Анна Малышева - Бессмертный грех

С того самого дня Серебряный объявил Мохову войну. Нет, конечно, он никому не сказал, из-за чего вдруг невзлюбил главного редактора СВОЕЙ газеты, понимая, что его праведный гнев не совсем приличен. Поэтому Серебряный постарался сделать вид, что у него с Моховым идейные разногласия.

На первый взгляд, задача казалась трудноразрешимой — «Вечерний курьер» стабильно набирал обороты, входил в число самых влиятельных и самых читаемых газет, и, строго говоря, придираться к Мохову было не за что. Так никто и не собирается придираться! Простенький план Серебряного сводился к тому, чтобы спровоцировать Мохова и вынудить его первым ввязаться в драку. Для этого потребовалось всего-навсего, не ставя главного редактора в известность, разместить в «Курьере» несколько провокационных статей, за которые Мохову будет стыдно. И по поводу которых Мохов начнет качать права.

План удался с блеском. Статьи вышли, Мохов возмутился, Серебряный занял оборонительную, но жесткую позицию: «Я определяю политику газеты!»

В пылу схватки сами собой родились лозунги: «И вообще надо делать другую газету! Надо повышать тираж! Надо нравиться читателям!»

Собственно, уже в первые часы после начала боевых действий Мохов понял, что ни договориться с президентом Издательского дома, ни тем более победить его он не сможет. А значит, надо уходить. Понял — так уходи. Но Мохов повел себя в высшей степени странно. Он затаился, почти отошел от дел, на политику газеты влияния оказать не пытался, с Серебряным отношений не выяснял, но ожидаемого заявления об уходе не писал.

Полностью дезориентированные журналисты метались между главным редактором и президентом, пытаясь понять, что происходит. Всеобщая нервозность грозила перейти в народные волнения. О нездоровой обстановке в «Курьере» уже говорила вся журналистская Москва, а Мохов не уходил. Месяц, второй, третий, полгода…

И вот сегодня он наконец-то собрал свои манатки, попрощался с коллективом и отбыл. Облегчение, которое испытал в этот момент Серебряный, сравнить было не с чем — ни с отъездом любимой тещи в Воронеж, ни с действием самых мощных слабительных.

Мохов, правда, не постеснялся забрать из «Вечернего курьера» лучшие кадры, но Серебряный отнесся к этому по-философски: «Пусть подавится!» И простил журналистов, которые предательски метнулись вслед за Моховым, — что с них, продажных, возьмешь? Профессия, как говорится, обязывает. Если честно, Серебряный даже обрадовался, когда редакцию покинули моховские выкормыши, которые всегда преданно смотрели ему в рот и астматично дышали от восторга, слушая его указания. Зачем Серебряному эта пятая колонна? Пусть уходят, скатертью дорога, слава богу, с журналистскими кадрами в Москве проблем нет, наберем новых. Зато теперь никто не будет ему мешать делать СВОЮ газету.

По случаю «праздника освобождения» Серебряный собрал в своем кабинете, именуемом в редакции «каминным залом», двух ближайших соратников и предложил отметить уход Мохова.

— Помянем, старики, безвременно оставившего нас Юрия Сергеевича, — радостно предложил он, разливая виски по стаканам.

— Безвременно? — хмыкнул ответственный секретарь «Вечернего курьера» Владимир Бороденков. — По мне, так давно уже пора ему было отвалить.

— Да, пусть уж теперь сам, без нас, — подхватил директор коммерческой службы Вячеслав Савельченко. — А мы, соответственно, без него. Любой брак хорош тем, что всегда остается надежда на развод. Радует, что удалось развестись без драк и раздела имущества.

В тот момент Савельченко еще не знал, как сильно ошибается.

— Говорят, у него уже все готово для издания новой газеты, — пробубнил Бороденков. — Вот и ребят от нас увел сколько…

Володя Бороденков, будучи по природе конформистом и потому лояльным любому начальству и любой власти, тем не менее с некоторой опаской относился к переменам в редакции. Он прекрасно понимал, что уход Мохова — это серьезная потеря. Но президент Издательского дома отдал приказ радоваться уходу главного редактора, и Бороденков с готовностью приступил к выполнению. Он широко улыбнулся и потянулся к Серебряному — чокаться.

— Нет-нет. — Серебряный спрятал стакан за спину. — На поминках не чокаются. Что касается собственного издания Мохова… Ой, вряд ли. Возможно, он гениальный редактор, как нам без конца твердят на всех углах, но уж мы-то с вами знаем, что в финансовых делах он полный идиот. А хорошей газете, как и хорошей женщине, прежде всего нужны деньги.

— Я не исключаю, что деньги он найдет. — Бороденков выпил и крякнул. — Не последний человек в журналистском мире.

— Володя, он не умеет искать деньги, — оборвал ответсека Серебряный. — Не умеет. Он не знает, где они лежат и кого надо за ними посылать. Ему бы сидеть на троне и управлять творческими процессами, а деньги ему должны приносить на блюдечке с голубой каемочкой. «Игорек, мне столько-то надо, Игорек, и еще столько». Удобная позиция, ничего не скажешь.

— А вдруг они его сами нашли? — не унимался Бороденков. — Такой вариант вы исключаете?

— Кто «они»?

— Те, у кого деньги.

Серебряный расхохотался.

— Так не бывает, старик. Карась сам в садок не прыгает, нужно удочку закинуть и червячка насадить.

…Плохие вести прибыли чуть позже, когда усилиями руководителей Издательского дома литровая бутылка виски была практически опустошена. Позвонили из приемной одного из спонсоров «Вечернего курьера» и сухо сообщили, что со следующего месяца финансирование газеты будет прекращено.

«Вечерний курьер» существовал на деньги трех крупных финансовых компаний, так что отказ одной из них еще не означал краха, но очень и очень существенно портил общую картину. Поэтому ярость Серебряного, в которую он впал после звонка, всеми была признана уместной и обоснованной.

Не составило особого труда выяснить, кто увел спонсора и, главное, куда. Оказалось, к Мохову. А вот кто? Тут-то и всплыло имя Валентина Пожарского, до недавнего прошлого генерального директора Издательского дома «Интерьер». Ему, видишь ли, надоели журналы про мебель и коттеджи, его, видишь ли, потянуло к более содержательной издательской деятельности. А тут Мохов бродит по свету неприкаянный, как не подобрать такое сокровище? Да и спонсор оказался давним приятелем Пожарского. Короче, грязное дельце обтяпали за пару недель.

Серебряный еще пытался спасти положение, он помчался к спонсору, просил, доказывал… Не помогло. Оставалось признать, что Пожарский лихо обошел его на повороте и что долгожданный уход Мохова обошелся Серебряному, в прямом смысле слова, очень дорого, а именно — в треть редакционного бюджета.

Вернувшись, Серебряный собрал в кабинете узкий круг приближенных и велел всем серьезно задуматься над тем, как рассорить спонсора и Пожарского. И как вообще воздействовать на Пожарского. Существовала реальная опасность того, что и два других спонсора дрогнут и сбегут — к Пожарскому или к кому-то другому. Достаточно одной крысе сбежать с корабля, чтобы все остальные грызуны серьезно задумались — не присоединиться ли?