Виктор Пронин - Ошибка в объекте

Теперь, гражданин Тетрадзе, поговорим с вами. Здесь все сложнее. Старик задолжал вам две тысячи рублей. Он пообещал продать дом и не продал, обманул. Деньги спустил, вел себя оскорбительно. Ваши горячие кавказские кровя всколыхнулись. Могли ли вы, гражданин Тетрадзе, потерять самообладание? Могли. У вас серьезные основания ненавидеть старика. И если на вашем пути оказались его пьяные гости, которые, вполне возможно, вели себя без должного к вам уважения, вы вполне могли совершить то, чему все мы являемся печальными свидетелями. Правда, ваша подруга утверждает, что вы ушли вместе с ней. Поверим, почему бы не поверить красивой женщине? Идем дальше. Вы расстались с ней вскоре после того, как покинули дом, но не вернулись ли вы снова? Простите, гражданин Тетрадзе, за подозрительность, но как объяснить появление столь ужасных следов на ваших брюках? Разговор у нас об этом впереди, но что бы вы ни сказали, какие бы доводы ни привели и каких бы свидетелей ни поставили передо мной, перешибить столь красноречивые доказательства вам будет трудно. Плохи ваши дела, гражданин Тетрадзе. Мужайтесь, Тетрадзе.

А что движет вами, уважаемый товарищ Борисихин? Что заставляет поступать так или этак? Жена? Вы ее любите? Да, похоже на то. А она вас? Возможно. Итак, вы ищете свою жену. Нашли у Жигунова. Вам говорят, что здесь ее нет, вы не верите, расталкиваете пьяных гостей, бегаете по комнатам. Из этого можно заключить, что состояние ваше было весьма далеким от спокойного. Вы видели стол, пьяных людей, во второй половине на кровати находите свою жену, отнюдь не в лучшем виде. Другими словами, вид ее позволял думать все, что угодно. Это повод для безрассудных действий или не повод? Это повод, Борисихин. Тут уж самый тихий человек схватится за молоток. Тем более что во дворе вам сказали — на эту ночь жена кем-то уже облюбована. А теперь давайте обсудим ваше, несколько странное поведение после пожара. Вы были в больнице и скрываете это. Иначе как объяснить, что строительный раствор на ваших туфлях полностью совпадает с раствором, оставшимся на моих туфлях? Если у вас такое объяснение найдется, с удовольствием его выслушаю. Что вам понадобилось в больнице? Почему вы крались к палате, в которой лежат пострадавшие?

Демин не успел ответить себе на свой же вопрос — раздался звонок. Это был Гольцов.

— Валя! Мы тут кое-что узнали о Дергачеве. Если тебе интересно, могу… А?

— Давай, Юра!

— Значит, так… Этот тип когда-то закончил коммунальный техникум. Последние несколько лет работал слесарем при домоуправлении. Имел обыкновение просить взаймы — двадцать копеек, полтинник, не больше. Но и не отдавал. Год назад женился. Жена примерно того же пошиба. Работала в ресторане официанткой. Как сам понимаешь, небезукоризненно. Не всегда сил хватало смену до конца выстоять… Но жили мирно.

— Ладно, Юра, спасибо. Встретимся, поговорим подробнее.

— Но я не сказал главного, — обиженно проговорил Гольцов. — У меня такая новость, такая новость…

— Слушаю тебя, Юра, внимательно.

— Передо мной сидит человек, который утверждает, что Дергачев продавал золото.

— Не понял?

— Я так и знал, что ты с первого раза не поймешь. Повторяю. На своем участке, в доме, который он обслуживает, Дергачев продавал золото.

— Кольцо?

— Кольца, — поправил Гольцов. — Кулоны, цепочки.

— Ты говоришь о том самом Дергачеве, который клянчил у жильцов двугривенные? — совершенно ошарашенно спросил Демин.

— И гривенники тоже.

— Кто же сидит перед тобой?

— Слесарь из того же домоуправления. Очень хороший человек, разговорчивый, знающий, мы с ним подружились, верно, Коля? Он подтверждает мои слова.

— Откуда у Дергачева золото?

— Этого Коля не знает. Он говорит, что сказал бы, но не знает. И не потому, что слегка навеселе, вообще не знает.

— Я вижу, у тебя хорошее настроение?

— И у Коли тоже! — рассмеялся Гольцов.

— Приезжайте. Жду.

— Коля не может. Он на дежурстве. Вот освободится, тогда с удовольствием. Если хочешь, он по телефону даст показания.

— Не надо. Я выезжаю.

— Отлично! Мы в двенадцатом домоуправлении. Это рядом со сквером, знаешь? Подъезжай, я встречу.

Слесарный участок располагался в подвале пятиэтажного дома. Спустившись по ступенькам, Демин и Гольцов оказались в сумрачном помещении, огражденном массивными бетонными блоками. Тут же тянулись трубы отопления, в темноте светили глаза бродячих кошек, полюбивших этот подвал за недоступность и тепло. Человек, который возился с какой-то трубой, зажатой в тиски, и был, очевидно, слесарем Колей.

— Давайте знакомиться, — начал Демин. — Валентин.

— Николай, — слесарь протянул сильную сухую руку, улыбнулся смущенно, как бы извиняясь за нетрезвый вид.

— Что-то отмечали? — спросил Демин.

— Отмечали… За упокой души Тольки Дергачева выпили.

— А-а… Тоже надо. Говорят, разбогател ваш Дергачев перед смертью?

— Черт его знает! — воскликнул Николай. — Сами диву даемся. Вечно в скверах бутылки подбирал, здесь отмывал, потом сдавать носил… А позавчера смотрю — золото в руках. Откуда, спрашиваю? Да так, говорит, по наследству досталось.

— Раньше не видели у него золота?

— У Дергачева, что ли? Да я никогда не видел у него десятки одной бумажкой. Собрались как-то по случаю женского праздника… И Дергачеву кто-то по шее дал за то, что не внес трешку за общий стол. Не было у него трешки. Правильно, — Николай медленно водил в воздухе указательным пальцем, высчитывая, когда же разбогател Дергачев. — А позавчера, значит… Да, позавчера он был при деньгах. И золотом хвастанул, не удержался, слабак. Как я понимаю, такими вещами хвастать не стоит. По-честному они достались или еще как — все равно не стоит показывать всякой шелупони, вроде меня.

— Ну! — запростестовал Демин. — Это вы напрасно!

— Не надо, — раздельно произнес Николай и выставил вперед ладонь. — Кто я есть — известно! Меня любят, когда вода потечет, когда кран прорвет, когда канализация на голову польется… И так далее. А если у человека все в порядке — он знает мне цену. И я тоже ее знаю. Невысокая цена.

— К Дергачеву в тот день приходил кто-нибудь?

— Да, был один тип… Говорит, Дергачева ищу, не здесь ли работает… Отошли они в сторонку, пошептались, пошушукались… На мой взгляд, так он и принес золото.

— Как вы думаете, зачем?

— И думать нечего — для продажи. Не носить же, — Николай рассмеялся. — Представляю себе Дергачева в золоте!

— Почему вы решили, что для продажи? Может быть, он хотел передать кому-то?

— Так ведь Толька тут же мотанулся по нашим жильцам! Мы бываем во всех квартирах, знаем, где можно золото предложить, где ничего предлагать не надо… К слесарям многие поверхностно относятся, алкаши, дескать… А напрасно, мы жильцов хорошо видим, с полуслова понимаем.