Марина Серова - Вечный сон Снегурочки

– Сегодня Наталья Сергеевна дежурит, она нормальная, – пояснила девчонка, с удовольствием затягиваясь. – Раньше тоже гоняла меня за курево, а потом рукой махнула – все равно я, если хочу курить, достану сигарету.

Я понимающе кивнула. Казакова без всяких предисловий и переходов вдруг выдала:

– Нам таблетки с ядом дают. Это все врач, Анна Викторовна. Она такие вещи назначает, что человек либо с ума сходит и в больнице заживо гниет, либо быстро помирает. При Антоне Николаевиче такого никогда бы не было!

– Откуда у тебя такая уверенность? – насторожилась я. – Ты что-то знаешь?

– Я же тут лежу и, в отличие от многих, думать не разучилась, – с гордостью заявила Настя. – Врач главная, чтобы никто ее не заподозрил, выдает Карге лекарства, в которых яд. Сразу смертельную дозу она не выдаст, иначе подозрения возникнут. Вот ты когда таблетки глотаешь, ничего странного не замечаешь?

Я отрицательно покачала головой. Начать с того, что я таблетки и не глотаю.

– А я зато замечаю, – продолжала делиться со мной секретами девчонка. – Иногда даже галлюцинации вижу. Я давно читала, что от ядовитых грибов – если отравишься – подобное возникает. Конечно, от большой дозы человек сразу на тот свет отъедет, а если понемногу травить – то сначала с ума сходишь, а потом – кранты тебе, никто и не подкопается.

– Зачем Анне Викторовне тебя травить? – удивилась я. – Ты же для нее никакой опасности не представляешь!

– Да я ж тебе говорила вчера, что Сабринка сестру убила, – зашептала Настя возбужденно. – Сама подумай, как она может Карине что-то сделать, когда та в больнице? Сабрина попросту заплатила врачихе, а та денежки любит, вот и угрохала беднягу.

Что ни говори, а здравое зерно в Настиных рассуждениях есть. Главврач с самого начала вызывала у меня подозрения – может, личной неприязни у нее к пациентам и нет, но она вполне могла оказаться дамой корыстной и за отдельную плату убирать неугодных больных. Можно вспомнить кучу современных историй, напоминающих роман «Человек в железной маске». Сребролюбивые родственники, дабы получить наследство богатой тетушки, упекают ту в закрытую лечебницу, дают взятку кому надо, и вот, пожалуйста, – старушка тихо помирает от сердечной недостаточности или от внезапного приступа. Если Сабрина как-то замешана в смерти сестры, она вполне могла подстроить гибель девушки в закрытой лечебнице. На первый взгляд, беспроигрышный вариант, Карина не выдержала тягот жизни и покончила с собой, наглотавшись снотворных, а Сабрину никто ни в чем не заподозрит. Опять-таки, если Настя не преувеличивает и не приукрашивает действительность, сестрица Карины – девица расчетливая и умная, значит, не будем исключать ее из списка подозреваемых.

– Ты предполагаешь, что Сабрина и тебя решила прикончить? – спросила я.

Казакова кивнула.

– Но зачем? Если она хотела устранить сестру, ты-то тут при чем?

– Может, она догадывается, что я ее расколола, – пожала плечами Настя. – Вот и не хочет лишний раз подставляться. Думает, раз пришьет и меня руками врачихи, то никто больше на нее ничего не подумает.

– Весьма сомнительно, – протянула я. – Что-то слишком много крови в этой истории. Если убивать всех людей, которые не очень хорошо к тебе относятся, так и полгорода прирезать можно. Мне кажется, ты перегибаешь палку.

– Я точно знаю, что меня пытаются убить! – стояла на своем Настя. Похоже, у девчонки паранойя, определила я.

– Так ты сама же хотела счеты с жизнью свести, – напомнила я ей. – Своей голодовкой.

– Вначале хотела, депрессия у меня была, – призналась Настя. – Когда деньги стали требовать, откуда я такую сумму возьму! Хоть век работай, а не наберу. Да и несправедливо все это – я и копейки чужой не возьму, а она, сменщица эта, Любка, все так вывернула, будто я виновата! Знаешь, каково это, когда тебя незаслуженно обвиняют, тюрьмой угрожают?! У меня там нервный срыв случился, крыша поехала, вот от безысходности и решила – лучше умру, а вкалывать на них всю жизнь и за решетку садиться не буду. Все ждала, что сердце не выдержит повторной голодовки – Антон Николаевич говорил бабушке, что обычно среди анорексичек умирают те, которые повторно срываются, ну не едят ничего. Вроде с сердцем проблемы, ну и все, кранты. Только бабушка мгновенно поняла все и врачу позвонила, я не хотела ложиться. Меня силком сюда запихнули, а тут на тебе – Антон Николаевич вскоре уехал. А потом я поняла, что тут гадости творятся, лучше бы я спокойно от сердечного приступа дома умерла. Такую смерть, как они готовят, врагу не пожелаешь. Делают из человека растение, он валяется, ничего не соображает, как в коме. Ну и помирает, хотя смерть, по-моему, гораздо лучше, чем такое.

– Тогда зачем ты таблетки пьешь? – изумилась я. – Раз думаешь, что они дают нечто запрещенное?

– А как не пить-то? – посмотрела на меня Настя как на сумасшедшую. – За нами медсестры смотрят, чтобы мы при них глотали. В комнате пить не разрешают.

Да, подруга, вроде логические цепочки какие-то строишь, а до такой ерунды, как обман надсмотрщиков с пилюлями, не додумалась. Ладно, будем учить девчонку методам грамотного обдуривания медсестры и санитарок.

– Вот что мы с тобой сделаем, – зашептала я на ухо своей новоиспеченной подружке. – Таблетки твои проверить надо. Помнишь, как называются лекарства, которые тебе дают? Врач называл их, может, бабушка в курсе?

– Я только одно название знаю, и то случайно услышала, – немного подумала Настя. – Которые после обеда выдают, они такие, маленькие, синие. Кажется, антипсихотик или антидепрессант, я не очень знаю разницу. Но название точно запомнила – «Кварилипин». Потому что мне после первой выписки их прописывали, по рецепту только продаются. Дорогущие, зараза, но куда деваться.

– То есть ты их пила уже дома, так? – уточнила я. – После таблеток ты как себя чувствовала? Когда не в больнице находилась?

– Ну, я их пила, если понервничала сильно или приступ депрессии или тревоги начинался, – перечислила Казакова. – Это не снотворное, а вроде успокоительного. То есть спать не хочется, если, конечно, усталости нет, но как-то лучше себя чувствовала. Тревога проходила точно.

– А сейчас, после того как ты их пьешь, что происходит? Только постарайся все вспомнить, ладно?

– В больнице мне хуже после них, – призналась Настя. – Выпью после обеда лекарство, которое они выдают за «Кварилипин», и хожу как пьяная или после наркоты какой. Вроде совсем не вырубает, но состояние дурацкое. A иногда под действием всяких таблеток могу сделать что-то ужасное, а потом не помню зачем. Или в забытьи каком-то нахожусь.

– А что, например, ты делала? – задавала я один вопрос за другим. – Можешь что-нибудь вспомнить?