Анна Данилова - Любовь насмерть

Я поступил так, как посоветовал мне Фима. Убедившись в том, что в квартире никого нет, я осторожно вошел туда и только уже в гостиной замер в дверях, увидев разбросанные по светло-бежевому ковру диванные подушки, расшитые райскими птицами, — на них как будто бы засохла кровь, брызги…

Я от страха перекрестился. Если есть взлом и кровь, значит, где-то поблизости должен быть труп.

Пот катился по моему лицу ручьями и капал с подбородка на тонкую батистовую рубашку, делая ее мокрой и липнущей к телу.

Звонить в этой ситуации Фиме я не посмел, он бы счел меня последним трусом. Подумаешь, труп! Сколько раз я описывал в своих романах и сценариях подобные сцены?! Десятки раз!

И я двинулся по квартире. Хорошо, думал я в тот момент, что никто и никогда не узнает, какой же я на самом деле трус! И что ноги-то мои подкашиваются, и что весь организм бунтует до спазмов живота! Ну куда, куда еще мне придется вляпаться?

Трупа я не нашел. Но из гостиной к дверям тянулся слабый след крови — редкие капли. Смазанное небольшое кровавое пятно я обнаружил даже в подъезде на цементном полу. Значит, кто-то, раненый ножом ли, пулей ли, придерживая рану рукой, все-таки выполз или вышел из моей квартиры (живой!) и направился к лифту. Да, точно, вон они, капли, на полу в кабине лифта. Едва заметные, их не увидел бы никто, кроме меня.

Я вернулся домой и перезвонил Фиме, доложил обстановку.

— Запрись и никому не открывай дверь, понятно? — сердитым голосом приказал он, уже в тысячный раз, думаю, пожалевший о том, что связался со мной. — А что с ключами? Нашел?

Я бросился к вешалке, отодвинул старый плащ, под которым находился крючок для ключей.

— Да, на месте, слава богу, — отрапортовал я, звеня ключами.

— Интересный случай, — пробормотал Фима. — Ладно, ты осмотрись там еще, а мне надо работать, у меня здесь человек, эксперт, если ты не забыл.

— Да, я помню… — отозвался я виноватым голосом, за что возненавидел себя еще больше.

Да, у Фимы точно была причина злиться на меня. Куда бы я ни отправился, что бы ни предпринимал в последнее время, проблем у меня не убавлялось, а наоборот, их становилось все больше и больше. К тому же здесь, в квартире, где я был со Второй Ольгой, я испытал настоящий стыд еще и за то, что рассказал об этом Кострову. Вот за что меня уважать?

Я сел на диван и начал представлять себе сцены одну ужаснее другой. Что здесь могло произойти в мое отсутствие? Кто мог сюда прийти?

Конечно, я осмотрел замки — ну не видел я следов взлома! Однако я же не эксперт! Может, кто-то ловко и чисто открыл отмычкой?

Господи, деньги! Я хоть и думал о них, но стол открыл в последнюю очередь. Я вообще тогда туго соображал.

Ну вот и все — денег не было. Сколько там было-то? Около ста пятидесяти евро и тысяч восемь рублей. Уж как-нибудь переживу такую потерю.

Потом моя вялая память напомнила мне о том, что в спальне в тумбочке у меня лежит обручальное кольцо, Майин перстень с агатом (случайно завалялся среди моих вещей во время переезда) и довольно дорогие часы.

И этого богатства не оказалось. Но для вора это все же не такая уж и славная добыча. Кольцо тонкое, хоть и золотое, перстень — так себе, дешевка. А вот часов было жалко. Нет, в полицию точно заявлять не буду. Позову знакомого слесаря — он живет на первом этаже и безотказно помогает мне, когда я к нему обращаюсь, — и он сменит мне замки, которые мы с ним же и купим. Я-то в них ничего не понимаю. Скажу, что нужны самые надежные. Потом приглашу специалистов, которые установят сигнализацию в квартире. Давно пора. Не знаю, почему я до этого не додумался раньше. Всегда считал, что в квартире нет ничего ценного. Пусть так, но все равно это так гадко, когда приходишь к себе и видишь, что здесь уже кто-то побывал, похозяйничал, что-то взял без спроса…

Но откуда кровь? Быть может, вор так разволновался, что у него носом пошла кровь? Может, гипертоник или просто имеет слабый нос? Я пытался представить себе, что же тут произошло в мое отсутствие. Возможно, вор проник ко мне ночью, двигался по квартире в темноте и шарахнулся носом о косяк. Что ж, и такое могло быть. Вот откуда кровь.

Так не хотелось уже думать об убийствах, смерти, о том, что меня в очередной раз пытаются подставить.

Я вышел из квартиры и позвонил соседям. Ну конечно, никого нет дома. Что ж, этот вор не дурак, знает, когда обчищать чужие квартиры — когда большинство жильцов находится за городом на дачах, вот как мои соседи. Или я сам!

Я решил проверить, может, и соседняя квартира не заперта, может, ее тоже обнесли? Я взялся за новенькую, почти золотую ручку мощной металлической двери соседей, повернул ее — заперто. Правда, мне показалось или самое устье замка было поцарапано? Я присел и начал внимательно осматривать замок. Так и есть — множество глубоких царапин, и это на новом замке. Золотая поверхность была жестоко исчерчена, изуродована. Значит, и сюда пытались пролезть, да не вышло. Странное дело, но мне стало даже легче. Получается, что приходили не только по мою душу, то есть квартиру, интересовались всеми квартирами, которые можно было взломать. Значит, здесь был обычный вор, которому удалось без труда открыть мою дверь со старым хлипким замком, но которому не повезло с соседской дверью. А вот у них-то наверняка было чем поживиться. Они живут здесь не то что я — наведываюсь лишь время от времени. Люди они обеспеченные, она, Светлана, — финансист, Борис — ученый-биолог, который постоянно мотается по заграницам. Жена ходит вся в золоте и брильянтах, у каждого по дорогой иномарке… Вот они позаботились о своих замках. Правда, сигнализацию не установили. Надо будет как-нибудь при встрече намекнуть им. Хотя почему намекнуть? У меня же есть телефон Бориса, можно позвонить и рассказать…

Но я так и не решился никому звонить. Без ведома Фимы не стал ничего предпринимать, а звонить ему не хотел, чувствовал, что злю его.

Я вернулся домой, чтобы собраться с мыслями и разработать план действий. Я обдумывал грязный шантаж. Я собирался отправиться к доктору Туманову, чтобы рассказать ему о том, что Ольга жива и что если он надеется вернуть ее себе, то ему надо расстаться с той, Второй Ольгой. И в качестве доказательства того, что она женщина недостойная, лживая и распутная, я намеревался поведать ему о том, что случилось между мной и этой женщиной в моей квартире.

Но чем дольше я обдумывал свой визит в клинику, тем гаже становилось у меня на душе. Да что там. Я презирал себя!

Нет-нет, решил я, я не стану дурно говорить о женщине, какой бы она ни была. Но Туманову расскажу, где Ольга. Пусть знает, что она жива и здорова и находится в безопасности. И тогда он сам решит, как ему поступить. Я удивился тому, что Фима ему до сих пор не позвонил. Что он так увлекся расследованием, что начисто забыл о страданиях нейрохирурга, а ведь он живой человек и по-своему любит и жалеет свою молодую жену.