Алла Холод - Чужая гостья

Костя знал, что торопить старика нельзя, иначе он обидится и не скажет главного. Но подтолкнуть его все равно следовало.

– Иван Иванович, а вы знаете, с кем близко общался Третьяков в последние годы жизни? Он ведь был не один, у него была какая-то женщина…

– Это была женщина из его прошлой жизни, – кивнул всезнающий Иван Иванович. – Он когда-то давно был в нее немного влюблен, но тогда Гена был еще женат, и та женщина была замужем, роман не состоялся. Но представляете, он помнил ее долгие годы! И на старости лет сошелся-таки с ней…

Старик не удержался, зашелся тихим мелким смешком.

– И кто была эта женщина? Могу я узнать ее координаты? Имя, фамилию?

– Я помню только, что ее звали Люба и она работала на каком-то заводе, с которым сотрудничал наш институт. На каком именно, конечно, не вспомню.

– И ни фамилии, ни контакта? – в отчаянии взмолился Костя, представивший, сколько Люб неизвестно с какого завода ему придется установить.

Старик задумался.

– А вы знаете, телефон у меня как раз есть, – неожиданно изрек он. – Фамилию не найду, а телефон, пожалуй, и найду.

Хранитель музея сделал многозначительную паузу.

– Но для этого нужно время, – внушительно сказал он, указывая на шкаф, забитый книгами, блокнотами, тетрадями и прочими бумагами.

– Иван Иваныч, давайте так. – Костя пошел ва-банк. – Вы сейчас пороетесь в своем архиве, а я быстренько сбегаю в магазин. Бутылочка хорошего коньяка и что-то вкусненькое… Подойдет?

– Идите, молодой человек, не будем терять время. Вам же срочно надо…

Костя подозревал, что старый музейный червь прекрасно знает, где у него записан нужный телефон, но не обиделся. У него в машине лежал магарыч, который ему недавно преподнес один товарищ за небольшую помощь в небольшом деле – это был пакет с армянским коньяком, упаковка итальянского печенья и конфеты. Печенья Костя старику пожалел – жене хотел сделать приятное, это было ее любимое печенье. Решил, что к конфетам лучше прикупить в ближайшем киоске связку бананов – кто-то говорил ему, что старики очень положительно к ним относятся. Когда Костя вернулся, Иван Иваныч был готов.

– Гена жил на два дома, у него было много цветов, пока он их все не раздал, был привязан к своей оранжерее… Но со временем почти переселился к той женщине. От нее как раз отделился сын, и ничто уже им не мешало.

– Так есть контакт той женщины? Или фамилия?

– Нет, фамилии не знаю, – отрезал старик, – но телефон есть. Гена дал его когда-то на всякий случай. У него был сотовый, но домашний телефон он тоже оставил. На всякий случай. Мы, люди старшего поколения, не очень доверяем новым видам связи. Вроде бы смешно, а видите – пригодилось…

Старик протянул Косте листок из блокнота, на котором был записан телефон, с видимым удовольствием принял подношение, и на том общение было закончено.

Костя вернулся к себе, нужно было срочно установить хозяйку телефона. Когда это было сделано, он немедленно набрал номер Поповкина.

– Неожиданно, да, Сергей Алексеевич? – выпалил Костя после доклада. – Вы скоро?

– Я уже подъезжаю к городу, – задумчиво произнес Поповкин. – Но ты понимаешь, как это меняет все дело? Где Карелина? Она вернулась? Что от нее слышно?

– Пока ничего, мы же не имеем с ней контакта, – удивился Костя. – Сергей Алексеевич, она же общалась только с вами.

– Да, это так, – признал следователь. – Срочно позвони ей, она не должна возвращаться домой. Все прочие указания потом, звони немедленно.

Попытки дозвониться до Марьяны оказались безуспешными, ее телефон был отключен.

– Ладно, я сейчас сам разберусь, – сказал Сергей Алексеевич и стал звонить Илье Шаталову, своему бывшему коллеге, которого он рекомендовал Марьяне для поиска давно пропавшего человека.

– Илья, ты должен предупредить своего сотрудника, чтобы он не спускал с Марьяны глаз, – распорядился Поповкин. – Ей угрожает опасность. Сообщи, когда они будут возвращаться с Сицилии, предупреди ее сопровождающего, что ей пока не нужно ехать в город.

– Хорошо, Сергей Алексеевич, не волнуйтесь, с Севкой Марьяна Юрьевна в безопасности.

– Нет, Илья, ты послушай, – не успокоился Поповкин. – Мы пока не знаем мотива преступления, мы даже не можем точно утверждать, кто именно убийца. Но с попыткой взрыва ее машины мы разобрались. Она поехала на Сицилию не просто так. Если она там узнает что-то этакое, о чем мы сейчас не знаем, то последствия могут быть самыми неожиданными. Марьяна очень самостоятельная, а скорее даже своенравная женщина, она может захотеть разобраться во всем сама. И может недооценить угрожающую ей опасность. Позаботься об этом. Сделай так, чтобы она пока не возвращалась в город.

– Обязательно, Сергей Алексеевич, – пообещал Илья, призадумавшись, как задержать взрослую самостоятельную женщину и помешать ей сделать что-то, что она, возможно, задумала.

– Так вот, Маша, я еще раз повторю тебе, что идентифицировать меня как Анатолия Веселова не нужно. Я живу в Италии уже шесть лет, имею здесь собственность, вид на жительство, я законопослушный гражданин, и мне совсем не хочется портить отношения с властями, давать им повод думать обо мне в негативном ключе. Поэтому я надеюсь на твое понимание, так что никаких записей, никакого документирования. Я не хочу, чтобы российские власти захотели через столько лет предъявить мне обвинение. То, что я собираюсь сделать, и так очень большой подвиг с моей стороны, и я делаю это только ради тебя и твоей безопасности. Ну и в память об Ульяне, конечно.

На этих словах глаза Толика затуманились. Он помолчал, собираясь с духом.

– Так что не обижайся на мою просьбу передать телефон Адриане.

Марьяна согласно кивнула и положила свой смартфон на стол. Толик позвал свою подружку, и через минуту она унесла аппарат в дом.

– О том, что мой рассказ не будет иметь юридической силы, ты можешь не волноваться, в моем рассказе будут конкретные указания для следствия, а современный уровень судебно-медицинской экспертизы сделает необязательным мое присутствие как свидетеля. Я все расскажу тебе, Маша, потому что я любил Улю. Я не видел ее много лет, но в глубине души всегда жило осознание того, что где-то на этой планете живет она, дышит, волнуется, радуется… И еще я не хочу, чтобы и ты погибла вслед за ней. Кто-нибудь знает, что ты здесь?

– Нет, – оторопело ответила Марьяна. – Хотя знает, конечно…

– Кто? – насторожился Толик.

– Ну следователь, потом тот детектив, которого он рекомендовал…

– А тот парень, что с тобой, тоже сыщик?

– Да, он знает итальянский, он сыщик. Вот и все, больше никто не знает.

– Ну что ж, это хорошо. Тогда слушай.

– Я думаю, ты хорошо помнишь тот год, когда Семен вернулся из Сибири после своей неудачной женитьбы. Правды он никому не говорил, потому что она была для него слишком унизительной. Он что-то плел про то, что нельзя жениться на женщинах старше себя, ибо это скучно, и нельзя жениться на актрисах, ибо это скучно вдвойне. Он говорил, что актрисы – притворщицы, путают реальность со сценой, что поначалу они кажутся загадочными и пугающе глубокими, а потом оказывается, что они пустые и глупые, что они не способны видеть грань между придуманной жизнью и реальной. В общем, произносил вычитанные где-то банальности, но на самом деле вернулся из Сибири побитой собакой. Его жена изменила ему, причем самым отвратительным образом, буквально у него на глазах. При этом она не чувствовала никакой вины перед мужем и разводиться не собиралась. Именно по этой причине после своего приезда он долго не показывался на люди. Сема считал себя необыкновенным, исключительным, избранным. Он был буквально раздавлен произошедшим, но долго пребывать в таком состоянии он не мог, ему нужно было восстановить самооценку. Ты уже встречалась с Мишей, Семен знал о том, что вы собираетесь пожениться, но это только еще больше его раззадорило. К тому же собиралась приехать его жена, и ему нужно было срочно что-то делать. Он решил, что должен жениться. В формальном смысле этого было осуществить пока нельзя, поскольку он еще не развелся, но ему нужно было сделать предложение, получить согласие и объявить об этом своей жене, предъявив ей будущую супругу.