Меган Миранда - Идеальная незнакомка

Он забрал ее, не глядя мне в глаза.

— Ты можешь уйти или остаться, — сказал, изучая пейзаж сквозь раздвижные двери.

— Я останусь.

Я надеялась, что Кайл видел в стекле мое отражение. Видел, как я стояла, скрестив руки; видел выражение моего лица.

Я оказалась на шаг позади, но больше я такого не допущу.

Кайл вел игру; решал, чем именно со мной делиться, как преподносить информацию. Он был таким же, какой я сама была в прежней жизни. Охотником. На кого охотился? На меня? Я помогала ему приблизиться к Эмми? Отыскать ее, узнать больше? Неужели я лишь выступала в роли источника?

Меня обыграли. В здешней глуши я привыкла жить не спеша, позволила себя опередить. Забыла и расслабилась.

Очнись, Лия. Очнись.

Я полагала, будто мы с Кайлом — союзники в поисках Эмми. Однако тот Кайл, который охотно слушал мои рассказы о ней, исчез. Полицейские уже решили, что Эмми — это еще не вся картина, не настоящая картина. Если бы им потребовались расческа, зубная щетка или одежда Эмми для анализа ДНК, пусть бы попросили. Я бы дала.

Но они хотели разобрать ее жизнь по кусочкам, словно Эмми что-то скрывала.

Часы Джона Хикельмана с моими отпечатками, вспомнила я. Повсюду в доме мои отпечатки. Украденные безделушки, которыми Эмми нас окружала и о происхождении которых я не спрашивала. Коробка с фотографиями…

Я уже обыскивала комнату Эмми, ее шкаф и ящики. Она надежно хранила свои тайны — как хранила мои. И сама была тайной. Возможно, именно поэтому я доверяла Эмми — потому что первое время после нашего знакомства жила словно во сне и воспринимала ее частью этого сна. Или потому что видела в Эмми незнакомку с потрясающими карими глазами, которая через три месяца присоединится к Корпусу мира и уедет за край географии, туда, где нет связи с остальным миром, — этакий сейф, в котором можно запереть свои секреты. Что я и сделала. Подпала под чары Эмми и выложила ей все.

Я явилась к ней с сумками, сгрузила их на бетонный пол, а она оглядела мои пожитки и, кажется, сразу поняла — прежнее жилье я покинула в спешке.

— Твоя комната. — Эмми проводила меня в помещение справа от гостиной. — Скромненькая, знаю. Уж прости.

На полу лежал большой матрас, без белья и покрывала. Низкий потолок, стены без окон. Места для мебели не оставалось.

— Вещи я продаю, а не покупаю: уезжаю в конце лета, брать с собой ничего не могу.

Да, комната выглядела скромненько, но она была моей — в ней имелись дверь и замок. Лучше и не придумаешь.

— Спасибо, — улыбнулась я и втащила свой скарб.

Эмми вышла, я развесила кое-какую одежду на металлических вешалках в стенном шкафчике. Решила — остальное пусть лежит в сумках, ничего страшного.

У меня имелись одежда, зубная щетка, пара коробок с вещами из колледжа, их я у Пейдж не распаковывала. Не хватало лишь постельного белья, а без прочего вполне можно было прожить.

Когда я выглянула из комнаты, Эмми открывала-закрывала кухонные шкафчики, что-то искала. Она достала из холодильника водку, нашла пластиковые стаканы с грязным ободком, ополоснула и наполнила почти до краев, хотя еще стоял белый день. Впрочем, под землей могла быть и ночь. Могло быть любое время.

Эмми проигнорировала оранжевый диван, пыльный и местами покрытый пятнами, устроилась на полу. Рассказала, что работает в баре и уезжает через несколько месяцев. Я поведала про свой диплом журналиста и стажировку. Эмми сообщила, что она одинока, что на личном фронте сплошная непруха, все знакомства сводятся либо к сослуживцам, либо к клиентам бара, которые предпочитают напиваться за стойкой.

Я описала, как не получила обещанной работы и вынужденно поселилась у своей лучшей подруги Пейдж и ее парня. Как не призналась в этом матери, приехавшей на вручение диплома. Как соврала ей: мол, тружусь на той самой обещанной работе и снимаю вместе с Пейдж квартиру, а не ночую у подруги от безысходности.

Мы выпили половину бутылки. Не помню, как все началось, что именно спросила Эмми, что меня спровоцировало, но я уже вовсю откровенничала — и не могла остановиться. Рассказывала про душ. Как в первую неделю жизни у Пейдж я, стоя под душем, услышала щелчок замка, скрип дверной ручки, ощутила холодное дуновение. Крикнула: «Кто там?» — и выглянула из-за шторки, но увидела лишь пар да приоткрытую дверь.

Пейдж делала карьеру в Финансовом квартале. Аарон получал аспирантскую стипендию, иногда по утрам трудился дома. Успешная молодежь, гордость нации. Так-то вот.

Я рассказала Эмми, как закрыла дверь ванной, заперла и на всякий случай подергала — дверь не поддалась. Как я натянула одежду и с мокрыми волосами подошла к спальне Пейдж и Аарона.

Постучала, услышала: «Входи!»

При моем появлении Аарон вынул из уха наушник-капельку.

— Это ты открыл дверь? — спросила я.

— Какую? — Он сидел перед компьютером за письменным столом, непонимающе смотрел на меня.

— В ванную. — Я прокашлялась. — Тебе от меня что-то нужно?

— Нет. — Голос Аарона удивленно зазвенел. — А тебе от меня?

Я смущенно помотала головой и вышла.

Я продолжала рассказ: о том, как мои вещи начали исчезать, а потом появляться в неожиданных местах. Как мне приходилось спрашивать: «Вы не видели мою зубную щетку; мои противозачаточные таблетки; мой черный бюстгальтер без бретелек», а они вдруг находились в шкафчике в ванной; в гардеробной; в комоде Пейдж. Она, наморщив нос, вручала мне бюстгальтер и удивлялась — какая дорога привела его сюда, чья рука положила? «Ты что-то искала, Лия?»

Я описывала Эмми, как просыпалась ночью от холода: я по привычке лежала на правом боку, а одеяло было с меня стянуто, сброшено на пол — и рядом никого.

Как я не смела признаться Пейдж: «Твой парень меня пугает». Не смела, потому что знала его уже почти год. Потому что зависела от ее великодушия. Не имела доказательств. Просто чувствовала, и все.

Как накануне Аарон и Пейдж собрались на корпоратив в какой-то модный ресторан — фирма Пейдж устраивала банкет с награждением, — и перед уходом Аарон приготовил нам всем по коктейлю. Как со мной что-то произошло. Я сидела на раскладном диване, смотрела телевизор, и вдруг голова закружилась, меня затошнило, я отставила стакан и заметила на дне голубой осадок. Кашицу из мелких гранул. Я побежала в ванную, ничего не соображая с перепугу. Распахнула шкафчик с лекарствами, стала искать что-нибудь от головокружения или тошноты, хоть что-нибудь — и тут заметила пузырек с именем Аарона на этикетке. Таблетки от спины, какой-то мышечный релаксант. Цвет таблеток. Мой напиток. Я хваталась за тумбу, ноги отказывали, а разум был почти, почти ясным…

— Ого, тебе плохо?

Перед глазами плыло, я чувствовала растерянность — от запаха Аарона, который подхватил меня под мышки, от близости его голоса.