Михаил Шевелёв - От первого лица

— Мы поженились в этот день.

— Я подозревал. Она его отмечает, чтоб ты знал.

— Ладно… так что за новость ты мне хотел рассказать?

Телефон в кармане звякнул.

— Сейчас, подожди секунду, эсэмэску посмотрю.

СМС с номера (942) 5901711

«Мама пропала. С утра номер заблокирован. Городской выключен тоже»

Я повернул экран, чтобы отцу было видно. Он смотрел на него долго, много дольше, чем требовалось, чтобы прочитать эти два предложения.

— Ну, подожди. Разные обстоятельства в жизни случаются. Мало ли, плохо стало на улице, отвезли в больницу. Телефон отключен? Тоже бывает. Может, просто забыла заплатить. Не вижу пока оснований для паники.

Некоторое время ехали молча. Ровно в одиннадцать отец потянулся к радио, пощелкал кнопками, нашел частоту 90.2 FM, прибавил звук. Время новостей.

Эта шла первым номером.

«… основатели банка Global Access… на пятнадцатом километре Рублево-Успенского шоссе… пять килограммов в тротиловом эквиваленте… план "Перехват"… взято под личный контроль Генеральным прокурором…»

Мы посмотрели друг на друга.

— Похоже, Дэвид, мы рано радовались. Вот это и твоя эсэмэска — это, боюсь, одна и та же новость. И она плохая. Пять килограммов не пожалели на Аркадия и Илью — люди работали наверняка…

— Что будем делать?

— Тебе надо любой ценой прорваться в американское посольство. Там объяснишь, что твоей жизни угрожает опасность. Пусть как хотят, так тебя отсюда и уволакивают. Ты американский гражданин, в конце концов, это их работа.

— А ты?

— Пока не понимаю.

— Как начнешь понимать — скажи. А идея с посольством — она идиотская, прости, пожалуйста. Или мы вдвоем это делаем… но ты же не американец…

— Вот именно.

— Значит, идиотская. Давай, придумывай другую. Должен кто-то в семье что-то решать, в конце концов. И не тяни, как у вас тут выражаются, кота, не помню за что. Времени у нас не очень много.

— В смысле?

— В прямом. Мне надо быть в Нью-Йорке. Я там через полгода стану отцом, а ты, соответственно, дедом.

Не говоря ни слова, отец вынул пробку и разом отхлебнул треть бутылки коньяка. Вот это да, думаю, надо бы мне тоже так научиться. Потом он произнес фразу, в которой я не понял ни слова. Позже, сильно позже я овладел этой лексикой, и она мне стала родной, но в тот момент я уловил только, что в целом отец очень доволен моим сообщением.

— И это, между прочим, не единственная хорошая новость. Вторая состоит в том, что у нас в багажнике есть груз. Один наш CZ и два трофейных Beretta.

— О господи, с кем же я связался… они все это время путешествовали с нами?

— Да. Ну, прости, я про них просто забыл.

— Ладно, рули давай. И постарайся плавнее отпускать сцепление, ты мне уже всю душу вытряс своей ездой.

— Куда едем?

— Разворачивайся. Едем в Москву. Когда тебя сильно ищут, самое правильное — оказаться там, где тебя меньше всего ждут. Лучшая, как известно, оборона — это атака.

— Согласен. Только на самый последний вопрос ответь, будь добр. Раз уж ты со мной связался. Что это была за пантомима, которую ты изобразил Аркадию? Ну, когда ты водил ладонью перед лицом и оттопыривал указательный палец? Ты что-то спрашивал его, верно? Что это означает?

— Я думал, ты не придал этому значения.

— Придал, как видишь. Ну?

— Это означает — первое лицо.

Долго мы ехали в молчании. Когда на обочине появилась стела с надписью «Химки», он сказал: «Остановись. Я сяду».

— Ты уверен, что тебе надо за руль? Ты же пил.

— Уверен. И пусть это будет самая большая наша проблема сейчас.

— Куда мы едем?

— К посольству. Надо попробовать.

Попробовать не получилось.

С пустынной в это время Красной Пресни мы свернули направо, поднялись по брусчатке до Садового кольца, развернулись у пересечения с Новым Арбатом, потом еще раз на Маяковской — всю эту географию я изучил досконально, когда готовился к встрече с Аркадием Самойловичем и Ильей Ильичом — и уперлись в пробку. Причина выяснилась быстро — ремонтные работы на Садовом, прямо у входа в американское посольство.

— Ясно, — сказал отец, — идея действительно оказалась неудачная, ты был прав. Не одни мы такие хитрые.

— Почему неудачная?

— Ты не обратил внимания? Грузовик с гудроном и асфальтоукладчик — вещи при ремонте тротуара, конечно, нужные. А вот что там делают две «газели» с тонированными стеклами? Кроме того, работают, как обычно, полтора таджика. Но вокруг них — люди, по которым видно, что с какого конца за лопату берутся, они знают неточно. У них другая профессия. Из-под их оранжевых жилетов погоны во все стороны торчат. Вернись за руль. Поехали отсюда.

— Куда?

— Нам нужна пауза. Надо продержаться часов шесть. Это из-за разницы во времени.

— Ничего не понял.

— Потерпи немного, попозже все объясню. Сейчас мне надо сосредоточиться. Давай налево и потом сворачивай на указателе «Шмитовский проезд».

Минут через семь, поплутав во дворах, мы оказались у двухэтажного здания из серого бетона с зарешеченными окнами. Шлагбаум и будка на въезде, перед ними три массивных блока, выложенных лесенкой.

— Припаркуйся вон там в стороне и жди меня.

Он вернулся через пятнадцать минут, довольный и ухмыляющийся.

— Заезжай.

Шлагбаум поднялся, и мы оказались в просторном дворе. Часть его была огорожена решеткой, на которой висела надпись «Штрафстоянка».

Поставь ее задом к забору и оставь там пространство, сантиметров семьдесят, попросил отец. Закрыли машину, пошли к зданию. Это оказалось отделение полиции. Номер 76, как сообщала табличка на двери.

— Are you sane?

— Проходи, проходи, не трусь. И повежливее будь с представителями старшего поколения. Honour, как говорится, your honour.

Внутри на деревянных скамьях сидели человек десять, по которым было видно, что вечер пятницы они провели бурно. За пластиковой перегородкой с окошком располагались полицейские. Один из них вышел к нам и сказал «Идите за мной».

— Вот, — пожаловался один из гостей отделения, завистливо глядя на нас, — как евреи, так их сразу в камеру, а русского человека третий час оформить не могут.

— Будешь выступать, — меланхолично ответили ему из-за перегородки, — мы тебе сейчас плюс к мордобою дооформим еще разжигание национальной розни, нам как раз статистики не хватает.

Когда дверь в камеру с лязгом закрылась, я потребовал объяснений.

— Ну что тут непонятного? Не на вокзале же нам ночевать, когда мы такой популярностью пользуемся в этом городе, что в пятницу вечером из-за нас половину Садового кольца изуродовали. А здесь нас никто тревожить не будет.

— Но они же полицейские…

— Ищут нас совсем другие люди. Они с полицейскими, как кошки с собаками, это два разных ведомства, конкурирующих, дай им волю — они бы друг друга перестреляли.