Ирина Левит - Занавес, господа!

— Если что, ты знаешь, как действовать.

— Да, — подтвердил Андрей.

Накануне Совков окончательно выверил все. Взрыв должен был прозвучать минут через двадцать после того, как Кохановский займет привычное место. Десять минут туда, десять минут сюда — для страховки. Совков стоял в своем укрытии, сжимая в руках "птичку" и чувствуя, как все холоднее становятся его ладони и все горячее лоб. Он долго ждал этих минут, и вот они настали. Наступила пора действовать, но…

Совков с ужасом сознавал, что минуты капают сквозь его пальцы, которые продолжают стискивать чужую смерть, а сам он не может даже пошевелить этими пальцами — тяжелыми, словно каменные наросты на каменных руках. Его мысли бешено бились о черепную коробку, его глаза с дикой резью наблюдали приближающегося Кохановского, его душа заходилась в крике… Однако налившиеся неизмеримой тяжестью руки оставались недвижимы.

В тот летний вечер Кохановский как обычно вышел прогуляться и как обычно сел на скамейку, предавшись размышлениям о только что перечтенном "Житие протопопа Аввакума". Он думал, что фанатизм, тесно переплетенный со стоицизмом, способен порождать некую сверхчеловеческую энергию, для которой все земное бессмысленно. И еще он думал о том, что очень интересно познавать истоки чужого самоотречения, но все же человек рожден отнюдь не для страданий, а для удобной жизни, которую не заменит никакая фанатичная вера.

Он смотрел на деревья, на траву, на клумбу с неведомыми ему цветами и вдруг увидел яркую вспышку — нечто безумно-ослепительное, перемешанное с комьями земли и клочками зелени.

Георгий Александрович Кохановский ничего не успел понять и не успел ничего испугаться. Смерть накрыла его мгновенно и бесшумно. Георгий Александрович ее не услышал. Как не слышал никогда и ничего в своей жизни.

— Олег Валерьянович! Вы ли это?

Пилястрову не было нужды окликать Совкова, но он не смог удержаться. Он давно заприметил, как тот брел по кладбищенской аллее, не спеша "пересекся" с моментом погребения, на минуту приостановился — ни дать, ни взять случайный любопытствующий. Пилястров окликнул Совкова, когда тот направился уже к воротам кладбища, с интересом наблюдая, как Олег Валерьянович слегка вздрогнул, обернулся и принялся морщить лоб, словно пытаясь вытащить из глубин памяти облик человека, назвавшего его имя.

"А актер-то вы так себе. Плохонький, прямо скажем, актеришка", — подумал Пилястров и мысленно добавил: "Как, впрочем, и убийца".

Сергей Борисович достаточно изучил биографию Совкова, дабы предположить, что в последний момент у этого мстителя что-нибудь сорвется, а, скорее всего, сорвется он сам, и, если его не подстраховать, то сорвется все дело — безнадежно и окончательно.

Пилястров подстраховался. Вернее, это сделал Андрей, заранее подложив под скамейку радиоуправляемое устройство со взрывчаткой. Подстраховался Пилястров и в другом. На случай, если милиция возьмется за дело со всем старанием, и труды ее не пройдут даром, Андрей "вспомнит", что он неоднократно видел рядом с участком Кохановского одного и того же человека, а самого Пилястрова "осенит", что он встречался с этим человеком, более того, с ним встречался Кохановский, а затем из архива будут извлечены чертежи Совкова и…

— A-а… здравствуйте… — Совков продолжал морщить лоб.

Пилястров улыбнулся, постаравшись придать своей улыбке подобающую грусть.

— Вот видите, мы снова встретились, — сказал он. — Но, увы, на сей раз по печальному поводу. Что поделаешь, не всегда мы управляем своей судьбой, порой нашей судьбой управляет случай. Вот и тогда, вы помните, девять лет назад, такой хороший случай свел нас с вами. А вот ведь ничего не получилось… Н-да… Георгий Александрович решил, что нам это не нужно. Хотя я внимательно изучил ваши предложения. Там было немало любопытного, я это хорошо помню.

— Да, да… спасибо… — кивнул Совков и обернулся в ту сторону, где кладбищенские работники споро забрасывали могилу свежей землей.

Пилястров проследил за его взглядом и вздохнул:

— И вот вам тоже случай. Совершенно поразительный случай. Дом, где жил Георгий Александрович, был защищен такой надежной сигнализацией, какую, уж не знаю, где еще можно найти в нашем городе, а вот ведь умудрился же кто-то подложить взрывчатку. Хотя, казалось бы, не то, что человек — птичка незаметно не пролетела бы.

И он посмотрел Совкову прямо в глаза, с удовольствием отметив, как в них тревожно вспыхнули, затрепетали и медленно погасли бледно-голубые огоньки.

На девятый день после смерти Георгия Александровича Кохановского все новостийные передачи местных телеканалов начались с сообщения о том, что утром была взорвана машина нового президента компании "Консиб" Сергея Борисовича Пилястрова. В момент взрыва в машине находился сам Пилястров вместе со своим помощником Андреем Васильевичем Киселевым — в недавнем прошлом телохранителем Кохановского.

Телевизионщики приводили интервью с работниками правоохранительных органов, которые высказывали предположение, что почти одинаковые убийства двух руководителей известной компании явно являются заказными и, скорее всего, связаны с деятельностью самой компании.

Показывали телевизионщики и беседу с охранником небольшой частной автостоянки, обслуживающей только жильцов одного элитного дома, где Пилястров имел квартиру. Здоровенный парень с лицом профессионального боксера ошарашено смотрел в камеру и с растерянностью малого ребенка бубнил:

— Сергей Борисович, он завсегда, как часы, в восемь тридцать уезжал. Ни на минуту не опаздывал. Помощник, он же у него и за водителя, тоже всегда минут за пять до того к нему в квартиру поднимался, а потом уж они вместе уезжали… Ну, они как всегда в машину сели, за ворота выехали и только до угла улицы доехали, как тут и шарахнуло. Не так чтобы сильно шарахнуло-то, рядом только столб фонарный покорежило, но им хватило. А уж когда им адскую машинку подложили, и вразуметь нельзя. Вечером, когда Андрей, помощник то есть, "форд" на стоянку ставит, он его со всех сторон осматривает. Но и у нас никто бы ничего подсунуть не мог. У нас здесь круглосуточно два человека дежурят. А стоянка — так себе, пятачок, все на глазах. Да еще ограда… Мимо нас не то, что человек — мышь не прошмыгнет. Разве что птичка какая пролетит.

Ирина Левит — профессиональный журналист, что довольно типично для авторов детективов. Правда, к криминальной тематике она никогда не имела отношения. Начав публиковаться в газете с пятнадцати лет, она сначала работала в жанре кино- и театральной критики, затем много лет занималась проблемами науки, в девяностом году была одним из создателей первой частной газеты в Сибири, причем сугубо экономической, а в 2000 году стала пресс-секретарем новосибирского губернатора. То есть интересовалась она, казалось бы, всем, чем угодно, но только не криминалом.