Сэйтё Мацумото - Тайна субургана. И если я умру завтра... Среда обитания

В ноябре этого же года Рикардо сумел вступить в ряды только что созданной «Кубинской фаланги», которой руководил Уинстон — Мужлан Барроса. А в начале 1968 года он добился того, что банда — Барросы объединилась с движением Хайме Торреса. В конце 1968 года Мужлана нашли мертвым в его квартире в Хайлеа, и Рикардо стал лидером фаланги и одним из ближайших помощников старого Торреса. Уже потом он узнал, что сам Торрес приказал ликвидировать Барросу.

Этот Хайме Торрес меньше чем за год сумел создать самую большую за всю историю эмиграции начиная с 1959 года контрреволюционную организацию. В так называемый «План» Торреса влились все (за исключением «Дельты 99») антикастровские группировки. Майамские контрреволюционеры доверяли Торресу и возложили на него свои последние надежды. Торрес (бывший сенатор в правительстве Прио, заверявший всех и вся в своих теснейших связях с Белым домом и Пентагоном) обещал в 1970 году окончательно освободить Кубу, и ему слепо верили. Только Рикардо (и Вальтер) знали правду: Торрес — обычный шарлатан, обогащавшийся за счет Белого дома и Пентагона; его сказочные армии существовали лишь в его больном воображении. Однако Рикардо сумел проникнуть в избранный круг особо приближенных соратников мистера Торреса. И вот теперь это привилегированное положение позволило ему менее, чем за неделю, установить, что нападение на Бока де Пахаро готовили и осуществляли не в Майами.

— Капитан!

— Слушаю тебя, — отозвался Рикенес.

— Тут есть одна деталь. Предположим, что действительно это была какая-нибудь группа из Нью-Йорка.

Сардуй подошел к письменному столу и поднял карту. Под ней лежали три папки с надписями «Командование 16 апреля», «Родина и правосудие» и «Аксьон кубана». Взял в руки ту, на которой стояло «Родина и правосудие».

— Если это была одна из этих групп, то откуда отчалил катер? Разумеется, не из Нью-Йорка, — добавил он с улыбкой.

— Может быть, из Майами, — возразил Рикенес.

— Нет, не из Майами, об этом бы знали у Торреса, а значит, и Бруно.

Они помолчали. Лейтенант сжимал в зубах погасшую трубку; Рикенес лбом прижался к оконному стеклу.

— Ну так как же? — спросил он, продолжая смотреть на улицу.

Родольфо Сардуй повертел трубку в пальцах.

— Полагаю, капитан, ничего мы поделать не можем, пока не придет шифровка от Бруно.

Рикенес на мгновение прикрыл болевшие от усталости глаза.

— Я тоже так полагаю.

Самолет компании «Пан Америкен» прибыл в аэропорт Кеннеди ровно в 10.25 утра 8 октября. Полчаса спустя Рикардо уже взял такси и в 11.30 входил в вестибюль отеля, где забронировал комнату еще из Лос-Анджелеса.

Он очень устал. Принял теплый душ, спросил в номер бутылку выдержанного «Корвуазье» и жареное филе.

С аппетитом поел, немного вздремнул и в час дня спустился к холл. Там нашел телефон и набрал номер Роберто Сан Хиля. Трубку сняла женщина. Сан Хиля нет дома. Рикардо спросил, будет ли он к пяти, но женщина не знала (или не хотела сказать) об этом.

— Это Леон Ортис, — сказал Рикардо по-испански.

— Ортис? — тоже по-испански переспросила женщина. — Минуточку, пожалуйста.

Рикардо улыбнулся. Сан Хиль был дома.

— Старик, — раздался в трубке хриплый голос.

— Это не Ортис, Сан Хиль. Меня зовут Рамон Сьерра. Мы лично не знакомы, но Ортис прислал меня в Нью-Йорк повидаться с вами.

Вкратце Рикардо объяснил, что Ортис просит оказать ему услугу. Нет, нет, дело не в деньгах. Просто маленькая любезность. Они могут встретиться сейчас же? Да, у него, у Района, есть адрес. Сан Хиль попросил приехать в пять.

Сан Хиль повесил трубку. Потом снова поднял ее.

— Хэлло! — ответили ему.

— Фико?

— Нет, Педритин.

— Это Роберто. Брат дома?

— Да. Подожди.

Постукивая указательным пальцем по трубке, Сан Хиль ждал.

— В чем дело? — ответили наконец на другом конце провода.

— Ортис хочет меня видеть, — ответил Сан Хиль.

— Он в Нью-Йорке?

— В том-то и дело, что нет. Мне позвонил некий… — Сан Хиль порылся в блокноте, лежащем на столике у телефона, — Рамон Сьерра. Ты его знаешь?

— Никогда о таком не слышал, — ответил Фико Таблада.

— Он говорит, что приехал от Ортиса.

— Зачем?

— Не знаю. Но он сказал, что у него срочное дело. Что ты думаешь обо всем этом?

— Ничего в голову не приходит, — помолчав, ответил Таблада.

— Странно, что Ортис просит об услуге через кого-то.

— Да, — согласился Таблада, — странно.

— Я ему назначил на пять.

— Где?

— У себя дома.

Фико Таблада посмотрел на часы: час двадцать.

— Я позвоню тебе, когда он уйдет, — сказал Сан Хиль. — Жди.

До встречи с Сан Хилем оставалось четыре часа. Рикардо подумал, что неплохо бы посмотреть Нью-Йорк. Но единственное, что можно сделать за такой короткий срок — это подняться на Эмпайр стэйт билдинг и оттуда кинуть взгляд на общий вид.

У подъезда гостиницы он взял такси и назвал шоферу адрес.

Он не первый раз в Нью-Йорке. Но его всегда заставала немного врасплох огромная, кишащая на тротуарах толпа, людские реки, неустанно вливающиеся в станции метро, плотный ход машин, запрудивших улицы, оглушительный рев сирен и гудков.

Такси двигалось к перекрестку Пятой авеню и 34-й улицы, и ему казалось, что он въезжает в самое сердце хаоса. (Где-то Рикардо прочитал, что вокруг Эмпайр стэйт ежедневно циркулируют более 90 тысяч автомобилей и около 300 тысяч пешеходов.)

Его такси медленно прокладывало себе путь в океане машин. Наконец шофер сумел пристроиться к правой стороне тротуара перед главным входом гигантской иглы в сто два этажа.

Пятнадцать минут спустя на одном из 74 лифтов Рикардо уже возносился к небесам.

Стоял безоблачный день. Заплатив пять положенных долларов, он не торопясь присоединился к группе туристов, наводнивших смотровую площадку.

Гид принялся рассказывать о здании центра мировой торговли, которое будет, когда закончат его строительство, выше Эмпайра, и о том, как стая перелетных птиц уже разбилась о его 90-й этаж.

Рикардо не стал слушать гида, ему хотелось с глазу на глаз остаться с городом. Отсюда, с высоты, Нью-Йорк казался почти гуманным. На расстоянии не ощущается людская боль, не видно пропасти между классами и расами, не видно и того, какую борьбу за существование ведут между собой особи кишащего по артериям Манхэттена муравейника. Лишь бесконечные железобетонные каркасы, прорезанные параллельными и перпендикулярными нитями улиц, ткут свою ткань, стелющуюся от Гудзона до Гарлема, от Бруклина до Куинз. Но Рикардо видел, знал на ощупь, какова эта пульсирующая внизу магма; он жил среди этих женщин и мужчин. Он многое увидел, многое пережил. Он поймал пульс этой больной от злобы, самодовольства и страха страны.