Чарльз Вильямс - Мертвый штиль: Женщина из захолустья. Дядюшка Сагамор и его девочки. Мертвый штиль

Уставившись на Рей бешеными глазами, Уоринер сделал шаг вперед, остановился, а затем развернулся. Когда он склонился над мешком, Рей сразу поняла почему. Да, падая на мешок, Хью успел заметить компас и блокнот с ее записями. Подняв с пола компас, он с диким криком бросил его в стену. Деревянная коробка с треском разлетелась, зазвенели осколки разбитого стекла, а на стене расплылось спиртовое пятно.

Прежде чем Уоринер посмотрел на Рей, она тихо произнесла:

— Хью, иди ко мне.

И когда он уставился на нее своими застывшими глазами, она похлопала себя по коленям, на которых совсем недавно лежала его голова.

— Нет! — закричал Уоринер. — Вы хотите убить меня!

Он сжал кулаки, а потом, растопырив пальцы, шагнул к ней и остановился. Рей увидела, что Хью держит руки на уровне ее шеи. Поскольку в его движениях уверенности не было, она не чувствовала страха и продолжала смотреть на него ясными глазами.

— Не глупи, Хью, — сказала Рей. — Ты же знаешь, что ничего плохого я тебе не сделаю.

Женщина не знала, чем все это закончится, но голос у нее был хотя и твердым, но по-матерински ласковым и полным сострадания.

— Иди сюда, дорогой, — вновь похлопав по своим коленям, сказала она.

Уоринер кинулся к ней, упал на колени и, прижавшись лицом к ее ногам, зарыдал.

Рей почувствовала страшную усталость, но все же нашла в себе силы погладить парня по голове.

А двигатель яхты тем временем продолжал работать. «Сарацин» уже в который раз подняло волной, нос его развернулся, и он вновь изменил курс.

«На этот раз мне повезло», — подумала Рей. Ну конечно же причиной его гнева стала двустволка. Она знала, что теперь может держать над Уоринером контроль и что бояться его нечего. Конечно, уговорить Хью повернуть яхту обратно она не могла, здесь ей должен был помочь кодеин.

Вспомнив про разбитый компас, Рей посмотрела на противоположную стену кладовки, влажную от спирта. «Ну что ж, и с этой проблемой как-нибудь справлюсь, — подумала она. — Но чуть позже». Впервые после четырех часов импровизаций и хождения по лезвию бритвы у Рей появилась уверенность, что она все сможет.

Расселу Белью вновь снилось, что он делает загон для лося. Открыв глаза, он увидел перед собой Лилиан, которая тыкала в его плечо линейкой. Она смотрела на него, как на насекомое в привокзальном туалете. «Что еще нужно от меня этой герцогине калифорнийской? — первое, что подумал Белью. — Чтобы я поколотил ее, как это сегодня утром сделал Хью? Этот лютик золотистый надавал бы ей еще тумаков, если бы не заметил на горизонте яхту и не сбежал на нее».

— Что, мадам? — спросил Белью.

— Ингрэм попросил тебя разбудить, — ответила миссис Уоринер.

Ее тыканье линейкой доставляло ему удовольствие. Он повел рукой по бедру Лилиан и крепко сжал его.

— Тебе следовало бы взять палку, да подлиннее, — произнес Белью.

— И поувесистей, — ответила женщина. Она даже не сделала попытки отойти от койки или ударить его линейкой. — Ну, так ты встаешь?

Белью сел и свесил с койки ноги.

— Что теперь хочет этот сорвиголова? — спросил он.

— На нас движется шторм.

— И что?

— А то, что птичке пора улетать, а крылышки у нее подрезаны.

— Тоже мне, нашла время шутить.

— Какие уж тут могут быть шутки, — улыбнувшись одними глазами, произнесла Лилиан и, убрав со своего бедра руку Белью, поспешила наверх.

Потрясающая баба эта герцогиня, подумал Белью. Тверда как скала. Не то что ее хлюпик, за которого она вышла замуж. Правда, и она была в шоке, когда поняла, что здесь произошло.

В десять минут шестого Рассел Белью поднялся на палубу.

Вскоре небо заволокли черные тучи, подул сильный, порывистый ветер. Когда начался тропический ливень, миссис Уоринер и Белью спрятались в рубке, а Ингрэм остался качать насосом воду. Волосы промокшей до нитки женщины облепили ее лицо. Белью также был с непокрытой головой — при первом порыве ветра его широкополую шляпу сорвало и унесло в море. Люк рубки, как и те два, из которых они черпали ведрами воду, был закрыт. Шлюпку, на которой приплыл Ингрэм, пришлось поднять на палубу и крепко привязать. Теперь всем троим ничего не оставалось, как только качать насосом воду и уповать на Бога.

Из-за сплошной стены дождя видимость на море составляла всего несколько ярдов. Так что, куда движется шторм и какое пространство он захватил, точно определить было невозможно. Но Ингрэму, наблюдавшему за дождем, казалось, что тучи идут на север. Однако опасался он не ветра — его пугало то, что море, куда ни посмотри, выглядело абсолютно одинаково.

С юга на их яхту накатывались высокие волны, и она, с ее малой высотой надводного борта, лениво им сопротивлялась. «Орфей» то кренился набок, то входил в килевую качку. Его палубу то и дело заливало водой. Судно напоминало огромное смертельно раненное животное.

«Каким же чудовищным нагрузкам должен подвергаться ее киль!» — прислушиваясь к скрипу деревянной обшивки яхты, подумал Ингрэм. Прикрывая рукой лицо, он качал воду и думал о болтах, которыми крепились установленный на яхте двигатель и ее киль. Выдержат ли они? Не сломаются ли под такой огромной нагрузкой?

Однако болты не полетели, а через двадцать минут погода стала улучшаться. Выглянуло солнце, стих ветер. Как ни удивительно, но «Орфей» пока оставался на плаву. К шести часам, когда солнце повисло над линией горизонта, море успокоилось, и палубу яхты перестало заливать водой.

Открыв люк, Ингрэм заглянул в каюту и по уровню воды в ней сразу понял, что шансов продержаться до утра у них практически нет.

Было без двадцати два.

Всего пять минут назад Уоринер, неожиданно поднявшись с колен, выбежал на палубу и занял место за штурвалом. Теперь «Сарацин» шел плавно и прежним курсом. Рей стояла у мойки и давила чайной ложкой последнюю из трех таблеток кодеина. Пузырек с оставшимися таблетками она закрыла и поставила на полку. Прятать его в ящик она не стала: кодеин мог ей снова понадобиться, и пузырек с таблетками должен был находиться под рукой.

Высыпав порошок в стакан, Рей задумалась над проблемой, с которой ей придется столкнуться. Идея усыпить Уоринера и самой повести яхту была вполне осуществима. Но какой от нее толк, если, взяв в руки штурвал, она не будет знать, куда плыть?

Курс в 226 градусов, который Рей вывела с помощью запасного компаса, уже ничего не значил. Этот компас разбит, и показания рулевого компаса уже не с чем было сравнивать. Более того, подсчитанный ею курс мог отличаться от реального градусов на двадцать — тридцать, ведь после того, как она сделала записи в блокноте, они проплыли еще по меньшей мере миль двадцать пять. Теперь Рей должна была каким-то образом выяснить, как Уоринер вел яхту. Но каким образом это сделать? Подняться на палубу и тайком от него посмотреть на показания нактоуза? Нет, этого сделать не удастся, потому что нактоуз с боков закрыт, а разглядеть его можно только с сиденья рулевого. Уоринер стразу же насторожится, если она попытается встать за его спиной. Он ей этого не позволит сделать. Кроме того, он может вновь прийти в ярость, и тогда ее план усыпить его с помощью кодеина рухнет. Нет, рисковать она не могла, поскольку главной ее целью было завладеть штурвалом. И тут ее осенило. Солнце! Оно уже давно прошло точку зенита, и теперь на палубе лежали длинные тени. Расчеты, к которым намеревалась прибегнуть Рей, не были бы абсолютно точными, только приблизительными, но и этого могло оказаться достаточно, чтобы найти дорогу назад.