Марина Крамер - Силиконовая надежда

– Я тебя даже не покормила…

– Ничего. Заеду вечером – покормишь.

– А ты заедешь?

– Заеду. Надо обсудить, как ты завтра будешь действовать, наметим, так сказать, план. Все, мне на самом деле пора бежать.

Я проводила его, заперла дверь и, вернувшись в свою комнату, бросилась на кровать, сунула голову под подушку и заплакала.

Ночевать на диване в кабинете сегодня оказалось почему-то тяжело, или я просто устала на операции. Но уснуть долго не могла, все время смотрела на внутренний телефон, ожидая, что вот-вот позвонит медсестра из послеоперационной. Осложнений у пациентки возникнуть не должно, я все-таки уверена в себе и своих силах, но природа такова, что иногда может и перехитрить, подсунув какой-нибудь сюрприз. К утру я все-таки задремала, и мне неожиданно приснился сон – на меня надвигался какой-то огромный бородатый мужик, державший в руке топор. Я отступала, отступала, до тех пор пока не уперлась спиной в холодную стену. Нападающий неотвратимо приближался, а я не могла ни пошевелиться, ни издать какой-то звук. В тот момент, когда топор уже был занесен над моей головой, а сама я, казалось, даже ощущаю дыхание этого мужика, все-таки раздался телефонный звонок. Я подскочила, уронив на пол одеяло, и не сразу поняла, что никого, кроме меня, в кабинете нет, а телефон надрывается на столе.

– Слушаю, – хрипло сказала я в трубку.

– Аделина Эдуардовна, это Мажаров.

– Вы уже на работе? – удивилась я, глянув на часы, показывавшие половину седьмого. – Сегодня не ваше дежурство.

– Я не уезжал. Хотел сказать, что ночь прошла спокойно, повязки сухие. Вы что-то будете в назначениях менять?

– Матвей Иванович, напоминаю вам – Канторович моя пациентка, не ваша. И обсуждать с вами план лечения я не обязана, так? А теперь собирайтесь и поезжайте домой.

– Зачем вы так? – В голосе Мажарова я уловила печальную нотку и даже на секунду представила выражение его лица.

– Извините, если резко, – непонятно, отчего смутившись, проговорила я. – И… вы не довезете меня до дома? – а вот это вырвалось совершенно непроизвольно, хотя, надо признать, удачно – вызывать и ждать такси после такой ночи совершенно не хотелось.

– Конечно, – слегка удивленно ответил Мажаров.

– Тогда я сейчас обход сделаю, переоденусь, и можем ехать.

– Вам кофе принести?

– Было бы неплохо.

– Через пять минут. – И Мажаров положил трубку.

Я наскоро собрала постель, сунула ее в бельевой отсек дивана, причесалась, умылась и вынула из шкафа свежую робу и халат. Мажаров застал меня уже собранной, сидящей за столом с сигаретой в руке.

– Еще раз доброе утро, – сказал он опуская на стол поднос с двумя чашками. – Я рискнул пригласить себя на утренний кофе с вами.

– Присаживайтесь.

– Что – и закурить можно? – подвигая мне чашку кофе, чуть насмешливо спросил он.

– Можно.

Я удивлялась себе – никому не позволяла разговаривать со мной в таком тоне, да и Мажаров до сегодняшнего утра не вел себя подобным образом. С чего вдруг осмелел, непонятно.

– Слышал, у вас с машиной проблема?

– Ну, это не совсем проблемы, просто конец недели сумасшедший выдался, нет времени заняться.

– Хотите – я посмотрю? Если что, у меня приятель автосервисом владеет, можем помощи попросить.

Я неопределенно кивнула, лихорадочно соображая, что вообще происходит. Уж не пытается ли он таким образом сблизиться со мной? Только этого не хватало. И еще меня посетила мысль о том, что любое проявление мужского внимания стало вызывать приступ паники. Словно я боюсь отношений с мужчиной.

– Вы, Аделина Эдуардовна, только не подумайте, что я к вам… как это… подкатываю, что ли, – вдруг сказал Мажаров, и я еле удержалась, чтобы не вскрикнуть от удивления. – Мне просто хочется помочь, кроме того, я чувствую себя виноватым в том, что вы провели вечер пятницы и всю ночь в клинике, хотя не обязаны были делать это.

– Но вы-то в этом не виноваты.

– Я не справился с собой, не смог совладать с чувствами, хотя должен был.

– Ничего вы не были должны, Матвей Иванович. Мы не в силах контролировать то, что у нас в душе. А видеть близкого человека в таком состоянии, в каком вчера была эта женщина, – ну, с подобным никто не справится.

– Мы давно не вместе, и потому… – начал он, но я опять перебила:

– Это не имеет абсолютно никакого значения. В критической ситуации вы не помните, из-за чего расстались, помните только, что были вместе, и вам страшно – страшно за ее жизнь, за то, что не сможете помочь, что невольно навредите. Поэтому начинаете перестраховываться, делать не то, что следует, не то, что сделали бы, будь на столе посторонний человек. Так что я поступила верно, заменив вас, – надеюсь, вы тоже это понимаете.

Мажаров опустил голову. Я знала, что он очень хороший хирург, один из лучших, и, будь вчера на столе другой пациент, я ни за что не вмешалась бы. И не планировала даже, входя в операционную, потому что знала – Мажаров справится и без меня. Но обстоятельства заставили меня принять это решение, и я о нем не жалела, просто хотела, чтобы и Мажаров понял и не думал, что я просто карьеристка и самоуверенная особа.

– Я все понимаю, Аделина Эдуардовна. И на вашем месте я поступил бы так же. Вы были правы, и Виктории очень повезло, что вы оказались в операционной, когда я понял, кто передо мной. Скажу вам честно – я вряд ли смог бы закончить операцию, – вдруг сказал Мажаров, поднимая голову и глядя мне в глаза. – Спасибо, что помогли. Теперь позвольте мне помочь вам хотя бы в такой мелочи, как ремонт машины.

И я вдруг улыбнулась:

– Хорошо. Мне не помешает помощь, я мало что смыслю в автомобилях.

– Ну, и договорились. Тогда встретимся, когда вы закончите обход, – сказал Мажаров, поднимаясь и направляясь к выходу.

Я проводила его взглядом, докурила, допила кофе и вдруг подумала, что сегодня мне впервые было легко разговаривать с мужчиной.

Машина у Мажарова оказалась совершенно не пижонской, как я почему-то ожидала, а вполне потрепанной «Ауди» далеко не последней модели.

– Да, не «Майбах», – широко улыбнулся он, перехватив мой удивленный взгляд. – Но бегает отлично, меня все устраивает.

– Любите эту модель? – спросила я, усаживаясь на переднее сиденье.

– Прикипел. У меня с этой машиной что-то вроде бурной страсти – сто раз пытался продать, поменять на что-то более новое, но прямо перед продажей вдруг как защемит в груди – вроде как друга предаешь, и все, не могу. Так, в общем, и езжу на ней.

– Забавно слышать такое от мужчины.

– Почему же?

– Ну… как-то не вязался у меня в голове ваш образ с подобной сентиментальностью.

– Тогда я не буду рассказывать вам, что часто плачу, пересматривая романтические фильмы, – захохотал Мажаров, подъезжая к воротам.