Михаил Шевелёв - От первого лица

— Если мы приедем, мы сможем с тобой увидеться?

— Нет. Потому что ты не вернешься сюда. Никогда. Иди и не оборачивайся, сын.

В самолете я заснул еще на взлете и как в яму провалился. И завтрак пропустил, и обед. Только пару раз очнулся и все повторял про себя: «Долгие проводы — лишние слезы. Долгие… лишние…» — только бы не забыть… Машу спросить надо…

Окончательно проснулся я только на подлете к Нью-Йорку.

Спасибо, господи, за разницу во времени. В десять утра в Kennedy еще нет этой чудовищной толкучки на паспортном контроле. А багажа у меня и вовсе не было никакого.

Через полчаса после посадки я уже выходил из терминала. И тут я увидел ее. Маша!!! Ну какая же ты молодец, что решила встретить! И как же я по тебе соскучился… Маша, Маша, Маша…

Она обернулась, и я увидел ее лицо. Серое. Мертвое.

— Моя мама. Три часа назад. Внезапная остановка сердца. Ничего не смогли сделать. В крови нашли следы гельземия.

— Гельземия?

— Да. Яд. Редкий. Действует не сразу. При нагрузке на сердце.

Она не могла стоять, оседала, я обнимал ее, целовал, говорил какие-то слова, дурацкие, конечно, пустые… а в голове у меня…

А в голове у меня какой-то бездушный метроном раз за разом отстукивал: …теперь вернусь… им нужен страх… теперь вернусь… нужен страх… теперь со всех… теперь за все…

Эти два слова — «страх» и «вернусь» — преследовали меня долго. До самого возвращения.