Марина Серова - Вечный сон Снегурочки

– Очень жуткие вещи, – заколебалась девчонка. – Я не хочу рассказывать, лучше не спрашивай.

– Да пойми ты, это очень важно! – горячо заверила я собеседницу. – Если будешь молчать, я не смогу тебе помочь! Нужно знать действие этих лекарств, а так мы будем только догадки и предположения придумывать, не более. Если все расскажешь, и Вера Ивановна, и Анна Викторовна получат по заслугам! Ты же хочешь, чтобы они ответили за свои противозаконные действия?

– Хочу, конечно, – понурилась Настя. – Но я никому этого не рассказываю, и даже Антону Николаевичу не расскажу, хотя он очень хороший и мне нравится.

– Мне ты можешь рассказывать все, – авторитетно заявила я. – Знаешь, кто я по специальности? У меня их несколько, но одна из них – психолог. Наш институт окончила, так что ко мне люди и не с такими проблемами обращаются!

– Да ну? – не совсем поверила Казакова моему вранью. Меня это ни капли не смутило – я принялась перечислять все существующие и придуманные только что мною психозы, с которыми ко мне обращались люди.

– А что ты тогда тут делаешь? – все еще сомневалась Настя. – Раз другим помогаешь, что сама-то со своей болячкой не справилась?

– Ну, знаешь же поговорку – сапожник без сапог, – мигом нашлась я. – В моем случае нужен не психолог, а психотерапевт – такой, как Антон Николаевич. Я ему доверяю, как и ты. Но это к делу не относится. Что ты делала после странных таблеток, которые тут дают?

– А ты никому не расскажешь? – шепотом спросила Настя. Я поклялась всем, чем могла, что унесу ее тайну в могилу.

– Ладно, – наконец сдалась девчонка. – В общем, это ужасно, но это не я, а таблетки! Когда мне один раз дали таблетки, я села за стол – хотела порисовать. Там никого не было – ни санитарок, ни больных. А только лежала плитка шоколада – может, кто медсестре подарил, или кто-то из пациентов оставил. В общем, я не знаю почему, но я открыла ее и всю спорола! Представляешь – всю! Я же сладкое и мучное не ем – от этого поправляются, максимум что позволяю себе – это выпить какао, и то очень редко, потому что тоже сладкое. И ругаю себя за это, потом неделю пью чай и кофе без сахара, чтобы в жир не отложилось. И ладно бы, одну дольку – я съела плитку целиком! Такого со мной давно уже не случалось. И я не осознавала, что делаю, спокойно выкинула обертку, села рисовать. Немного почертила карандашом и устала, легла спать. Долго еще думала, что мне приснилось все – как я поедаю шоколад, выкидываю обертку. Хотя и сомневалась, поэтому пошла в туалет, проверить. Надеялась, что не найду этикетку – тогда точно все привиделось. И представляешь – она лежала скомканная в мусорке, я запомнила, что там был нарисован орех и изюм. Я тогда чуть с ума не сошла.

Я даже не знала, смеяться мне или плакать. Если бы Настя не рассказывала мне эту историю с неподдельным стыдом и ужасом, я решила бы, что она просто шутит – вот трагедия, человек съел плитку шоколада! Да я периодически лопаю пирожные, не то что шоколад – например, когда читаю или над расследованием думаю, чтобы, так сказать, мозги лучше работали. И не придаю этому никакого значения – съела и забыла. А тут – горе великое, устраивать себе нравственные страдания из-за какой-то пустячной плитки! Что говорить, у девчонки явно с головой непорядок.

– Может, ты просто голодная была? – предположила я, чтобы не показывать Насте своей истинной реакции на сие откровение.

– Смеешься, что ли? – фыркнула та и, уже не спрашивая разрешения, вытащила из моей пачки сигарету. – Я никогда, понимаешь, никогда не испытываю чувства голода. Наоборот, пустой желудок – это настоящее счастье, ты ощущаешь такую легкость, воздушность… Жить сразу хочется! А вот если ешь, то сразу хочется помереть. Я стараюсь уснуть сразу, когда в меня тут еду пихают – чтобы забыть, вроде проснулся – и все позади.

Я оставила ее слова без комментариев. У меня – поистине редкий случай – не нашлось, что на это ответить.

– И часто с тобой подобное происходило после таблеток? – спросила я после недолгой паузы.

– Первые дни – постоянно, – сокрушенно потупилась Казакова. – Я как-то даже тайком в сумку соседки залезла – увидела там недоеденную вафлю, хорошо хоть, не целую… Потом поняла, что таблетки они мне дают такие, от которых крыша едет. Старалась после них отключиться, чтобы ничего подобного не повторялось.

Крыша, дорогая моя, у тебя не от таблеток едет, подумала я. Таблетки тут ни при чем, но раз так настаиваешь, проверим.

– Короче говоря, слушай меня внимательно. – Я наклонилась к ней и шепотом объяснила свою методику выплевывания пилюль. Казакова слушала с широко распахнутыми глазищами.

– Ничего себе, ну ты мозг! – искренне восхитилась девчонка, польстив моему самолюбию. – Ты так и Каргу облапошивала?

– Я кого угодно провести могу, – не без гордости заявила я. – Только таблетку свою не выкидывай. Зайдешь в туалет, типа по малой нужде, и передашь ее мне. Медсестры знают, что я курить после обеда не успеваю, потому что раздача лекарств, и дымлю после нее. А сегодня, как ты говоришь, добрая дежурит, ее обмануть легче, чем Веру Ивановну. Все запомнила?

Настя молча закивала, все еще пораженная чудесами моей изобретательности. Мне оставалось только пожалеть бедную наивную дурочку.

Мельников явился только к четырем дня – аккурат после раздачи послеобеденного кипятка. Я вышла в коридор с чашкой чая в руках и плюхнулась на стул.

– Вот, это тебе, дорогая. – Он протянул мне увесистый пакет. Что там у нас? Ага, вареная свекла в пластмассовом контейнере, целая литровая бутылка кефира и зачем-то банка соленых огурцов. Медсестра – средних лет, коротко стриженная женщина, в очках и белом медицинском костюме, вроде ее зовут Наталья Сергеевна – тут же велела переложить огурцы из банки в контейнер, а свеклу – отдельно в пакетик, после чего отнесла мою термоядерную провизию в холодильник. Андрей вручил мне еще и какой-то женский журнал – якобы взамен сканвордов. Я тут же аккуратно сложила его и запихала в карман. Поглядим, что ему удалось разузнать…

– Так что насчет прогулки? – напомнила я своему липовому супругу.

Тот кивнул:

– Главный врач разрешила, я утром спрашивал. Надо только выходить в то время, когда не тихий час, завтрак, обед или ужин. Думаю, сейчас можно – посещения до шести вечера.

– Отлично! – обрадовалась я и незаметно – пока никого нет – сунула Мельникову в карман куртки пакетик с Настиной таблеткой и «жучок» из кабинета Анны Викторовны, который я ухитрилась снять во время тихого часа. Вернулась из столовой Наталья Сергеевна, и Андрей сообщил ей, что мне разрешены прогулки. Медсестра – про себя я ее прозвала «ни рыба ни мясо» – вроде не злобная, как Карга, но и не особо добренькая, вроде кудрявой – не стала нам препятствовать. В ее сопровождении мы спустились вниз, за моей верхней одеждой, а затем вы-шли на улицу.