Эуджен Кирович - Дурная кровь

Я был поражен. Благодаря своей профессии я давно усвоил: если заглянуть вглубь красивой картинки, велика вероятность того, что наткнешься на груды отбросов. Вероятно, Флейшеры не были исключением из этого правила. Но похоже, в их случае в груде отбросов остались несколько неразорвавшихся бомб.

– Но почему мистер Флейшер поступил подобным образом? Случилось нечто, что подтолкнуло его к мысли о том, что его сын на такое способен?

– Не знаю. Может, вы еще слишком молоды и не знаете, что в те времена на многое смотрели как на неприятный инцидент, не более, и в дальнейшем предпочитали об этом не говорить. В хороших семьях подобные инциденты тщательно скрывались даже от близких друзей. Мы с Сэлом, как я вам уже говорил, были очень близки, но он умел защитить личную информацию, и никто, включая меня, не посмел бы задать ему подобный вопрос. Но, признаюсь, я всегда считал, что решение Джошуа относительно наследства связано с тем условием в завещании его отца. Я не хотел копать глубже, это, в конце концов, не мое дело. Хорошего дня, доктор Кобб.

На следующий день прямо с утра я позвонил Клодетт Морэл, и всего после двух гудков мне ответил хриплый, прокуренный голос. Я поинтересовался, говорит ли она по-английски, она ответила, что да. Тогда я представился, и она подтвердила, что хорошо знала сестер Майлло.

– Миссис Морэл, насколько я знаю, вы пару дней назад беседовали с инспектором Анри Солано из французской полиции. Он, вероятно, рассказал вам, что я очень хотел бы обсудить с вами обстоятельства, при которых пропала Симона Майлло, или Дюшан, в октябре семьдесят шестого года.

– Понимаю… А полиция выяснила, что с ней случилось? Инспектор отказался делиться со мной подробностями.

– Увы, они так ничего и не выяснили, но…

– А еще он упомянул вашего нанимателя. Это Джошуа Флейшер, все правильно? Я встречала его когда-то очень давно, – в ее голосе прозвучали настороженные и враждебные интонации. – Почему его через столько лет заинтересовала эта история? Он вам объяснил? А полиция? Они вовлечены?

– Нет, это частное дело. Что же касается заинтересованности мистера Флейшера, тут все несколько сложнее. Он был моим пациентом, и…

– Понимаю, доктор…

– Кобб, Джеймс Кобб. Прошу, зовите меня Джеймс.

– Хорошо, доктор Кобб, но вся эта история звучит довольно странно. Не вижу причин, по которым мне следовало бы разговаривать с вами. Я не знаю, кто вы и чего от меня хотите на самом деле. У вас имеется какое-нибудь предписание от властей или вы хотите рассказать мне что-то по поручению Джошуа Флейшера?

– Я звоню, потому что мне нужна ваша помощь, миссис Морэл. Насколько я знаю, вы познакомились с мистером Флейшером в семьдесят шестом и тогда же познакомились с его лучшим другом мистером Абрахамом Хэйлом. И они оба были влюблены в Симону. Все верно?

Клодетт рассмеялась, смех звучал безрадостно и презрительно, как насмешка.

– Уж не знаю, кто в кого там был влюблен, доктор Кобб. Только спустя много лет после исчезновения Симоны и после того, как Лаура отказалась со мной общаться, я смогла сложить два и два. Мы с Лаурой в то время были очень близки, но у нее были свои секреты. Впрочем, как и у всех нас. Лаура попросила Симону рекомендовать меня в фонд, в котором она тогда работала, и она помогла мне получить работу на полставки. А потом…

– Так, значит, вы работали с Симоной… Я не знал об этом. Абрахам, если не ошибаюсь, некоторое время тоже работал в том фонде, так что вы могли его знать…

– Естественно, я хорошо его знала. И Флейшера тоже.

Я услышал, как она прикурила сигарету.

– Кстати, как там Флейшер? У него все хорошо?

– Боюсь, у меня плохие новости. Мистер Флейшер умер два месяца назад от лейкоза.

– Печально слышать.

– Миссис Морэл, я бы хотел вас кое о чем спросить. После того как мистер Флейшер навестил Симону в Лионе, он…

– Простите, что перебиваю, но эти ребята приезжали в Лион вместе. Я прекрасно это помню. Я тоже была в Лионе в те выходные. Абрахам был очень симпатичным парнем. Стеснительный, тихий, вежливый – полная противоположность Флейшеру. Вот тот был странным. Как я уже сказала, я выезжала с ними несколько раз, но потом прекратила, в основном из-за поведения Флейшера. Он, когда был пьян, становился абсолютно невыносимым. А пил он много.

– Понимаю… И вскоре после тех выходных Симона исчезла. Вы помните обстоятельства ее исчезновения? Вы в то время были в Париже?

Клодетт помолчала немного, я слышал ее тяжелое дыхание.

– Я вижу, вы уже кое-что разузнали… Как я уже говорила, Лаура многое мне о себе рассказывала, и о сестре тоже. Да, когда Симона пропала, я была в Париже. Мы с Лаурой вместе снимали квартиру. Симона не отвечала на телефонные звонки, не вышла на работу, и ее родители обратились в полицию. Это было ужасно. Она просто исчезла… Многие годы я думала, что она жива. Живет в какой-нибудь другой стране по поддельным документам, ну, вы понимаете, как в кино.

– Почему она могла на такое пойти?

– Не знаю, но Дюшаны быстро о ней забыли. Очень быстро. Поэтому я и решила для себя: они что-то знают. У этой семьи много секретов, доктор Кобб.

– А Лаура? Вы с ней общаетесь? Я бы и с ней хотел поговорить, если это возможно.

– После исчезновения Симоны она бросила университет, вернулась в Лион и стала жить как затворница. Она отказалась общаться со мной и с кем бы то ни было. Я слышала, у нее был нервный срыв, и она пару лет провела в психиатрической клинике в Швейцарии. Родителям такое лечение наверняка обошлось в круглую сумму. Я много раз пыталась с ней связаться, но ее отец сказал, чтобы я прекратила звонить, и я в конце концов перестала. Потом мои родители продали наш дом, и мы переехали в Эльзас. В Лион я больше не возвращалась. Знаю только, что отца Лауры парализовало, и она с тех пор за ним ухаживает. Так что простите, но я не смогу помочь вам с ней связаться.

Клодетт вдруг сменила тему и спросила меня, где теперь живет Абрахам Хэйл.

– Боюсь, у меня для вас еще одна плохая новость. Какое-то время он, кажется, жил в Калифорнии, а потом переехал в Нью-Йорк. Осенью девяносто восьмого он убил женщину. Его признали невменяемым и поместили в психиатрическую клинику для преступников, там он и умер несколько лет спустя.

Последовала еще одна долгая пауза.

– Вы уверены, что мы говорим об одном и том же человеке? Тут, наверное, какая-то ошибка.

– Почему вы так решили?

– Потому что добрее человека, чем Абрахам, я не встречала, и я не верю, что он мог совершить такое.

– Увы, миссис Морэл, это правда. Его признали опасным параноиком.

– Абрахама? О господи… Послушайте, я вас не знаю, но хочу спросить: вам когда-нибудь приходило в голову, что вам угрожает опасность? Что ваша репутация, ваша карьера, даже ваша жизнь под угрозой?