Юлия Алейникова - Врач без комплексов

— Лаврентий, вы что, экстрасенс? — стыдясь своего нелепого вопроса, проговорила Женя.

— Нет. Я маг, — отрицательно покачал он головой. — Экстрасенс — это человек, который обладает повышенной чувствительностью, но не может творить чудеса. Я могу, — спокойно объяснил Лаврентий, словно речь шла о чем-то прозаическом. — Я, например, не стоматолог, а ортодонт. Первый пломбы ставит, а я прикус исправляю.

Женя скептически смотрела на собеседника.

— Не верите? — переспросил он наконец. — Ну, вот вам моя визитка, можете навести обо мне справки. А что касается чудес, то о вас самой мне рассказать гораздо проще, чем о тени за спиной. Только не волнуйтесь, я не буду озвучивать тайны, которые могут смутить вас, — поспешил он успокоить девушку, так, словно она опасалась, что он сможет озвучить что-то стоящее. Ей так и хотелось небрежно бросить ему «валяйте», но она удержалась и просто кивнула.

Лаврентий картинно запустил руку в густые золотисто-каштановые, уложенные небрежными локонами, явно крашеные волосы и, задумчиво обхватив рукой подбородок, проговорил:

— Вы артистическая натура, Евгения. Хотя главная мечта вашей жизни так и не реализовалась, но все же вы нашли свое место в жизни и способы самовыражения. И я бы даже отметил, свое призвание. Потому как сцена, простите меня за смелость, это не ваше. Вы бы не достигли высот, даже если бы сумели туда пробиться.

Жене потребовались немалые усилия, чтобы не выдать собственное потрясение.

— У вас очень сильный и мудрый ангел-хранитель, который смог, несмотря на ваши слепоту, напористость и энергичность, вывести вас на правильную дорогу, — все так же задумчиво произнес Лаврентий. — Вам надо побольше доверять ему.

Маг не спеша взял свою крошечную рюмочку и сделал маленький глоток вонючей настойки, несмотря на свое недавнее замечание, что алкоголь притупляет его внутреннее зрение.

— Ваш нынешний карьерный взлет — лишь начало большого пути, — продолжил он неспешно, не удостаивая взглядом замершую в благоговейном ожидании Женьку. — Но волнует вас в данный момент бытия отнюдь не карьера.

Женька вспыхнула и потупилась. Маг на нее по-прежнему не смотрел, но отчего-то заметил.

— Что, впрочем, весьма естественно для хорошенькой молодой женщины.

А Женька, не отдавая себе отчета в собственном глупом поведении, почти не дыша, ожидала, что же скажет маг о ее личных перспективах, и едва сдерживалась, чтобы не влезть с вертевшимся на языке вопросом «когда свадьба?».

— Знаете, милая Женя, скучно читать книгу, заранее зная финал, а потому я не открою вам тайны, не назову ни даты, ни имени, — проговорил он так, словно она задала свой вопрос вслух. — К тому же лишь от вас зависит, каким будет финал книги под названием «Жизнь Евгении», ведь она все еще пишется, и вы ее автор.

Девушка выдохнула громко и сердито, на ее лице были написаны глубочайшее разочарование и наивная детская обида.

— Не дуйтесь. Разве вас обрадовало бы заявление вроде «пятнадцатого мая две тысячи двадцатого года, в пятнадцать часов семнадцать минут по московскому времени вы выйдете замуж за Петра Петровича Сердобольского». Ну?

— А кто это? — растерянно вскинула глаза Женя.

— Никто. Пример. Но разве это интересно? Вы бы тут же бросились искать этого Петра Петровича, а когда нашли, принялись бы каждый день с маниакальной озабоченностью ждать предложения и даже не задумались бы о том, что он за человек, хорошо ли вам с ним, нужен ли он вам? Вы бы просто ждали, потому что я вам пообещал.

Женя выслушала Лаврентия и представила нарисованную им картину. Да, пришлось согласиться ей, скорее всего так бы все и было.

— Ну, а теперь нам пора. Потому что через две минуты прибудут сотрудники ДПС.

— Откуда вы знаете? — скороговоркой спросила подозрительная девушка.

— Их машина только что проехала мимо, сейчас они развернутся и будут на месте, уже меньше чем через минуту, — улыбнулся ей маг.

— Петр Леонидович! Я по поводу Матвеевой, — плюхаясь на шаткий, допотопный стул, возвестила Женя.

Майор сегодня был на удивление благостен и непривычно улыбчив. Точнее, он был улыбчив до того, как увидел Женю. Он сидел за рабочим столом, закинув руки за голову, вытянув вперед скрещенные ноги, и улыбался.

— Ну что ты за человек, Потапова? Такой хороший день испортила, — со вздохом опуская руки и подтягивая к себе ноги, проговорил майор. — Чего тебе от меня опять надо? До эфира еще неделя, бумажки твои я уже просмотрел, в понедельник приеду, посмотрю видеоматериалы. — Майор был бессменным представителем правоохранительных органов на Жениной передаче и экспертом.

— Я не про эфир, я про Матвееву, — укоризненно проговорила журналистка. — А вы чего это сегодня такой довольный? Случилось что-то? Преступление какое-то раскрыли или в должности повысили?

— Глупая ты, Потапова, — как всегда, ворчливо заметил майор. — В отпуск я ухожу через две недели. Ясно? — И он снова расплылся в довольной улыбке.

— Ясно, — разочарованно пожала плечами Женя. — А чего вы сегодня радуетесь, раз до отпуска еще две недели?

— А вот это уже неважно, приказ-то подписан! Уж две недели я как-нибудь доскриплю. Ну, чего там у тебя?

— У меня Матвеева, — в третий раз повторила девушка.

— Ну и что с ней? — без всякого интереса спросил майор. — Дело по ней уже закрыто, чего тебе понадобилось?

— Петр Леонидович, а вы уверены, что Лена была случайной жертвой этого наркомана? — сузив глаза, спросила Женя, пристально глядя на майора.

— Что значит «случайной жертвой»? — слегка раздраженно спросил Суровцев, кожей чувствуя грядущие неприятности.

— Ну, не могли ее специально заказать? Почему этот наркоман оказался именно в Ленкином подъезде? У него там что, знакомый или родственник живет? — выдала она заранее приготовленный вопрос. — И не странно ли, что сразу после убийства он сам умирает? А? А еще Лена незадолго до убийства родила ребенка по программе суррогатного материнства и от всех это скрыла, даже от матери, всем сказала, что ребенок умер во время родов.

— Ну и? — без всякого энтузиазма спросил майор.

— Что «ну и»? — недоуменно переспросила Женя.

— Какое отношение суррогатное материнство имеет к ограблению в подъезде? — глядя на нее усталыми, с красноватыми прожилками глазами, спросил майор.

— Это вы мне ответьте. И еще: что делал наркоман в Ленином подъезде? Как он туда попал? Ведь подъезд закрыт на домофон, — не сдавалась девушка.

— Откуда ты знаешь? — в свою очередь, вяло удивился Суровцев.

— Проверила. — Суровцев лишь криво усмехнулся и покачал головой. — Так как он там очутился?

— В тот день домофон не работал, дверь была открыта, вероятно, одна на целый квартал, и попал он туда методом тыка, — назидательным тоном растолковал ей майор, все еще не терявший надежды отбиться от беспокойной журналистки.