Анна Данилова - Любовь насмерть

Я ушам своим не поверил, когда услышал звуки шагов, затем все стихло — вероятно, нас рассматривали в дверной глазок.

— Вы кто? — услышали мы голос, довольно высокий, молодой, который вполне мог бы подойти Чердынцеву.

— Нам нужен Герман Чердынцев, — усталым голосом проговорил Фима, протирая указательным пальцем зажмуренный глаз, словно в него попала соринка.

— Ночь на дворе… Что вам от меня нужно?

— Мы по поводу Ольги, вашей хорошей знакомой.

Дверь тотчас распахнулась, и я увидел наконец этого Германа. Даже растрепанный, в джинсах, которые он на ходу застегивал, и с голым юношеским торсом он был так красив, что я пожалел, что не стал художником, и вряд ли, описывая его внешность, нашел бы правильные слова, чтобы донести всю ту породистую красоту его черт, которая просто заворожила меня. Длинные белокурые волосы, доходящие ему до плеч, сверкали при электрическом свете лампы. Тяжелые веки прикрывали его темные глаза, полные губы бледно-розового цвета были слегка раскрыты, и между ними белела полоска зубов. Небольшой прямой нос с маленькими ноздрями украшал и без того красивое его лицо.

— Что с ней? Если вы пришли ночью, значит, с ней что-то случилось… — Вот теперь он окончательно проснулся и смотрел на нас, затаив дыхание, явно в ожидании дурных новостей.

— Вы позволите нам войти? — Костров едва скрывал усмешку. Но это была его реакция, скорее всего, на всю ситуацию в целом, а не на самого Германа. Он устал, был зол, раздражен и хотел поскорее вернуться домой.

— А вы кто такие, собственно говоря, будете?

— Меня зовут Марк, — вмешался я, — у нас есть информация для вас.

— Где Ольга? Что с ней?

— Мы что, так и будем стоять на пороге?

— Проходите, — наконец сдался он и впустил нас к себе. — Чертовщина какая-то…

Туманов был прав, в квартире оператора было чисто и на каждом шагу действительно стояли коробки с какой-то техникой. Герман провел нас на кухню, где я не заметил ни одной грязной чашки — все было чисто и аккуратно. Для молодого парня, который постоянно находился в разъездах, квартира выглядела на редкость опрятно. Уже за это я его зауважал.

— Предполагаю, что вас уже завтра будет искать полиция, — и Фима в двух словах объяснил ему всю сложность ситуации.

— Убийство? Но вы же только что сказали, что я попал в объектив камеры задолго до этого убийства. Так какие ко мне могут быть претензии?

— Вы притворяетесь, что не понимаете, или просто тупой? — не выдержал Костров. — Ваша подружка Ольга проживала в доме доктора Селиванова, а вы, ее любовник, появились в лесу незадолго до его убийства. Мотив очевиден — ревность! Вы, вполне допускаю, не могли знать об истинных отношениях, которые установились между Ольгой и доктором, и могли нафантазировать себе все что угодно. Убит человек, который гипотетически мог быть вашим соперником. Поэтому, учитывая, что у следствия нет никаких зацепок по этому делу, они будут развивать именно вашу тему. И мы здесь, между прочим, по просьбе Ольги.

— Но я никого не убивал! Это полный бред! Какой еще мотив?!

— Зачем вы приезжали в лес? — спросил я.

— Ольгу искал.

— Зачем?

— Да какая разница? Это мое личное дело! Вы что, мне не верите?

— А почему мы должны вам верить? — Костров состроил такую гримасу, словно у него заболел живот.

— Так что мне делать-то? Я не понял, вы пришли меня предупредить, чтобы я спрятался от полиции, или намекаете мне, что я сам должен пойти и, типа, сдаться? И где Ольга?

— Внизу, сидит в машине вместе со своим мужем и сильно переживает за вас, — ответил Фима. — Она два года пыталась вас забыть, а вы взяли и снова решили появиться в ее жизни. Она вам кто, кукла?

— Да она меня даже не видела!

— А вы ее видели?

— Да, я проторчал там, рядом с домом доктора, довольно долго, пока не увидел в щель забора, как она вышла с черного хода дома и отправилась в сад. Она цветы поливала.

— И что? У вас не возникло желания ее окликнуть?

— Возникло, конечно. Но Туманов, который и рассказал мне, где она и что с ней, попросил меня не тревожить ее.

— Так зачем вы туда приезжали?

— Просто увидеть ее. Это же из-за меня она на два года выпала из жизни. Я хотел убедиться, что она вообще жива.

— Дурак вы, Герман, — вырвалось у меня.

Он посмотрел на меня с виноватым видом.

— Так что мне сейчас делать? Я могу хотя бы спуститься вниз и увидеть ее? Поговорить?

— Я же сказал, что она с мужем. У вас вообще что-нибудь святое есть? Она вернулась к мужу, понимаете? Мало того что вы уже просто одним своим существованием причиняете боль ей, так еще и Туманова заставите нервничать. Мы сейчас уедем, а вы… вам тоже нужно куда-нибудь уехать, — произнес Костров. — Я бы мог вас напугать и сказать, что подозреваю вас в убийстве доктора, но я не стану этого делать. Дело это сложное, и я, как правило, подозревающий всех и каждого, уверен, что это не вы убили доктора и ту девушку, Соню Винник. Я бы и не пришел к вам, если бы не Ольга, не ее просьба предупредить вас. Так что решайте, что вам делать. Или сидеть дома и ждать, когда за вами приедут, или же попытаться все же скрыться.

— Хорошо. Я уеду.

— Продиктуйте номер вашего телефона, так, на всякий случай.

— Без проблем.

Фима записал номер.

— Скажите, Герман, быть может, вы сами заметили что-нибудь странное в тот день, когда приезжали в лес. Может, около дома доктора еще кто-нибудь крутился? Или видели вот эту девушку…

И он извлек из кармана и положил на стол фотографию Сони Винник.

— Нет, я ее никогда не видел, не знаю.

— И куда же вы отправитесь?

— Надо подумать.

Я посмотрел на Фиму, и он вдруг, словно прочитав мой вопрос, едва заметно кивнул и плотно прикрыл глаза, явно соглашаясь со мной.

— Я мог бы спрятать вас в своем загородном доме, — предложил он. — Там вас точно никто не найдет.

Уже после того, как он произнес это, я вспомнил, как в этот самый «секретный» дом прикатил Ракитин собственной персоной. А что, если он приедет еще раз? Нет-нет, Костров не допустит этого. Но ради чего он так старается? Неужели ради Ольги?

— Хорошо, я согласен, — сказал Герман. — Но при условии, что вы позволите мне хотя бы поговорить с Ольгой. Всего пару минут.

Понятно было, что он осторожничает. И правильно делает, между прочим. Притащились к нему ночью два кадра, почему он должен нам верить, да к тому же еще и отправиться с нами в какой-то загородный дом.

— Я сейчас схожу за ней, — вызвался я, посчитав, что лучше доставить Ольгу сюда, чем самому Герману спускаться. Как это ни странно, но я подумал тогда о состоянии Туманова, которому и так в последнее время досталось от женщин. Возможно, в тот момент я представил себя на его месте.

Костров едва кивнул, и я, позабыв о лифте, бросился к лестнице, летел вниз, громыхая перилами, цепляясь за них руками, чтобы перелетать ступени.