Анна Малышева - Бессмертный грех

Конечно, Крысь ко всем событиям последних суток отношения не имеет. Круг злоумышленников ясен — Верка, Левушка, Хорек. А Крысь сюда никаким боком не вписывается. Каким бы жадным и настырным он ни был последние месяцы, он не шел дальше угроз. И ничего плохого ей не сделал. По крайней мере — пока.

А вдруг Хорек просто наврал, что Крысь выследил Ларису и все знает про Левушку? Ведь по-другому выманить ее из квартиры не удалось бы. Ну конечно, наврал! Крысь не из тех, кто сначала хладнокровно выслеживает, а потом через день, два, три приходит выяснять отношения. Он сразу ставит все точки над i.

А значит, Крысь — это единственное, что у нее осталось.

А его дом — это единственное безопасное место, где она может спрятаться. Никто из их банды — ни Верка, ни Левушка, ни Хорек — не знает о том, кто такой Крысь, как он выглядит и как по-настоящему его зовут. Конечно, они могут настучать мужу, что кто-то из его подчиненных — любовник Ларисы. Вот и пусть вычисляют — кто именно? Зато пока они будут биться своими умными головами об эту загадку, Ларису попробует разгадать их.

Она не торопясь выпила кофе, съела йогурт, приняла душ и отправилась к Крысю.

Пожарский выгораживал своего заместителя с горячностью, достойной лучшего применения. «У них тут сплошная круговая порука, ежики зеленые», — с тоской думал Василий, выслушивая очередную оду о достоинствах Андрея Всеволодовича Колоса, человека и труженика.

— Я ни в чем вашего Колоса не обвиняю, — терпеливо повторил Василий. — Но для того чтобы вытащить его из неприятной ситуации, мне нужно понять, что он за человек.

Пожарский поднял на Василия больные глаза и отрицательно помотал головой:

— Не обвиняете, но подозреваете, я чувствую. Так вот знайте: в виновность Андрея я не верю и не поверю никогда. Мы с Колосом знакомы еще с армейских времен. А последние десять лет работаем вместе. Не буду загружать вас лишними подробностями, не буду клясться, что он — порядочный человек, хотя так оно и есть, скажу лишь, что он очень спокойный и очень осторожный человек. Он вообще никогда не рискует и всегда, что называется, семь раз отмерит, прежде чем что-то сделать. Уж на что я — педант, а Андрей и того круче.

— Валентин Семенович, вы не о том говорите, — поморщился Василий. — По-вашему, спокойный человек убить не может?

— Андрей убить не может. К тому же… ситуация вообще какая-то дурная. Как вы себе представляете все это? Какой-то бомж… Что, Колос его укокошил в порядке самообороны? Но тогда зачем он принес нож к себе в кабинет? Зачем? И откуда у него вообще взялся нож? Нет, все очень глупо.

— Скажите, Валентин Семенович, Колос — честолюбивый человек? Как он видел свою будущую карьеру? Все время за вашей спиной отсиживаться или самому…

— Ах, вот вы о чем… — протянул Пожарский. — Нет, и не думайте даже. Андрей — хороший работник, очень ответственный, очень четкий, но совсем не самостоятельный. Ему говоришь — он делает. А сам — нет, он больше всего не любит оставаться за главного, не любит мои длительные командировки и отпуска. Его, кстати, звали не один раз на более высокие должности, и он всегда отказывался, не любит быть первым.

— А вы знаете, что он работал у Серебряного? Это вас не настораживает?

— Ну, знаете! — возмутился Пожарский. — А я на первом курсе подрабатывал на кладбище. Это что, говорит о моей нездоровой тяге к мертвецам?

— Почему нездоровой? — пробормотал себе под нос Василий. — Тяга как тяга…

— К вашему сведению, с Серебряным они не сработались, и Андрей сам от него ушел. Знаете, если бы все события последнего времени не сошлись в одной точке и в одном месте, а именно вокруг нас троих — меня, Мохова и Колоса, я бы с большим вниманием отнесся к вашим подозрениям. Но мы же видим совсем другое! Это охота, понимаете, охота! Они хотят уничтожить, дискредитировать, выбить из колеи верхушку редакции.

— Они?

— Серебряный. Это Серебряный. — Пожарский поежился. — Больше некому. Как же я хочу, чтобы он от нас отстал!

— А Колос был знаком с вашей женой? — спросил Василий.

— Опять Колос?! Да не виноват Андрей ни в чем, не виноват. С Ларисой… да, кажется, был знаком, она бывала у меня на работе.

И опять двадцать пять — про то, какой Колос хороший…

— Ладно, я все понял. — Капитан Коновалов вылез из кресла и направился к двери. — Валентин Семенович, а вы можете мне показать концепцию развития вашей газеты?

— Концепцию? — изумился Пожарский. — А при чем здесь?.. То есть — вам-то зачем?

— Ну надо же мне знать, как будет развиваться газета, в которой я так плодотворно тружусь.

— Но… это специальный текст, понятный только профессионалам… Ой, извините.

— Ладно, не показывайте, — легко согласился Василий. — Скажите только, доступ к ней у кого имеется?

— У меня. У Мохова. У Колоса.

— И где она хранится?

— В компьютере у каждого из нас. А что?

Пожарский уткнулся в экран компьютера, несколько раз щелкнул «мышью»:

— Ага, вот она. Сейчас…

— А изъять ее из вашего компьютера можно?

— Конечно. Переписать на дискету, и все дела.

Прямиком из кабинета Пожарского Василий отправился в «Вечерний курьер» пугать Серебряного. Он решил не откладывать на завтра то, что нужно было сделать еще позавчера. Преступники, какими бы они ни были отмороженными, не очень любят творить свои грязные делишки под пристальным взглядом правоохранительных органов. Тем более если это трусливые преступники, а Пожарский со знанием дела назвал Серебряного трусом.

Кабинет президента Издательского дома «Вечерний курьер» Игоря Серебряного произвел на капитана Коновалова убийственное впечатление. Как можно работать в помещении таких размеров? Как? Уронишь, например, ручку, и полчаса за тобой будет гоняться раскатистое эхо. А если придет кто? Полдня будешь ждать, пока посетитель доберется до стола.

— А где вы храните велосипед? — придав лицу восторженно-тупое выражение, спросил Василий.

— Что? — не понял Серебряный. — Что? Вы, кажется, спросили про велосипед?

— Да. Не пешком же вы добираетесь от дверей до письменного стола.

Серебряный откинулся в кресле и смерил Василия высокомерным взглядом:

— Вы так шутите?

— Я? Шучу? — Старший оперуполномоченный обиделся. — Начнем с того, что шутить я вообще не умею. К тому же я при исполнении.

— При исполнении чего?

Теперь настала очередь Василия смотреть на собеседника свысока:

— Зажигательного кавказского танца, — холодно ответил он. — Не валяйте дурака, все же понятно. Проще надо? Я на работе. Так понятней?

— Это я на работе. — Серебряный ткнул себя пальцем в грудь. — ЗДЕСЬ я работаю, а не вы.

— А я что здесь делаю, по-вашему? — спросил Василий и положил под носом Серебряного свое раскрытое удостоверение.