Антон Леонтьев - Алхимия иллюзий

Она повесила трубку, и телефон, сделав передышку в пару секунд, снова надоедливо затрещал. Вика, кляня непонятливого и назойливого Титова, крикнула в мембрану:

— Замок графа Дракулы на проводе! Вам позвать Виктора Франкенштейна? Увы, он занят, оживляет при помощи электричества своего скроенного из покойников монстра…

— Викунька, — услышала она пугливый шепот. — Это я, Виталик… Господи, здесь, блин, такое!

Встретились они тем же вечером — Вика, сказав, что ей надо прийти в себя и прогуляться на свежем воздухе, выскользнула из дома. Больше всего она боялась, как бы за ней не увязался Титов, однако, как она ни оглядывалась, отыскать глазами его скорбную фигурку не могла.

Однако это вовсе не означало, что он за ней не следил.

Виталик трясся от страха и принялся оправдываться, и на этот раз Вике пришлось играть роль «жилетки», позволив своему незадачливому поклоннику, припав к ее плечу, вдоволь выплакаться.

— Но кто такое делает? И почему? — произнес интерн в который раз.

И Вика, криво улыбнувшись, ответила:

— Я могу сказать и кто, и почему.

Она в общих чертах, не вдаваясь в подробности, ввела Виталика в курс дела.

— Но это же настоящий сумасшедший! Маньяк! Он, может, и людей вообще убивает! — заявил шокированный молодой человек, которому Вика ничего не сообщила о криминальных «подвигах» Титова, а только о том, что у нее завелся назойливый, преследующий ее поклонник.

Не желая углубляться в эту тему, Вика произнесла:

— Однако я с ним договорюсь. Но наши с тобой отношения придется прекратить.

Виталик заплакал, хотя Вика знала, что он точно плачет не по причине завершения их и без того не особо перспективных отношений.

— Но как же ты? — спросил молодой человек. — А то я все о себе и о себе… Надо ведь на этого сумасшедшего управу найти! Давай все же обратимся к моей тетке-адвокату…

— Нет! — резко ответила Вика. — Ни к кому обращаться не будем, и пообещай мне, что ты ничего не предпримешь без согласования со мной. Потому что этот человек… Он очень опасен. Слышишь, очень!

Когда Вика вернулась домой, то заметила около подъезда Титова. Он подошел к ней.

— Что, с этим извращенцем встречалась, бедняжку успокаивала?

Вика, гневно поведя плечом, заметила:

— Ты что, плохо меня понял, Титов? Встречаемся мы завтра, а не сегодня!

— Я же говорил, что ты не должна называть меня по фамилии, мне это не нравится… — заканючил Виктор.

А Вика, открывая парадную дверь, отчеканила:

— И это будет пункт шестой: я буду называть тебя исключительно по фамилии. Понятно, Титов? А пункт седьмой такой: ты прекращаешь стояние перед моими окнами. И перед моим подъездом тоже. И вообще перед моим домом! Это тебе понятно?

Свои требования Вика повторила на следующий день в кафе «Слоненок» за чашкой горячего какао с шоколадным тортиком, который заказала и оплатила себе сама, несмотря на жалкие попытки Титова «пригласить» ее.

Виктор появился минута в минуту, видимо, действительно опасаясь, что если опоздает, то Вика, как и пригрозила, просто встанет и уйдет. Девушка же, пришедшая несколько раньше и заметившая ненавистную фигуру, появившуюся в дверях кафе, отхлебнула какао и, отламывая ложечкой кусочек тортика, подумала о том, что подобное подобострастие со стороны ее мучителя — знак хороший.

Значит, контакт с ней нужен ему позарез. Следовательно, он готов согласиться на все, чтобы удержать ее. И реально боится потерять ее.

— Итак, Титов, — произнесла Вика без тени улыбки, дождавшись, когда тот наконец усядется на пластиковый стул. — Мы заключаем договор, и ты обязуешься выполнять его беспрекословно и без всяких импровизаций. В особенности что касается убийства ни в чем не повинных людей…

Виктор, осклабившись и откусывая принесенное рыжей официанткой столь им любимое пирожное-«картошку», заявил:

— А виноватых , значит, можно?

Вика, не слушая его колких фразочек, перечислила свои пункты, а потом извлекла тетрадный лист, на котором они были внесены письменно.

Виктор, пробежав импровизированный документ глазами, хмыкнул:

— Что же, а мне выдвинуть свои пункты можно?

— Нельзя! — заявила Вика.

Но Титов, уставившись на нее своими арктически-ледяными глазами, прошелестел:

— Думаю, Вичка, все же можно. Потому что я вовсе не против заключить договор, а даже очень за. Только учти — если ты сама нарушишь хотя бы одно из его положений, то я буду вправе забыть обо всех этих обещаниях, сильно ограничивающих мою свободу действий. — Он кивнул на тетрадный лист с перечнем требований. — А мне много не потребуется. Хочу видеть тебя ежедневно не менее двух часов…

— Одного! — заявила Вика.

— Нет, теперь мой черед диктовать тебе условия — двух! — осклабился Виктор. — А если наша встреча будет длиться меньше, то неизрасходованное время переносится на следующий раз.

— Готова видеться с тобой по два часа в день не более трех раз в неделю! — заявила Вика. — С перерывом на неделю, когда ты оставишь меня в покое.

— Четырех раз в неделю! — нахмурился Титов. — По скользящему графику, так, чтобы я и в выходные мог провести с тобой время. Перерыв будет, так и быть, одна неделя, но в месяц, Вичка!

— И четыре недели дополнительно летом! — вставила Вика и вдруг замолчала.

До чего она опустилась! Торговала собственной свободой, более того, жизнью , ведя переговоры с самым настоящим психом и убийцей-рецидивистом. И, что самое ужасное, она еще радовалась тому, что смогла выбить себе послабления и облапошить Титова.

Демона своих снов. Увы, не только снов, но и реальности.

Однако делать было нечего: Вика понимала, что ей необходимо выиграть время. Успокоить бдительность Титова. И сделать так, чтобы он хоть какое-то время никого не убивал и оставил в покое ее родных и близких.

И бедолагу Виталика.

В течение последующего часа (и еще одного куска торта, на этот раз «Наполеона») они смогли составить договор, который устраивал обе стороны.

— Вичка, тебе не следует есть так много сладостей, — произнес обеспокоенным тоном Титов, когда Вика заказала себе под конец пирожное с малиновой начинкой.

— Боишься, что растолстею и ты меня вдруг разлюбишь? — усмехнулась Вика. А что, это идея…

Титов, покачав головой, ничего не ответил, однако, когда пирожное принесли, решительно пододвинул его к себе.

Вика саркастически усмехнулась — похоже, ей следовало подсыпать в пирожное цианистого калия и скормить его Титову.

— Это мое! — заявила она.

А Титов, быстро откусывая, заявил с набитым ртом:

— Я же сказал, что тебе нельзя. В нем так много калорий и углеводов, а они…