Алла Холод - Чужая гостья

Все необходимые экспертизы уже были сделаны и мало что дали. Преступник задушил Ульяну не голыми руками, а с помощью какой-то материи, но в квартире ее обнаружено не было, очевидно, он унес ее с собой. Материалы с единственной камеры видео-наблюдения были отработаны досконально и также ничем помочь не смогли. Во двор въезжали машины жильцов, заходили старушки, школьники, гости домохозяек. Никто из них не годился на роль убийцы. Второй вход во двор изначально тоже был оснащен видеокамерой, но потом – уже давно – камера вышла из строя, и никто не удосужился заменить ее на новую. Убийца либо знал об этом обстоятельстве, либо зашел во двор с пешей стороны, потому что ему так было удобно, вообще не подумав о возможном видеонаблюдении. Анализ отпечатков пальцев давал мало: Марьяна подтверждала, что каждый из людей, кто их оставил, имел доступ в ее дом с ее согласия. Отец, оба бывших мужа, сестра. Эти следы были четкими. Были и другие, смазанные, но идентифицировать их не представлялось возможным. Эта стерильность Сергею Алексеевичу очень не нравилась, потому что создавала полное ощущение, что в доме поработал серьезный профессионал. Но версия, что убийце нужна была флэшка, не нашла своего подтверждения еще на первоначальном этапе следствия, и возвращаться к ней пока не имело смысла. Если только за этой флэшкой не охотился кто-то еще, о ком Сергею Алексеевичу ничего не было известно. Поповкин продолжал отдавать поручения оперативникам, допрашивал свидетелей, но больше все-таки ждал, когда преступник совершит ошибку. И он ее совершил, попытавшись взорвать «Мерседес». Так же стерильно тут все произойти не могло. Преступник должен был где-то приобрести необходимый набор для изготовления взрывного устройства, вступить в отношения с продавцами, неизбежно оставив при этом какие-то следы. И если этот путь не приведет к преступнику в ближайшее время, значит, тот имеет серьезный, глубоко законспирированный канал поставки оружия, и придется заключить, что работал все-таки профессионал. И Сергею Алексеевичу необходимо будет взглянуть на все это дело с другой стороны.

Каждая тротиловая шашка имеет свой идентификационный номер, вернее, он ставится на каждой небольшой партии шашек (например, упаковке), и одна и та же комбинация цифр принадлежит нескольким брикетам. К сожалению, единой российской базы о параметрах изымаемого у преступников оружия нет. И узнать о том, изымались ли уже шашки с таким же идентификационным номером, не представлялось возможным. Потому первое, что сделал Поповкин, – это направил запрос на завод-изготовитель о предоставлении информации по изделию с искомым номерным кодом. Ответ вряд ли будет исчерпывающим, но это будет ниточка, за которую можно потянуть. Сергей Алексеевич собрал оперов и зарядил на поиск любой информации о задержаниях торговцев оружием: где, кого и когда. А также на поиск в Интернете предложений по продаже самодельных взрывных устройств или их компонентов и составных частей. Ребята потихоньку стаскивали в кабинет новую информацию, работа оживилась.

После ночного происшествия у Марьяны состоялся с бывшим мужем серьезный разговор. Миша откровенно паниковал и постоянно нагнетал обстановку. Он то бормотал о несостоятельности следствия, то устраивал одиночные митинги, посвященные беспомощности правоохранительной системы в целом. Марьяну его бесконечное ворчание стало утомлять. Когда она говорила об этом, Миша становился в позу.

– В чем я не прав? Ответь, приведи доводы, обоснуй! – восклицал он. – Сколько уже прошло времени со смерти Ули? И что? Если этот следователь у них считается лучшим, могу представить, что такое остальные! Они не ищут убийцу, Маша!

– Почему ты так считаешь? – возражала Марьяна. – Если тебе не докладывают о ходе следствия, то ведь и не обязаны. Да и права такого не имеют.

– Ну ладно мне, я посторонний человек, даже не родственник убитой, но тебе-то они должны говорить хоть что-то!

– Я не знаю, Миш, я не юрист и не уверена, что они должны информировать меня, как продвигается следствие. Может быть, они до сих пор меня подозревают, потому ничего и не говорят.

– И это ты называешь компетентным следствием? – возмущался Михаил. – Если они подозревают тебя, значит, следствие ведется формально. Значит, они никогда и ни до чего не докопаются. А между тем кто-то снова пытался тебя убить! И опять молчание, опять тишина!

– А чего ты хочешь?! – вспылила Марьяна. – Чтобы следователь посадил меня на стул в своем кабинете и при мне совершал все следственные действия? Так, что ли?

– Да нет никаких действий! Нет! – настаивал Миша. – Зато есть реальная угроза твоей жизни, и я больше не могу пускать дело на самотек.

– И что, ты хочешь нанять мне охрану? Или сам будешь ходить за мной по пятам?

– Я пока не знаю, я должен посоветоваться со специалистами, но так дальше продолжаться не будет. Я боюсь за твою жизнь и должен понимать хотя бы, с какой стороны тебе угрожает опасность.

– Ну допустим, ты это узнаешь, – хмыкнула Марьян. – И что? Дашь залп в эту сторону?

Миша нахмурился.

– Разве я сказал что-то смешное? Я давал тебе повод для злых шуток? По-моему, речь идет о твоей жизни, и если ты считаешь, что я лезу не в свое дело, я могу уйти прямо сейчас и никогда больше не докучать тебе своим вмешательством.

Маше стало стыдно. Миша действительно утомил ее своей опекой, но ведь он прав. И он единственный, кто хотя бы пытается ее как-то защитить. Только одного Маша не могла понять: почему она сама не чувствует страха?

– Я не хотела тебя обидеть и очень благодарна тебе за все, что ты для меня делаешь, – примирительно сказала она. – Но давай все-таки предоставим профессионалам заниматься такими вопросами. А мы будем просто жить. И давай перестанем дышать на меня, как на редкую орхидею. Если меня хотят убить серьезные люди, они все равно убьют. А если это акты запугивания, то надо просто тщательно подумать, кому это выгодно и какую цель они преследуют.

– Ты считаешь, что тебя могли просто хотеть попугать? – Глаза у Миши полезли из орбит. – Маша, ты полоумная, ей-богу! К устройству был прикреплен будильник! Ты завтра утром села бы в машину, как обычно, в полдесятого. И все! Твоя жизнь на этом закончилась бы! Хорошенькое запугивание!

– Но ведь ты увидел их с лоджии, – возразила Марьяна. – Может, именно на это и был расчет? Хотели бы взорвать машину, не стали бы делать закладку, пока у нас горит свет. Дождались бы, пока в доме не будет гореть свет вообще нигде. Чтобы никто не увидел.

– Но ведь машина стояла перед бордюром с кустарниками, – возражал Миша, – за ними сразу деревья. А прикрепить устройство – это одна минута. Они просто не рассчитывали, что их заметят. И это были какие-то сопляки, я, конечно, их не разглядел, но худые, в капюшонах, бежали очень быстро. Это пацаны. И это объясняет, почему они не дождались, пока погаснут все окна. Казус исполнителя. Не захотели долго ждать. Думали, их и так никто не заметит.