Варвара Клюева - Рождество мизантропа

Герберт Клайв, брат Элис, ни молодостью, ни красотой не блистал. Сорокалетний холостяк с залысинами и ухватками перезрелого шалуна внешностью мало походил на сестру, хотя и не настолько мало, чтобы заподозрить отсутствие кровных уз. Форма бровей и характерный разрез глаз, несомненно, свидетельствовали в пользу сиблингов. Но заметить сходство мог только внимательный наблюдатель. Невнимательный в первую очередь увидел бы тяжелую нижнюю челюсть, далеко не классический нос, толстые губы Герберта и сделал бы вывод, что брат с сестрой совершенно непохожи. Тем более что и поведением они разительно отличались. Весельчак Герберт вовсю болтал, отпускал дамам рискованные комплименты, джентльменов потчевал сомнительными анекдотами, хохотал, запрокидывая голову, и вообще чувствовал себя душой компании. Элис все больше помалкивала да улыбалась, изредка одаривая говоривших загадочным аквамариновым взглядом.

Мисс Сара Смит, миниатюрная блондинка, в отсутствие Элис наверняка показалась бы Фоксу чертовски хорошенькой, но на ее фоне выглядела блекло – хотя в отличие от подруги оживленно поддерживала общий разговор и много смеялась. Впрочем, ее жених – месье Андреас с непроизносимой фамилией – наверняка не разделил бы мнения Фокса. Подтверждая известную истину, гласящую, что жгучие брюнеты выраженно маскулинного типа питают неодолимую слабость к хрупким и нежным белокурым девам, молодой грек не смотрел ни на кого, кроме своей невесты.

После раннего обеда Ренуар предложил гостям подняться к себе и отдохнуть перед рождественской службой. Фокс с усмешкой подумал, что этому благочестивому католику даже в голову не пришло поинтересоваться у вполне светского общества, собравшегося в замке, желают ли они тащиться ночью в мороз до ближайшей деревни, чтобы простоять часа два в битком набитой церкви. Впрочем, если у гостей и были какие-то возражения, то они предпочли оставить их при себе.

К немалому удивлению сыщика, хозяин, всегда свято чтивший отдых перед рождественской службой, этим вечером нанес ему визит.

– Прошу прощения, мой друг, я не помешал? Надеюсь, тебя не шокировало мое хулиганское письмо?

– Только не говори мне, что нарушил мой покой в этот священный час ради того, чтобы извиниться за отступление от протокола в своем рождественском приглашении, – усмехнулся Фокс. – Я, знаешь ли, чертовски… О, пардон муа! Чрезвычайно рад, что после двадцати пяти лет знакомства мы наконец-то отказались от этих придворных церемоний. Разве я не упоминал, что поселился во Франции не только из-за климата, но и ради непринужденности в общении, свойственной твоим соотечественникам? Так что смело отбрось чувство вины и признавайся, зачем явился.

Жак тоже ухмыльнулся – несколько неумело, но обаятельно.

– Ну, раз уж ты меня разоблачил, так и быть. Я пришел, чтобы дать тебе возможность выговориться по поводу моего раннего старческого слабоумия. Признайся и ты в свою очередь: сколько раз за этот вечер ты мысленно назвал меня старым дураком?

– Ты не поверишь, но ни разу. Я никогда не видел тебя таким оживленным и счастливым. На мой взгляд, утрата ума – не слишком высокая плата за счастье. Но где и как ты познакомился со своей мадонной?

– О, ты заметил! Правда, удивительное сходство? Я просто утратил дар речи, когда ее увидел. Мы познакомились перед Пасхой. Директриса частной школы для девочек – это в Швейцарии, но неподалеку отсюда – прислала мне любезное письмо. У нее в выпускном классе много девочек, интересующихся искусством. Не могу ли я приехать и прочитать им небольшую лекцию об истории фарфора? Сначала я хотел отказаться. Потом подумал, что в пост полагается совершать дела милосердия. Конечно, почетнее ухаживать за больными, но, боюсь, в этом деле от меня было бы мало проку. А с историей фарфора я знаком. Ну, и потом, меня соблазнила мысль показать им снимки моих статуэток. Ты ведь знаешь, что все коллекционеры – отчаянные хвастуны. А я вот уже больше четверти века не показывал свой фарфор никому, кроме тебя. Одним словом, я принял приглашение и был вознагражден знакомством с Элис. Сражен наповал с первой же минуты нашей встречи. Она удивительная девушка…

– Извини за прямоту, старина, но почему сражен ты, я прекрасно понимаю. Меня гораздо больше интересует, почему она ответила тебе взаимностью?

– Но я как раз это и собирался тебе объяснить. Элис – необычная девушка. Ты назвал бы ее несовременной. Скромна, застенчива, любит уединение. У нас обнаружилось много общего. Она католичка, к вере относится очень серьезно, интересуется историей и искусством, сама занимается живописью и скульптурной миниатюрой. Предпочитает технику capodimonte, это неаполитанская школа…

– Еще раз извини, дорогой, но мне не хотелось бы тратить остаток вечера на обсуждение фарфора. Как я понял, ты пытаешься сказать мне, что у вас общие вкусы. Но поверь старому цинику, общность вкусов крайне редко приводит к тому, что люди вступают в брак. Сознательно или нет, но все ищут партнера, способного удовлетворить какую-то их нужду. Если юная девушка выходит за миллионера солидных лет, то первое, что приходит в голову, это меркантильный интерес. Я знаю, что ты не мог об этом не подумать, посему не боюсь показаться грубым: хорошо ли мисс Клайв обеспечена?

Ренуар расхохотался.

– На этот раз ты угодил пальцем в небо, великий знаток человеческой натуры. Состояние Элис оценивается приблизительно в сотню миллионов.

– Ты уверен?

– Абсолютно. Я, может быть, и старый дурак, но случай с Роситой кое-чему меня научил. Я бы никогда не пригласил в свой дом, к своей коллекции, людей, которые могут оказаться проходимцами. Детективное агентство с самой надежной репутацией собрало для меня полное досье на всех гостей – кроме тебя и мадам Лавуазьон, разумеется. Я знал, что на твой выбор могу положиться. Элис и Герберт Клайв – богатые наследники, их фото встречается на страницах светской хроники. Особенно репортеры любят Герберта, которого прозвали "стопроцентным американским плейбоем". Сара Смит – дочь известного лондонского ресторатора. Андреас Сломишь-язык – сын греческого оливкового короля. Никто ни в чем предосудительном не замечен. И никто не коллекционирует фарфор. Как видишь, осторожность мне не изменила. А что касается бессознательных стремлений Элис… Думаю, она нашла во мне "отцовскую фигуру", как говорят психологи. Девочка осталась круглой сиротой, когда ей было два года. Трагическая история. Родители оставили ее с няней и поехали в штат Монтана, где у них был дом в горах. Хотели встретить Рождество вдвоем. Въехали в гараж, опустили дверь и, видимо, вызвали сход небольшой снежной лавины. Во всяком случае, гараж завалило снегом, и дверь блокировало. Попасть в дом бедняги не смогли – что-то случилось с замком. Чтобы не замерзнуть насмерть, они вынуждены были включить в машине печку и угорели.