Александр Трапезников - Ночные окна

– Очнулся? – спросил Георгий. – А я тебя в коридоре нашел, прямо перед твоим кабинетом. Башкой в темноте стукнулся? Я тебе на темечко лед положил.

– Что случилось? – задал вопрос Волков-Сухоруков, внимательно глядя на меня.

– Не знаю. Не помню. Кажется, действительно споткнулся, – ответил я. Каждое слово в моей голове отзывалось болезненным толчком. – Или кто-то ударил сзади, – добавил я. – Но зачем?

– Если хотели убить, то уж убили бы – лежать бы не оставили, – заметил следователь ФСБ. – Может, решили просто попугать? Предупредить, чтобы особо не рыпался?

– А куда он рыпается? – спросил Георгий. – Он свое дело делает. Если только узнал что-то, что не положено. Случайно.

– Я за последнее время много чего узнал, – пробормотал я, закрыв глаза, – так мне было удобнее, меньше болела голова. – А сейф заперт?

– Заперт, – ответил Левонидзе. – Ты же даже от меня ключ прячешь.

Это было верно. Ключ я держал в этой же комнате, но в тайнике. Никто бы не догадался. Хотя я хранил его всегда под рукой и, в сущности, на виду у всех – в бутоне розы, который был единственным искусственным среди других живых цветков, стоящих в хрустальной вазе. Но даже если бы его обнаружили – надо еще знать шифровой код замка. А он у меня был швейцарской системы, так что вскрыть сейф можно было только с помощью автогена, да и то если крепко постараться. Я же сейчас больше всего беспокоился о дневнике Стаховой, ее видео– и аудиокассетах и своей картотеке.

– Ну и что же конкретно вы узнали? – спросил Волков-Сухоруков, продолжая прерванный разговор. – Имя убийцы Аллы Борисовны?

– Нет, этого мне выяснить пока что не удалось. Но есть один человек, которого мы как-то упустили из виду. Он держится несколько в тени. И очень хладнокровен.

– Кто же? – спросили они одновременно, нетерпеливо.

– Боюсь ошибиться. Мои подозрения связаны не с уликами, а с областью психиатрии, – ответил я. – А это для следствия слабый аргумент. Зона догадок, умственных рассуждений, копания в прошлом, в истоках поврежденного разума. Блуждание в лабиринтах подсознания, чем я постоянно и занимаюсь. Никаких твердых фактов нет. Так что потерпите, пока я их достану. Тогда и скажу.

– Мы же должны сообща действовать, – заметил Левонидзе. – Хотя бы намекни, что ли? А ну как этот человек убьет нынешней ночью еще кого-то?

– Не думаю. Он сейчас очень занят другим, насколько я понимаю. Более мирным делом.

– Он или она? – пытливо спросил Волков-Сухоруков.

– Оно, – отшутился я и потрогал голову: кажется, я все же получил сотрясение мозга. Кто же меня так удачно приложил сзади? Я теперь не сомневался, что подвергся нападению. Неизвестного злоумышленника. Хотя почему «неизвестного»? У меня были реальные предположения и на этот счет.

– Болит? – посочувствовал Георгий. – Сходить еще за льдом?

– Не надо. Я, наверное, вчера еще и перебрал с вином.

– Понятное дело… Цыгане! – сказал Волков-Сухоруков. – Мы там все крепко приложились к донскому. У самого голова побаливает. У вас тут, в кабинете, есть выпивка?

– Посмотрите в шкафчике.

Следователь достал водку и анисовый ликер. Левонидзе приготовил рюмки. А я, потянувшись с кушетки, поставил на проигрыватель пластинку с музыкой Моцарта. Волшебные флейты как-то сразу освежили мою голову, а коктейль придал дополнительные силы. Некоторое время мы сидели в полном молчании. Настенный циферблат показывал три часа ночи.

– А почему вы не спите? – спросил я.

– Бодрствуем потому, что опасаемся, как бы не произошло очередное убийство в клинике, – ответил Георгий. – Вот тебя же чуть не пристукнули! Мы уже два раза обходили все нежилые помещения.

– Надо бы и в жилые заглянуть, – заметил Волков-Сухоруков, прикладываясь к третьей рюмке. – А чего это вы во сне кричали? Бормотали что-то… про «ауди»?.. Что-то все время отрицали?..

Я несколько смутился, вспоминая свой сон. Меня выручил Левонидзе, которому тоже пришлась по душе водка с анисовым ликером.

– А ты сам получи по тыкве, еще не такой бред запоешь! – сказал он. – Меня другое интересует. Кто мог вывести из строя внутреннюю систему видеослежения?

– На этот вопрос я, пожалуй, смогу вам ответить, – произнес я. – Это тот, кто пытался «залезть» в мой компьютер, чтобы получить доступ к базе данных пациентов. Вернее, его интересовал всего один из них. Но думаю, что он не сумел вскрыть сервер и вывел компьютер из строя. А система видеослежения мешала ему обрести свободу действий.

– Кто же это? – вновь спросили они одновременно.

– Сатоси, – коротко сказал я. – Его интересует физик-ядерщик Точнее, его технические разработки. А если еще точнее, то вся далеко не простая личность Тарасевича, его образ мыслей, характер, отклонения от нормы, детские годы и все прочее, что мы называем «психологическим портретом пациента». Почему? Потому что ему нужно непременно изучить его, нащупать слабые стороны души, болевые точки, прежде чем начать действовать. И тут разумнее и удобнее всего воспользоваться услугами психиатра. То есть уже проведенной мною работой.

– Но… зачем все это нужно японцу? – спросил Георгий.

– Тебе же объяснили! – буркнул Волков-Сухоруков. – Сатоси охотится за секретными лабораторными изысканиями Тарасевича. И, видимо, хочет вербануть нашего физика.

– Я сам засек его на том, что он фотографировал страницы из черновой тетради Евгения Львовича, – добавил я. – Маленькая такая зажигалочка.

– Вот он-то тебя, значит, и долбанул по чердаку, – сказал Георгий.

– Вряд ли. Я смотрел через зеркало-окно. Он не мог меня видеть.

– Но мог чувствовать. Ты еще не знаешь этих япошек! Они же все – ниндзя. Шпионы и самураи.

– В любом случае, дело очень серьезное, – подвел итог Волков-Сухоруков. – Утром я непременно свяжусь с коллегами из ФСБ. Передам им всю информацию. Пусть Сатоси займется соответствующее Управление. Экономический и военный шпионаж – их работа. А моя – выловить Бафомета. Найти убийцу.

– Вместе отыщем, – поддержал его Левонидзе. – Это дело и моей чести. А то я и сам хожу под колпаком. Кстати, не пора ли нам вновь совершить ночной обход?

– А вы лежите, лежите, – обратился ко мне Волков-Сухоруков. – Без вас управимся.

Я все еще чувствовал себя скверно, но не настолько, чтобы отпустить сыщиков одних. Кроме того, у меня мелькнула мысль, что новое убийство в клинике действительно может произойти именно этой ночью, но… без помощи того убийцы, которого мы ищем. Я даже знал, кто должен стать очередной жертвой. Только бы не опоздать.

– Пошли, – сказал я, вставая с кушетки. – Мне невредно прогуляться.

Мы вышли в коридор, и я сразу повел следователей на второй этаж.

– Надо бы сначала осмотреть нежилые помещения, – выразил свое мнение Георгий. Волков-Сухоруков поддержал его.