыгнуть от двери, когда следователь выскочил в коридор, вопреки законам физиологии вращая глазами на все 720 градусов.

Это был очень странный день благодарения. Сегодня я был готов искренне сказать спасибо тем, кого благодарить в ближайшее время не планировал: утром это были студенты, неожиданно прикрывшие мое опоздание. Сейчас – Виктория, которая все-таки позвонила Борису, несмотря на свой неоднозначный ответ. Самое удивительное, что не меньше других я готов был благодарить кота Филюшу.

– Ты тут какими судьбами? – поинтересовался Борис, оглядывая меня с головы до ног.

– Да вот, мимо проходил, – рассмеялся я нервно.

– Ну поехали к тебе на работу, а то там тебя, наверное, студенты заждались, – сказал Борис, и я удивился, насколько он в теме, хотя Виктория позвонила ему максимум двадцать минут назад.

Сейчас, немного отойдя от стресса, я понял, что заметил еще одну странность. Борис распекал Садыкова так, словно тот подчинялся ему на этом деле. Но мне-то хорошо известно, что дело Каролины поручили совершенно другим людям. Так почему же Садыков выслушивал оскорбления пусть и от старшего по званию, хотя мог бы просто выставить его из кабинета как непричастного.

Борис понял, о чем я думаю:

– Вика еще вчера позвонила генералу Иванову, отцу исчезнувшей девушки, и попросила, чтобы тот добился моего назначения сюда. Генерал, как видишь, добился.

Я посмотрел в окно. Ноябрь – самый скучный месяц в году. Красоты осени уже позади, впереди только зима, но сейчас я поймал себя на мысли, что в этом году впервые заметил, что происходит за окном. Каролина исчезла 15 ноября, сегодня было 17-е. Жизнь на факультете оказалась настолько жаркой, что два с половиной месяца пролетели незаметно.

Значит, Виктория еще вчера озаботилась заменой Садыкова и не зря просила ничего пока не предпринимать. Могла бы и предупредить, конечно, потому что не всякий раз можно отличить, когда моей тетке просто лень, а когда лень ее имеет стратегическое назначение, то есть когда нежелание вставать с дивана – это сигнал распознавания организмом бессмысленности выполняемой задачи.

Помяни черта, и он тут как тут. Пришла эсэмэс от Вики.

«Вышел?»

«Едем в институт. Спасибо».

«Пожалуйста, мой неугомонный доктор Айболит».

Ну вот, это было очень по-нашему. Я улыбнулся и зачитал Борису ее сообщения.

– Не ожидал тебя, Санек, в этом институте увидеть. Ты же вроде завязал с филологией. В ветеринарный пошел? – поинтересовался Борис.

С нашей последней встречи, то есть с последнего дела, которое Виктория вела совместно с Борисом, мы не виделись почти полгода, и он, конечно, не был в курсе моих последних поисков себя.