Анна Малышева - Бессмертный грех

Пока они шипели друг на друга, Лера-Лариса заняла место на лавочке во дворе и долго искала правильную позу. Сначала она сидела прямо, как школьница за партой, потом закинула ногу на ногу и облокотилась на спинку лавки и наконец выбрала печально-трепетный вариант, отчего стала похожа на сестрицу Аленушку, сидящую на берегу пруда, в котором утонул братец Иванушка. Кстати, не у одной меня возникли такие ассоциации.

— Прямо картина Репина: «Не пей, братец, козленочком станешь», — сказал Сева.

Ромашина мы ждали довольно долго, и Лиза за время ожидания дошла до ручки. Просто сидеть в машине она не могла и то и дело выскакивала из нее, вглядывалась в даль, сокрушенно разводила руками и ругала меня за то, что я не заливаюсь слезами и не рву на себе волосы. Наконец нервы у нее окончательно сдали.

— Все, — страшным голосом сказала она, сев в машину и со страшной силой хлопнув дверью. — Все, мы его упустили. Он проскочил домой до нашего приезда.

— Ага! — Сева выразительно посмотрел на темные окна квартиры Ромашина. — Проскочил, гад, и сидит в темноте.

— Он мог лечь спать, — неуверенно возразила Лиза.

— В полвосьмого?

— А где он тогда, черт побери?!

Ответить мы не успели, потому что на дороге показалась знакомая «Волга» с тонированными стеклами и мигалкой. Веселый водитель Витя — поклонник моих глазок, проезжая мимо Севиного «Форда», чуть-чуть помигал нам фарами и остановился у ромашинского подъезда. Лера медленно, как во сне, встала и побрела в нашу сторону. Фиолетовые джинсы притягивали свет фонарей, полы черного блестящего плаща разлетались в стороны… Эффектная женщина, ничего не скажешь. В «Волге» зажегся свет, потом погас, потом Ромашин вылез из машины, посмотрел на Леру и… двинулся в ее сторону.

— Ой, мамочки! — заорала Лиза.

Сева дрожащей рукой включил зажигание, а Лера, забыв о плавности и томности, в ужасе понеслась к нам широким мощным галопом. Ромашин остановился, а потом пожал плечами и пошел к себе в подъезд.

Первым обрел дар речи Сева. Произошло это только через пять минут, в течение которых все подавленно молчали.

— Я не понял, — глухо сказал он, — эксперимент удался?

— А что можно понять, когда все такие психи, — ответила я. — Орать-то зачем? Убивают кого-то, что ли?

— Я виновата, да? — испуганно спросила Лера. — Я не так сидела? Не так бежала?

— Бежала ты отвратительно, — прошипела Лиза. — Как слон по ипподрому.

— Да, точно, — обрадовался Сева. — Когда я в последний раз был на слоновьих бегах…

— Хватит! — приказала Лиза. — Давайте обсудим ситуацию.

— По-моему, — предположила я, — он просто решил приударить за случайной одинокой блондинкой. Не каждый день такие девушки бесцельно бродят по его двору. Если бы он принял ее за Ларису, он вел бы себя иначе.

— Как? — хором спросили меня все. Смешные, честное слово. Откуда я-то знаю?

— Например, попытался бы ее догнать. Или, наоборот, попятился бы в ужасе.

— Знаешь, в ужасе он был или в восторге — в такой темноте не поймешь, — сварливо сказала Лиза. — Лица-то его мы не видели.

— А кто только что говорил, что темнота — друг молодежи? — хмыкнул Сева.

— Ладно, — Лиза приняла решение, — едем к Шелесту. Если и он поведет себя как последняя свинья, то есть никак себя не поведет, будем заново все придумывать.

— С чего вы взяли, что Шелест просидит на работе так долго? — спросил Сева. — Он вроде не изнуряет себя ударным трудом.

— С того, что Юрий Сергеевич обещал продержать его до полвосьмого. Придумал ему какое-то срочное дело, — объяснила я.

Мы опоздали самую малость — Шелест уже шел от стоянки к дому, насвистывая что-то бодрое и маршеобразное. Лера уже не успевала добежать до арки, через которую он входил во двор, и план пришлось менять на ходу.

— Подбеги к подъезду и сразу сворачивай за угол, в проходной двор. Мы подхватим тебя там, — распорядилась Лиза, и Лера побежала.

Шелест увидел ее сразу и остановился как вкопанный. Он даже сделал шаг назад, споткнулся и чуть не упал.

— Да? — шепотом спросила Лиза. — Да? Правильная реакция?

— Подожди, — тоже шепотом ответила я. — Посмотрим, что будет дальше.

А дальше началось что-то невообразимое и мистическое. Когда нашей Лере оставалось до двери подъезда каких-то пара метров, из подъезда выскочила такая же Лера, только по-другому одетая. Они были поразительно, неприлично похожи, такое сходство бывает только у однояйцевых близнецов.

— Жизнь клонов, часть вторая, — мрачно изрек Сева. — Какую из девчонок будем подбирать? На всех мест не хватит.

Леры посмотрели друг на друга и хором заорали. Первой пришла в себя та, которая вышла из подъезда. Она резко оборвала свой панический крик, развернулась и побежала вдоль дома к проходному двору.

Наша Лера, надо отдать ей должное, тоже довольно быстро очухалась после встречи с самой собой и рванула в противоположную сторону, то есть к нам.

Мы настолько увлеклись фантастическим зрелищем, что совершенно забыли про виновника торжества — Володю Шелеста. И оглянулись только тогда, когда наша Лера открыла дверь машины, а чужая Лера скрылась за углом. Мы все посмотрели туда, где только что стоял Шелест. И где теперь его не было. Он растворился в воздухе, как привидение с трехсотлетним стажем. Был — и нету.

…Вот и подходит к концу моя нелепая жизнь. С одной стороны, ну и ладно, пожила я немало, целых долгих и трудных двадцать семь лет. По собачьим меркам — это три долгих жизни, а если считать в бабочках — просто непозволительная роскошь. А с другой стороны, почему бы не помучиться еще?

В том, что Вася не оставит от меня и мокрого места, сомнений не оставалось. Он такие штучки не прощает и звереет по полной программе. Тем более что я обещала ему ничего не предпринимать без его ведома и не привлекать к делу посторонних.

Посторонние, то есть Сева и Лиза, провожали меня в последний путь со всеми почестями. Сева сказал, что я была хорошим другом, талантливым журналистом и веселым собутыльником. А Лиза напомнила, что я подавала неплохие надежды и со временем, при правильном использовании косметических средств и обновлении гардероба, могла бы стать привлекательной женщиной. В общем, традиционные речи, которые положено произносить на похоронах. С той только разницей, что я имела возможность сказать ответное слово. И я сказала, чтоб они не поминали меня лихом, не забывали время от времени звонить моей маме и поливали чахлую фиалку в моем кабинете.

Понимая, что надежды на спасение нет, я все же попыталась спастись.

— Пообещай, что не убьешь меня, — попросила я, бочком протискиваясь в дверь Васиного кабинета. — Или нет, что убьешь не больно.

— Убью не больно, — пообещал Вася, пропустив мимо ушей мою первую и главную просьбу.