Инна Балтийская - Под диктовку Альцгеймера

— Тебе Петр нравится? — спросила я напрямик, ее постоянные подколки начинали действовать на нервы. — Поэтому ты так ко мне относишься? Но я ему безразлична. Его просто поразило несоответствие хрупкой ученой дамы с вот таким вынужденным бесстрашием. Ты его тоже можешь поразить до глубины души. Например, упади в обморок при виде бездомного голодного котенка.

Мариам невольно фыркнула, но тут же осеклась и отвернулась к стене. А я почувствовала, как веки смыкаются, и провалилась в глубокий сон.

Пробудили меня прямые солнечные лучи, ласкающие лицо через приоткрытое окошко. Поезд ехал на Юг, к Сочи, и казалось, мы возвращаемся прямо в лето. Где-то позади оставался холодный октябрь, почта два года терзаний, разочарование, ненависть и отчаяние… Гарик уговорил проводника заварить нам хороший кофе, я смаковала горячий, и настроение поднималось все выше, стремясь к не вполне оправданной эйфории. Мариам попыталась улыбнуться мне за завтраком, хоть получилось и не очень естественно, Петр повеселел, а Гарик, похоже, был вообще на седьмом небе от счастья, сидя практически в обнимку со мной и выпаивая мне чашку за чашкой. Его не смущали даже грозные звонки от начальства, требующего, чтобы Гарик хоть на час показался на фирме живьем.

От эйфории меня удерживала только мысль, что Антон все же может оторваться от слежки. За детей я особо не волновалась. Не верилось, что свихнутый папаша мог оставить их взаперти на одной воде. Он же понимал, что процесс моего уничтожения может сильно затянуться, и наверняка позаботился о том, чтобы дети были под присмотром и в безопасности. Его безумие было на редкость логичным, впрочем, Зоя уверяла, что у маньяков логика всегда железная.

Кроме нашей четверки, в поезде ехал еще один неприметный мужичонка из команды Петра, он и вел непосредственное наблюдение. Сейчас он ехал в общем купе вместе с Антоном, и, его его словам, тот явно был настроен на долгую дорогу. А значит, мы едем либо в Сочи, либо еще дальше — в Адлер.

На маленьком полустанке уютные бабушки с большими корзинами торговали огромными розовыми яблоками, варенной кукурузой и красными вареными раками. У меня потекли слюнки, но Петр запретил нам выходить и даже высовываться окна купе. Неприметный сотрудник за кукурузой и раками вышел, но съел все закуску там же, в общем вагоне, щедро поделившись с соседями. Как потом сообщил, Антон был единственным, кто от угощения отказался. Похоже, паранойя у моего и без того подозрительного муженька достигла апогея.

Я с грустью глядела в занавешенное окошко. Раздвигать занавески на полустанке было строго запрещено, и я в душе понимала целесообразность запрета, но так тоскливо было сидеть взаперти, когда поезд стоял, а снаружи светило теплое южное солнце! Мариам с Петром вышли погулять по коридору, а я, сгорбившись, все сидела в купе, уставившись невидящим взором на пустой откидной столик. Гарик сел рядом и обнял меня.

— Не грусти. Когда все закончится, мы приедем сюда сами. Без расстрельной команды, только с твоими детьми. — ласково сказал он.

Я покосилась на него и промолчала. Кажется, Гарик научился читать мои мысли. Бедный, он тоже жертва своего брата. Как это страшно — с детства думать, что брат может в любой момент убить тебя или родителей… наверное, я бы сошла с ума от такого соседства. Я вздрогнула, словно от холода, и Гарик сильнее сжал мои плечи.

— Ты останешься со мной… когда все будет кончено? — вдруг жалобно спросил он. — Я столько жил рядом с Антоном, что перестал понимать, как ко мне относятся люди. Иногда я думаю, что ты меня ждешь, просто себе не признаешься… но чаще кажется, что я вызываю у тебя только ненависть… но ведь это не так?

Я медленно покачала головой. Когда-то, в прошлой жизни, я ненавидела Гарика. Но это было так давно… а теперь, когда я вспоминаю о нем, мне становится теплее на душе. Я только кажусь такой мужественной, а на самом деле мне неуютно и тоскливо одной. А я осталась совсем одна, когда моя мама полностью лишилась рассудка. Вокруг меня толкутся люди, которые хотят получить разработанный мной препарат, но им все равно, что со мной случится потом. И лишь недавно я поняла, что есть человек, который никогда меня не оставит. Ни на этом, ни даже на том свете. Или я так же, как Гарик, уже потеряла связь с реальностью?

Мариам с Петром вернулись в купе и сели, заметно нервничая. Вестей от разведчика все не было, и мы не понимали, чего ожидать. Поезд уже подъезжал к Сочи, проводники заперли туалеты, когда мы получили условный сигнал: объект выходит. Мигом собравшись, благо, сменных вещей почти не везли, мы бросились к выходу. К счастью, перрон был полным, и мы быстрыми перебежками добежали от перрона до вокзала и разбежались по туалетов. Напряженная, как струна, Мариам внимательно прислушивалась и, лишь зазвенел условный звонок, схватила меня за руку и потянула к выходу.

Сразу за вокзалом нас ждал черный джип Чероки с сильно тонированными стеклами. Петр сел за руль:

— Похоже, он из Сочи уедет. — сквозь зубы бросил он. — Сел в междугороднюю маршрутку. Но может выйти по пути.

Неприметного попутчика мы подобрали по дороге, он не стал садиться в одну маршрутку с объектом. В толчее при выходе из вагона он нацепил на Антона маячок, но шизанутый компьютерный гений один раз уже доказал, что это для него не проблема.

Мы ехали по узкому перешейку вдоль прекрасных гор, скользкий серпантин заставлял замирать сердце и напоминал, что когда-то, еще в прошлой жизни, я боялась высоты… Сейчас тот страх казался милым и каким-то несерьезным, как перед загадочным Букой, который живет под кроватью. Антон из маршрутки не выходил, по крайней мере, его маячок там оставался. На наручных часах Петра красная точка передвигалась по трассе со скоростью 90 км в час.

Мы уже въехали в Адлер, когда маячок издал характерный писк, поменял цвет и исчез с экрана. Петр вполголоса выругался.

— Снова здорово. — протянула Мариам. — Нашел, гад. Но судя по месту, это уже не маршрутка… где эта точка?

Гарик торопливо загрузил в телефон Гугл карту и торжествующе протянул:

— Да вот же этот дом!

Притормозив возле обочины, Петр вырвал из рук Гарика телефон и уставился на экран. Привстав с сидений, мы вытягивали шеи, чтобы поглядеть на небольшую беленую избушку, судя по всему, неподалеку от выхода на пляж. Неужели нашли?

Петр включил навигации и стремительно газанул. Не успев снова усесться, мы повалились на сидения, стукая друг друга локтями и головами.

— Ох, нельзя ли поласковее. — простонал Гарик, держась рукой за лоб.

— Он обнаружил слежку, сейчас покинет дом. — отрезал Петр. — Если он один, не успеем так или иначе. Если там дети — у нас минуты три.