Алла Холод - Чужая гостья

С Улей они редко совпадали в выборе места отдыха. Пожалуй, только в глубокой молодости. Уля любила дальние экзотические страны, ездила в Таиланд, Камбоджу, Индию, на остров Бали. А Маша лишь раз дала слабину и согласилась на дальний перелет – на пике своих чувств к Руслану, когда он позвал ее провести медовый месяц на Маврикии. Она предпочитала близкую и более понятную Европу, плохо переносила долгое пребывание в самолете, в отличие от Ули, которая отключалась в своем кресле, как ящерка, пригревшаяся на солнце. Вода Тирренского моря в этой части была удивительного бирюзового цвета, совершенно прозрачная, она с удовольствием пропускала сквозь себя солнечные лучи, высвечивающие мелкий белый песок. «Никогда в моей жизни уже не будет полного счастья, – думала Марьяна, выходя из воды. – Без Ули – никогда».

Она выпила еще одну бутылочку вина и не заметила, как заснула в тени широкого зонта. Как Сева нашел ее – бог весть. Но когда Маша проснулась, он был уже мокрый и очень оживленный.

– Наш друг проживает здесь, от русалки вверх по улице по ходу автобуса. Точный адрес не знаю, потому как фамилии товарища у нас нет.

– Как это удалось выяснить? – вскочила Марьяна, стряхивая с себя остатки сонного оцепенения.

– В табачном магазине разговорчивый продавец, – пояснил Сева. – В маленьких европейских городах это не редкость. Они продают не только сигареты, но и газеты, билеты и проездные на все виды транспорта. Они знают всех.

– И что удалось узнать про Толика?

– Про Виктора, – поправил Всеволод, – здесь его зовут именно так. Многого не скажу, я узнал лишь, что у него здесь небольшое кафе и что живет он в той стороне…

Сева махнул рукой в сторону, куда медленно катил рейсовый автобус.

– Точнее не знают. Но мне сказали, – продолжил он, – что если я хочу его увидеть, то нужно спросить Адриану, хозяйку фруктовой лавки. Вроде как у них шуры-муры.

– А где лавка?

– Да все там же, в центре цивилизации. На вывеске нарисован ананас.

– Если это та женщина, которую моя знакомая видела с ним в Палермо, то мы можем узнать ее по фотографии.

– Разумеется, – подтвердил Всеволод. – Более того, я уже выяснил, что это именно она.

– Как? – удивилась Марьяна.

Сева снисходительно посмотрел на нее и ничего не ответил. Действительно, нелепо было спрашивать. Никто не спрашивает у хирурга, как именно он будет удалять гланды.

– Простите, – смутилась Марьяна.

Глупо было рассчитывать, что вечер воскресенья парочка проведет за столиком ближайшего кафе. Думается, вид рабочих мест обоим успевает достаточно сильно надоесть за рабочую неделю. А вот пляж лучше, чем в Монделло, нужно еще поискать. Марьяна не надеялась, что увидит Толика в гудящей, пестрой воскресной толпе пляжников. И Сева склонен был присоединиться к ее мнению. Они пробыли у моря до пяти часов, потом обмылись в душевой комнате, привели себя в порядок, направились в сторону главной пьяццы и расположились в пиццерии напротив фруктовой лавки с ананасовой вывеской. Около семи вечера в лавку, наконец, зашла хозяйка – высокая светловолосая женщина в коротком легком белом платье. Сева напрягся, подозвал официанта, быстро расплатился. Марьяну стала колотить дрожь. Почему я так нервничаю, будто от этой встречи зависит вся моя жизнь? – думала она, но не находила ответа. Хозяйка пробыла в своей торговой точке каких-то пять минут, поговорила о чем-то с пожилой женщиной, стоящей за прилавком, вышла и решительно зашагала по улице.

– Похоже, наша мадам идет к стоянке такси, – заметил Сева и встал из-за столика.

Он не ошибся. Через каких-то триста-четыреста метров у знака, обозначающего стоянку, Марьяна увидела мужчину, оживленно разговаривающего с водителем. Это, вне всякого сомнения, был Толик Веселов.

Он узнал Марьяну сразу же. Смутился, растерялся, испугался? Трудно было понять. Марьяна не дала ему возможности опомниться.

– Привет, Толик, рада видеть тебя живым и здоровым, – сказала она. – Мне очень нужно с тобой поговорить.

– Последнее время я чувствовал, что произойдет что-то такое. – Толик сделал шаг навстречу Марьяне, обнял ее, поцеловал в щеку. – Чувствовал, что увижу кого-то из той жизни. Значит, я не ошибся и тогда в кафе была Жанка.

Толик представил давнюю подругу своей женщине, Сева представился ей сам.

– Я вижу, что у тебя планы на вечер, – заметила Марьяна. – Но я специально приехала, чтобы поговорить с тобой.

– Серьезно? Для этого есть какой-то повод? Я думал, ты отдыхаешь.

– Нет, Толик, повод есть, и очень серьезный. Мне очень неловко встревать в твою жизнь, но разговор очень важный. Для меня.

– Да что случилось? Какие могут быть серьезные разговоры здесь, Машка? – Толик улыбнулся своей неизменной белозубой улыбкой. – Здесь море, солнце, пальмы, вино. Здесь не может быть серьезных разговоров! Хотите, присоединяйтесь к нам, поужинаем в Палермо, поболтаем.

– Толик, Ульяна погибла. Ее убили.

Улыбка мгновенно сползла с его лица, черты исказились, как от внезапной острой боли.

– Убили? Кто? За что? Уля, она же такая… была…

У Марьяны задрожали губы, глаза мгновенно наполнились слезами.

– Вот об этом мне и нужно с тобой поговорить, – сказала она.

Толик отвел свою женщину в сторонку и, держа ее за локоть, стал что-то объяснять. Девушка не возмутилась и не обиделась, видимо, он нашел нужные слова.

– Твой молодой человек немного развлечет мою спутницу, ты не против? А мы пока поговорим.

В молчании вся компания направилась вверх по улице. Марьяна тихонько плакала, Толик шел, опустив голову. Минут через пять они остановились перед черными коваными воротами, через которые тянул свои ветки, украшенные нежными розовыми соцветиями, двухметровый тамариск. Толик скрипнул калиткой и пропустил гостей во дворик, где у Марьяны закружилась голова от ярких насыщенных ароматов лаванды и дрока. Толик передал ключи Адриане, а сам сделал приглашающий жест Марьяне. Она последовала за старым приятелем, и он привел ее к просторной беседке в виде перголы, с большим столом и удобными садовыми стульями.

– Адриана принесет нам выпить и поболтает с твоим спутником, – сообщил Толик, – а ты рассказывай мне все по порядку.

Сад у Толика был восхитительный. Лишенный дотошного ухода и оттого буйный и какой-то непослушный, он давал глубокую тень. Каштан шелестел листвой прямо над Машиной головой, и в этой идиллической атмосфере разговор о смерти завести было невероятно трудно. Казалось, что здесь, в этом раю, вообще нет смерти, и никто ничего о ней не знает. Но Маша постаралась собраться, чтобы рассказать, как все произошло. Как следователи решили, что к ней явились наемники, чтобы изъять материал, изобличающий полицейского полковника. Как эта версия не нашла своего подтверждения. Как под ее «Мерседес» было заложено взрывное устройство, и если бы Миша случайно не вышел на лоджию подышать воздухом, ее уже не было бы в живых. Как под угрозой срыва оказалась важнейшая сделка по приватизации телеканала, и Маша стала подозревать, что именно это было истинной целью преступников. И как все это время ее неотступно мучило какое-то непонятное ощущение, что она упускает что-то важное. Как в последние дни ее преследовал вопрос, что же Уля хотела ей рассказать перед тем, как пришла к ней в тот роковой день. Чем хотела поделиться, что ее так обеспокоило? И когда она поговорила с Жанной, ощущение это усилилось. Причем усилилось многократно.