Анна Малышева - Бессмертный грех

Она пыталась обороняться, но все больше неудачно.

— Ты не предупредил меня заранее о серьезности своих намерений. — В устах Ларисы слова «серьезные намерения» звучали как «непотребные поступки».

— Как я мог тебя предупредить? Я и сам не знал.

— Как не знал? А когда ты в тот первый вечер говорил: «Я без вас больше не смогу»?

— Врал. — Крысь широко улыбался. — Нормально врал.

— Врал? Ну ты и гад.

— Преувеличивал. Так лучше?

— Нет. Любой обман отвратителен.

— Да? — Крысь продолжал насмехаться. — Кто тебе сказал такую глупость? Врать необходимо. Ложь цементирует жизнь, иначе, если бы люди говорили только правду, все развалилось бы, а мы все померли бы под грудой обломков.

— А как же: «Не солги»?

— Тоже вранье, как и все заповеди. Такая игра в добродетель.

— А сейчас? — попыталась Лариса подловить его. — Сейчас ты тоже врешь? Когда зовешь меня к себе?

— Нет. — Крысь посерьезнел. — Нет. К сожалению. Я влип, как дурак. Как последний кретин. Что правда, то правда.

За неделю Крысь просто измучил Ларису разговорами о ее корысти, и она сдалась — хочет думать, что ей мешают уйти от мужа деньги, — ради бога. Если ему так понятнее. Да и глупо рассказывать любовнику о том, что муж — родной человек, что за годы, прожитые вместе, нормальные люди не просто привыкают друг к другу, а — как бы сказать правильнее? — врастают друг в друга. Оторви от нее мужа — а что в ней самой-то останется? А деньги… Да деньги, наверное, тоже важны. Что здесь плохого?

В пику Крысю она начала надевать на свидания самые дорогие свои украшения, а однажды привезла ему черную икру и дорогущее шампанское «Вдова Клико». Крысь с веселой злобой принял условия новой игры. Он ел икру ложкой и шумно отхлебывая шампанское, произнося при этом пространные речи о том, какая она корыстная сука и лицемерка, прикрывающая красивыми словами самую обыкновенную алчность.

— Слушай, — издевался над ней Крысь, — а попроси мужа, пусть он отправит нас на Багамы. Скажи — мол, так и так, любименький Крысь там ни разу не был. Попроси, а?

— Ладно, попрошу. — Лариса неплохо закалилась в боях с Крысем. — Он добрый, купит тебе путевочку.

— А машину? Мне нужна новая машина. Попросишь?

— Перебьешься. — Лариса отрицательно мотала головой. — В неограниченных количествах он тратит деньги только на меня.

— А ты скажи, что я буду тебя катать на этой машине.

— Нет. — Лариса не сдавалась. — Я могу кататься на своей машине, что, собственно говоря, и делаю. Если мне потребуется шофер, он наймет профессионала. Такому любителю, как ты, он меня ни за что не доверит. Так что извини. Какие еще пожелания?

— Главное пожелание — это ты. Тебя нельзя выкупить? А? Спроси, во сколько он тебя оценивает?

Лариса с особым удовольствием влепила Крысю пощечину. Он потер лицо, засмеялся и, придвинувшись ближе, повторил:

— Во сколько?

— У тебя столько нет. — Ларисе тоже стало смешно. В конце концов, одержимость Крыся даже трогала — совсем человек свихнулся от любви. И остроты ощущений заметно прибавилось — Крыся болтало из одной крайности в другую, он то становился болезненно нежным, осторожным, трепетным, словно одно неловкое слово могло сломать ее — «фарфоровую женщину», то вдруг впадал в ярость, обижал, делал ей больно, как будто мстил за ее несговорчивость.

Но самыми мучительными были дни, когда Крысь мечтал. Сначала они ссорились, потом кидались друг другу в объятия, потом он смотрел на нее, смотрел, смотрел — и его прорывало. Он начинал рассказывать Ларисе, как они заживут вместе, куда поедут, какие замечательные места увидят, как он научит ее виндсерфингу…

— Представляешь? Южный закат, такой низкий и мягкий, а вода кажется фиолетовой…

В его рассказах не было места быту, работе, деньгам, зато было много моря, солнца, снега. Лариса слушала и плакала, но совсем не потому, что хотела всего этого. Она оплакивала мертвые мечты Крыся, потому что точно знала — они не сбудутся.

Василий закрыл за собой дверь чердака и спустился к окну между седьмым и шестым этажом. Перед окном по-прежнему лежали сложенные стопкой батареи.

— Почему же он не ушел по чердаку? — Старший оперуполномоченный поскреб в затылке. — Спугнули?

Василий поднялся на седьмой этаж и позвонил в дверь, расположенную напротив квартиры Пожарского. Ему открыла пожилая дама в байковом халате. Старший оперуполномоченный не стал прикидываться сотрудником ЖЭКа и сразу показал свое служебное удостоверение:

— Один вопрос, если позволите. Вчера днем вы были дома?

— Да. — Соседка Пожарского сморщила лоб. — Это могут подтвердить…

— Не читайте в таком количестве детективы, — посоветовал Василий. — От них только глупые мысли и несварение желудка. Боюсь вас разочаровать, но ваше алиби мне ни к чему, потому что к вам я не имею ровным счетом никаких претензий. Я, собственно, об упавшей вчера батарее.

— А, да-да, как же… Хорошо, что она никого не задела, правда, навес над подъездом проломила. Хулиганство какое, правда?

— Вы слышали грохот?

— Еще бы! Мне показалось, что даже дом содрогнулся.

— И вы выглянули в окно?

— Нет, мои окна выходят на другую сторону. Я вышла из квартиры, чтобы посмотреть из окна на лестничной площадке.

— Отлично! — Василий схватил женщину за руку и с благодарностью пожал. — Это все объясняет. Ему нужно было подняться на два пролета, чтобы попасть на чердак, и тут вы открыли дверь. Он испугался и побежал вниз по лестнице.

— Кто? — растерянно спросила женщина. — Кто побежал?

Но старший оперуполномоченный уже закрывал за собой дверь лифта.

…Появление Коновалова в МУРе коллеги восприняли удивленно.

— Ты же в отпуске. — Дежурный схватил его за рукав. — Куда?

— А что — есть приказ не пускать меня в управление?

— Нет, — дежурный отпустил рукав, — просто спрашиваю. Я бы в отпуске на пушечный выстрел к Петровке не подошел.

Леонид Зосимов тоже изумленно вытаращился на Василия, когда тот ввалился в отдел:

— Это ты или мне мерещится от переутомления?

— Я! — гаркнул Василий. — Удостоверение показать?

— И какого черта ты приперся? — недовольно поинтересовался Леонид.

— Соскучился по работе. По интересной розыскной работе. И по людям, которые проводят здесь свои героические будни, то есть по тебе, по товарищу Зайцеву — полковнику нашему, по экспертам… Особенно по экспертам. Ты не знаешь, они еще не все пьяные?

— Дмитрич еще туда-сюда, — сказал Леонид. — Но поторопись, они только что послали своего стажера за очередным пузырем.

Василий ворвался в комнату экспертов, как беспощадный тайфун.

— Отставить безобразия! — заорал он. — И приступить к работе.