Татьяна Шахматова - Иностранный русский

– Именно, а национальные диаспоры очень крепкие и дружные, – подтвердил я. – В просьбе не откажут.

– С какой целью вы выехали за город и подожгли купленную вами машину? – продолжал Борис.

– Машин мой. Я купил.

Мохаммад явно не понял вопрос, и мне снова пришлось упрощать. Надо отметить, что коммуникативные навыки у моих студентов оказались просто невероятные. Мог бы среднестатистический русский студент отвечать на вопросы следователя после трех неполных месяцев изучения французского или немецкого с нуля? Ох, не думаю! Мои же товарищи справлялись весьма сносно. Вот что значит многоязычный регион, где для одного похода на рынок надо владеть как минимум тремя языками: дари, пушту и желательно еще урду. А чтобы понимать Коран в мечети, надо еще уметь читать по-арабски.

– Мохаммад, – обратился я к этому юному полиглоту. – Зачем вы делали огонь? Зачем машину сожгли?

– Хо! – Он кивнул, демонстрируя, что теперь вопрос понятен, и тут же ответил: – Али просил.

– Али? – не поверил Борис. – Какой Али?

– Али Саджади, – вздохнул Мохаммад грустно.

– Какая вам от этого была выгода? – поинтересовался Борис.

– Что вам дал Али? – перевел я.

Мохаммад помолчал и снова вздохнул чрезвычайно горестно.

– Деньги.

– Сколько?

– Двадцать тысяч.

– Рублей?

– Долларов.

– А очки? Где вы взяли очки Каролины? Она вам их дала?

– Нет.

– А как в машине оказались ее очки?

– Я сам брал. – Мохаммад дышал, как буйвол перед бойней. – Кафедра ходил, очки брал.

– Не брал, а украл, значит, – резюмировал Борис.

– Виноват, – смиренно подтвердил Мохаммад, догадавшись по контексту.

– Зачем брали очки?

– Али просил.

Мохаммад набрал полную грудь воздуха и всхлипнул, но слез не было.

– Это десять тысяч плюс.

– А кровь?

– Кровь коровы где взяли? – Я показал рога и сделал «мууу». – Где взяли кровь?

– Али просил, я базар ходил.

– Это сколько стоило?

– Это десять тысяч. Кровь из свиньи, кровь из коровы – плюс-млюс три тысяча.

– Что? – не понял Борис.

– Плюс-минус три тысячи. Если бы он вылил на сиденье кровь свиньи, то получил бы тринадцать тысяч, а за коровью кровь полагалось только десять, – снова перевел я.

– Плюс-млюс, – передразнил Борис. – Значит, про совпадение резус-факторов человеческой и свиной крови мы знаем.

– Нельзя свинья. Плохо, – прокомментировал Мохаммад.

– Кровь свиньи плохо?! – делано удивился Борис. – А все остальное это, значит, хорошо? А вы, случайно, не заподозрили, что Али просит вас участвовать в каком-то преступлении?

– Мохаммад, как вы думаете, то, что вы сделали, это плохо или хорошо? – перевел я.

– Может быть, чуть-чуть плохо. Но нет криминал. Сейчас я понял. А тогда – не понял. Машин мой. Нет проблема.

– Зачем вам столько денег? – спросил Борис, и стало ясно, что он надавил на самую больную мозоль этого парня.

Мохаммад отвел глаза и долго молчал. Теперь-то я знал, что после смерти отца в свои двадцать лет он остался у себя дома за главу семьи. Наверняка семья живет на пособие, и все, что у них есть, – это стипендия от государства за учебу и службу их единственного мужчины. Не все они оказались мальчиками из богатых семей, как я думал сначала.

– Сколько человек в вашей семье? – спросил я, и Мохаммад моментально откликнулся:

– Семь.

– Кто?

– Мама, бабушка, четыре сестры и маленький брат, восемь лет.

Само собой, на такую ораву одного пособия недостаточно. Борис и Виктория переглянулись, и Вика сделала выражение, мол, прекращай об этом. Это и вправду была уже не наша забота.

Мы все понимали, что Борис ведет допрос не по протоколу, что курсанта необходимо отвезти в отделение, вызвать переводчика, оформить все по правилам. Но узнав о том, что Каролина жива и здоровью ее ничто не угрожает, все, включая Бориса, сейчас просто тешили свое любопытство, потому что произошедшее вырисовывалось чем-то поистине авантюрно-фантастическим, не из нашей реальности.

– Почему вы ушли в запой?

– Почему много-много водку пил? – перевел я слово «запой».

– Потому что страшно-страшно и стыдно-стыдно, – вздохнул Мохаммад.

– Страшно и стыдно ему теперь, – досадливо прошептал Борис.

– А если бы Каролину действительно украли? А если бы убили? Держали бы где-то с вашей помощью? Если бы этот Али был вор? Занимался контрабандой органов? Требовал выкуп? Вы же не знаете, кто это такой. Вы с ним никогда не встречались! Как вы, кстати, договорились с этим Али? На каком языке вы разговаривали?

Последний вопрос был в рамках изученной лексики, поэтому Мохаммад ответил сразу:

– Почему на каком? На дари, конечно. Весь Иран дари говорит, только плохо. Чуть-чуть неправильно только. Правильно в Афганистане говорят, но мы понимаем все равно. Теперь понимаю, делал плохо. Тюрьма веди, начальник.

Сейчас он сказал чистую правду – афганцы действительно сносно понимают иранцев, потому что и те, и другие говорят на родственных друг другу языках, общим предком которых является персидский язык. Эти народы понимают друг друга примерно так же, как русские, украинцы и белорусы.

– Мохаммад, как вы поняли, что Али хороший человек? – перевел я остальную часть тирады следователя.

– Потому что он Каролину любит, – просто ответил парень.

– Как вы это узнали?

– Он говорил. Сказал, просил ее висе письма в почте удалить. Очень злой был, потому что другие мужчины часто-часто много-много Каролине письма писали.

– То есть Али ревновал Каролину, и вы решили на этом основании, что он ее очень сильно любит?

– Очень любит, – подтвердил Мохаммад.

– А сама Каролина?

– Потом я спросил Каролину. – Тут парень кивнул в мою сторону, мол, помнишь, видимо, имея в виду тот день, когда я застал их с Каролиной беседующими в лингафонном кабинете. Так вот о чем они там разговаривали! О любви! Как мило!

– И Каролина вам прямо так все и сказала? – Борис изобразил на лице крайний скепсис.

– Сказала. То есть не сказала, но я понял. – Мохаммад наморщил лоб. Очевидно, для объяснения тонких движений души Каролины и собственных психологических заходов ему было необходимо чуть больше лексики, чем мы успели изучить за два с половиной месяца занятий, но он все-таки выкрутился. – Сказала, что Али просил письма удалить и она делал… сделал… сделала. Значит, тоже любит. Потому что когда не любишь, то не делаешь.

Своя простая жизненная логика в этом имелась, нечего сказать, психолог. Во всяком случае, стало понятно исчезновение писем.

– Мохаммад, а как Али изначально с вами связался? Как он на вас вышел? Вы же не были знакомы раньше?

Перевод здесь был чуть посложнее. Мохаммад смотрел во все глаза и слушал с напряженным вниманием, но мне все равно потребовались несколько попыток, чтобы он понял. Примерно вопросы получились такие: