Дарья Кожевникова - Охота на лесную нимфу

Устроившись на ветке возле самого ствола, Женька оглядела вырубку, подыскивая для себя цель. Освещение было слишком ярким, чтобы при нем работать, но не настолько хорошим, чтобы можно было стрелять, уверенно рассчитывая на точное попадание. А между тем промахи не входили в Женькины планы. Не потому, что она экономила патроны — с этим как раз все было в порядке, в запасе оставалось целых две коробки, — а потому, что заметила у одного из мужиков охотничье ружье и поняла: лесорубы уже готовы дать отпор. Это означало, что выстрелить ей можно будет только один раз, после чего придется надолго затаиться, а то и вообще поменять местоположение перед следующим одиночным выстрелом. Следовательно, стрелять нужно было наверняка, чтобы не рисковать зря и не тратить столько времени впустую. А для этого желательно было выбрать цель покрупнее.

Спрятавшись среди веток, Женька все еще обводила глазами вырубку, когда, сами того не ведая, ей неожиданно помогли лесорубы. Один из них, с замолчавшей пилой, подошел к составленным в ряд канистрам и, взяв крайнюю из них, стал заливать ее содержимое в резервуар своего инструмента. Наблюдающая за этим Женька без труда догадалась, что в канистрах хранится бензин, которым лесорубы заправляют свои непрерывно потребляющие топливо пилы. Раньше эти канистры хранились, видимо, где-то в вагончике, потому что Женька никогда не видела их прежде. Но теперь, когда темпы работы возросли, и она шла непрерывно, их перестали убирать, выставив так, чтобы всякий лесоруб мог по мере необходимости подойти и заправиться.

«Вот и первая цель, — едва шевеля губами, шепнула Женька своему союзнику-дереву. — Ты только теперь меня не подведи, не выдай и не качнись».

Как можно осторожнее Женька перебралась с одной ветки на другую. Канистры стояли в ряд, и ей хотелось одним выстрелом пробить если не все сразу, то хотя бы не одну. Устроившись на ветке и убедившись, что никто ее так и не заметил, Женька тщательно прицелилась и нажала на курок.

Выпущенная пуля достигла цели. Женька поняла это по тому, как качнулась первая из канистр. Что случилось с остальными, стоящими за этой, она не могла увидеть, но вокруг них на снегу стало быстро расплываться темное пятно. Вопреки Женькиным ожиданиям, бензин не загорелся, но это было даже и к лучшему: за шумом множества работающих бензопил, рокотом тракторов, треском падающих деревьев и громкой перекличкой лесорубов никто не услышал выстрела. И озерцо бензина продолжало разрастаться вокруг канистр, никем пока не замеченное. Если пробиты все, подумала Женька, и если в ближайшее время никто так и не заметит утечку, то вскоре бензопилы вынуждены будут умолкнуть. Ведь заправить их будет нечем — вряд ли лесорубы хранят еще где-то запас бензина, помимо этого, а вся остальная имеющаяся на вырубке техника работает на солярке. Очень довольная результатом, Женька снова осмотрела вырубку, надеясь, пока никто не обнаружил ее присутствия, поразить еще одну цель. Но машины стояли далеко, а повредить пистолетной пулей гусеничные трактора она не надеялась. И тогда, не найдя на данный момент ничего более подходящего, Женька выпустила вторую пулю, целясь в дымящую трубу вагончика. И снова не промазала. Теперь, подумала она, бесшумной тенью соскальзывая с дерева, хотя бы один из лесорубов на время вынужден будет оторваться от своего основного занятия, чтобы заняться починкой трубы.

Уже перебежав через лощину, Женька услышала доносящиеся от вырубки громкие крики.

«Ну вот, — усмехнулась она, оглядев окружающие ее деревья, — кажется, обнаружили утечку бензина. Надеюсь, что его там не осталось даже на одну пилу».

И действительно, ни в эту ночь, ни с утра пил больше не было слышно. Женька испытывала невыразимое облегчение от того, что может отдохнуть от этого звука, уже успевшего вымотать ей все нервы точно так же, как другому человеку их измотал бы, например, непрерывный скрежет по стеклу. Даже во сне, как казалось Женьке, она не переставала ощущать эту невыносимую, пусть и далекую звуковую вибрацию. Но в эту ночь она спала великолепно. Проснулась со свежей головой… Вот только на душе было так тяжело, словно там зияла глубокая рана, набитая свинцом. Женька почувствовала эту тяжесть и боль даже до того, как окончательно высвободилась из мягких объятий сна, еще не осознавая причины. Но как только ее сознание полностью вернулось из туманных долин, где обитают сновидения, она сразу же вспомнила: Влад! И даже мысль о лощине отступила сегодня на второй план перед пронзившим ей сердце чувством утраты.

«Резаться осколками своего разбитого чувства», — вспомнились ей слова Корнея, и только сейчас она осознала, как метко он это сказал.

Собаки нетерпеливо топтались перед диваном, но Женька не замечала этого. Она сидела, обхватив обеими руками укрытые одеялом, согнутые в коленях ноги, и ее полный боли взгляд был устремлен в никуда. Еще вчера она не осознавала так остро того, что подходит к концу самый счастливый период в ее жизни — ведь тогда у нее был впереди еще один, сегодняшний день. Но сегодня у нее уже не было дня завтрашнего. Потому что завтра приезжает домой Загорова Элла, неотразимая красавица, имеющая на своего законного мужа все мыслимые и немыслимые права. И с ее приездом все Женькины отношения с Владом перейдут совсем в иное русло, если не оборвутся вообще. При мысли об этом спазм сжал Женькино горло, а на глаза навернулись огненно-горячие слезы.

Женька тихо всхлипнула, и диван качнулся — это отозвавшийся на ее горе Туман подошел и положил на него свою массивную лапу, глядя на хозяйку выразительными печальными глазами. Женька повернулась к нему. Туман все понимал, ему ничего не нужно было объяснять. И пытался сейчас помочь ей всем, чем мог — своим сочувствием. Всхлипнув еще раз, Женька соскользнула на пол, обхватила Тумана руками за шею и спрятала лицо в его серой шерсти, как на надежном рыцарском плече.

— Туманушка, милый мой! Даже не представляю, как я теперь буду жить! Словно сама судьба ополчилась на меня, решив лишить всего разом. И лес на грани уничтожения, и с Владом у нас все так быстро подошло к концу… Если бы не вы с Тяпой, я бы, наверное, уже веревку себе мылила.

Тяпа был тут как тут: поставил передние лапы Женьке на колени, пытаясь лизнуть ее в щеку. Женька обхватила его одной рукой, другой продолжая обнимать за шею Тумана. Пока она была со своими собаками, она не могла назвать себя одинокой. Они были с ней всегда, и в горе, и в радости, и готовы были без колебаний разделить с ней любое испытание. Трудно было даже вообразить себе большую самоотверженность и любовь… Но Женьке так хотелось, чтобы, кроме них, в ее жизни оставался человек с непростым характером и словно отлитыми из стали глазами! И как она ни уговаривала, как ни убеждала себя не мечтать о невозможном и успокоиться, а боль в душе так и не стихала. Саднящая и давящая боль…