Инна Булгакова - Смерть смотрит из сада

— Только не надо меня жалеть, я справлюсь. Сильный человек все может, а я сильный, веришь?

— Конечно. А кто такой Коля? Помнишь — «я и Коля».

— Сейчас свяжусь с Филиппом.

Вдруг они замерли, инстинктивно прижавшись друг к другу. Требовательно затрезвонил входной звоночек.

— Следователь! — Саша взглянул в окно. — Я скажу о жемчуге.

— Ты что, совсем с ума сошел! — Анна мгновенно сняла ожерелье и спрятала под одну из подушек софы.

Сергей Прокофьевич на эту софу и уселся; с этой секунды (нет, еще раньше — с мелодичного звоночка) внимание Анны нервно раздваивалось.

— Где кассета? — начал майор нелюбезно, без предисловий.

— Пожалуйста. — Сашу вынул кассету из магнитофона, майор прямо-таки вырвал ее и сунул в карман пиджака. — Вы видели Филиппа?

— Предупреждаю: не путайтесь у меня под ногами, не затрудняйте следствие.

— Если мне грозит арест за убийство собственного деда, я должен что-то делать.

Сергей Прокофьевич о чем-то думал, потом сказал:

— В списке драгоценностей есть платиновый браслет с александритами.

— Ну и что?

— Он обнаружен в скупке на Серпуховской.

— Вот это оперативность! — восхитился Саша.

— Повезло, — лаконично признался майор. — По первому же звонку напали на след. Украшение туда сдал Филипп Петрович Померанцев вчера утром.

— Как же утром?..

— Вот именно. Обыск на его квартире ничего не дал.

— А как он объясняет браслет?

— Наш человек его допросил: Вышеславский якобы подарил ему драгоценность.

— Вот ерунда!

— Когда вы доставали коньяк из секретера, то видели футляр?

Анна обмерла, Саша ответил угрюмо:

— Я по ящичкам не шарил, они запираются на ключи.

— Понятно. Браслет сдан в скупку за двенадцать часов до убийства. Академик будто бы очень интересовался книгой о себе. И поскольку журналист в данное время бедствует, работу потерял, Вышеславский выдал ему нечто вроде аванса. — Он сухо улыбнулся. — Под будущий шедевр.

«А дядька-то непрост!» — одновременно подумали ребята. Саша поинтересовался:

— И вы ему верите?

— Нет, — просто ответил Сергей Прокофьевич. — Но будто бы у него есть алиби.

— Будто бы?

— Проверяем. Я лично его еще не видел. Но ведь он скрыл от вас браслет, так?

— Скрыл. Хотя в плане психологии… в таком не сразу признаешься, узнав, что владелец убит.

— М-да, психология… В скупку сдал не скрываясь, под своей фамилией, до убийства. Как вы считаете: характерно для вашего деда сделать такой ценный подарок почти незнакомому человеку?

— Они много лет были знакомы. Вы поймете, прослушав кассету. Деда скрягой не был, но этими драгоценностями, кажется, дорожил.

— Когда Померанцев явился сюда впервые?

— Десятого в понедельник. Он утром позвонил, договорился с дедушкой, а приехал ближе к вечеру. Записал вот это интервью.

— Дальше.

— На следующий день во вторник. Мы с дедом гуляли, как обычно, и в нашей роще встретили Филиппа.

— Случайно встретили?

— Пожалуй, так… Кажется, дедушка удивился.

— Где вторая кассета?

— Филипп сказал, что они всего одну записали. Во вторник он скоро ушел.

— И больше у вас не бывал?

— В четверг утром я принес дедушке кофе, он звонил по ноль девять, было все время занято, и раздражался. Я вызвался помочь и узнал номер телефона Померанцева.

— А у Александра Андреевича его не было, что ли?

— Куда-то визитку журналиста засунул… потерял. В четверг тот приехал в последний раз, вечером.

— Вы были дома?

— Да. А потом с соседкой пошли купаться на речку.

— Но что-нибудь видели, слышали? Каков был характер отношений между академиком и журналистом?

— Да обычный, по-моему. Со стороны Филиппа — почтительный, со стороны дедушки — снисходительный. Я не вникал, не подслушивал.

— Ладно, допросим журналиста.

Уже в дверях майор обернулся:

— Да, насчет того эпизода, тринадцать лет назад. Все материалы засекречены.

Саша поднялся со стула, побледнев от волнения.

— Засекречены? Почему?

— Потому что мы жили в нормальной стране и дело касалось секретнейшего ученого. Я подал заявку на допуск, но пока она пройдет все инстанции… секреты утеряны, волокита осталась. — Майор вгляделся в лицо юноши. — По этому поводу не переживайте. Я имел разговор со своим коллегой, который прибыл на место происшествия — потом его отстранили, — так вот, подробностей он, конечно, не помнит, но убежден твердо: несчастный случай. А сейчас мы проведем небольшой следственный эксперимент.

Он исчез, отворилась входная дверь, голоса:

— Игорь, понятых нашел?

— Вон дожидаются.

На веранде стоял молодой человек в штатском, а на зеленой скамейке возле клумбы с табаком и ромашками покуривали Иван Павлович и Юлия: блестящая пара в джинсовых одеждах.

— Выполняем гражданский долг, — счел нужным пояснить математик, глядя на Анну; ее волнение, тревога усилились, словно она вышла на сцену, позабыв роль.

— Итак, — начал следователь, — около девяти вечера кончился ужин. Вспомните и воспроизведите ваши дальнейшие действия как можно подробнее.

Саша заговорил сдержанно, деловито:

— Дедушка ушел к себе наверх, Анна на кухню с посудой. Вскоре вернулась, и мы пошли на колодец за свежей водой. Идти туда?

— Пожалуй, необязательно… Рассказывайте.

— Мы пошли вместе, но меня окликнули. — Саша взглянул на Юлию.

— Да, я позвала на минутку, — подхватила она с нервным оживлением, — узнать, не хотят ли они пойти на речку. Вот и все.

— Прошу. — Следователь указал на Анну.

— Я задумалась, стоя у колодца…

— О чем?

— О сказке «Аленький цветочек».

— О чем?

— Ну, просто так, не по делу. Кругом было ужасно красиво. Тут Саша подходит. — Она замолчала, юноша продолжил:

— Я вылил воду из ведра на клумбу, подошел к Анне и обнял ее, а она сказала: «Дедушка смотрит».

— Откуда?

— Из окна кабинета.

— Подтверждаю, — вмешался вдруг Иван Павлович. — Я как раз садился работать, включил настольную лампу и подошел задернуть шторы — у меня кабинет тоже на втором этаже, — Александр Андреевич напротив смотрит в окно.

— Открытое?

— Закрытое — на стеклах отражался закат. Наверное, из-за игры лучей мне померещилось, будто он кивнул и что-то произнес.

— Поздоровался?

— Нет, в тот день мы уже раскланивались. Но на всякий случай я позвонил ему: показалось, мол… Он засмеялся: «Когда я размышляю, то иногда забываюсь… Но не советую считать меня полоумным!» — и положил трубку.

— К чему он это сказал?

— Не понял. Может, я его на гениальной догадке сбил. Ну, я сел работать.

— Что происходило дальше, молодые люди?

Ответил Саша:

— Мы набрали воды и вошли в дом. Я захлопнул дверь.