Ирина Грин - Эффект прозрачных стен

Зажмурившись, она подошла к книжному шкафу, провела пальцем по шершавым корешкам и на ощупь вытащила книгу, показавшуюся более теплой, чем ее товарки по полке. Раскрыла, ткнула пальцем в строку. Теперь можно открыть глаза и… Лучше бы она этого не делала!

Дальше разобрать текст было невозможно – строки поплыли, налезая одна на другую, стекая вниз селевыми потоками, уносящими за собой останки вдребезги разбитой надежды.

В довершение ко всему Рыбака не было на утреннем совещании в «Кайросе». То есть, судя по всему, он был, но ушел перед приходом Аси, чтобы избежать неприятной встречи.

Погрузившись в раздумья, Ася почти не слышала, о чем шла речь на совещании. Видя, что от напарницы толку нет, Лебедев вкратце изложил результаты их поездки.

Потом слово взяла Кристина и поведала о своих успехах в изучении финансового состояния «Железобетона».

– Я вообще удивляюсь, как им удается держаться на плаву. Вся прибыль прямым ходом направляется на благотворительность.

– Это, наверное, хорошо? – сказал Тимур.

Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего. У «Железобетона» практически нет финансовой подушки безопасности. После раскола, когда ресторанный бизнес отошел к сыну, старшие компаньоны, оставшись без притока свежей крови, темпов благотворительности не сбавили, и сейчас хватит малейшего толчка, чтобы свалить «Железобетон».

– Думаю, Тарасов этого не допустит, – задумчиво произнес Молчанов.

– Мне кажется, он полностью находится под влиянием матери, – возразила Кристина.

– Не факт, – Молчанов покачал головой. – Рестораны-то он смог из-под этого влияния вывести.

– Ну, тебе видней. Я вообще не понимаю, зачем вбухивать столько денег в эту клинику. Спасибо Федору, я покопалась в их финансовых потоках и, честно говоря… – Кристина развела руками. – С одной стороны, вещь, конечно, нужная. Клиника красоты сама по себе довольно рентабельна. Очередь на различного вида пластики расписана на три месяца вперед. И частный дом престарелых – отличная идея. У нас сейчас одиноких стариков становится все больше. В государственный дом престарелых не попасть, очереди можно ждать бесконечно, да и условия проживания не очень. А тут – любой каприз за ваши деньги. От обстановки в комнате до диетических деликатесов, приготовленных именитым шеф-поваром. Живи – не хочу.

– Ну, я бы не назвал дом престарелых местом, где хотел бы жить, – поморщился Тимур. На виске его нервно запульсировала вена.

– Это общее предубеждение, связанное с плачевным состоянием государственных домов престарелых. При слове «дом престарелых» сразу представляется картинка: обшарпанная комната, где живет несколько никому не нужных старичков. Низкая зарплата не стимулирует персонал заботиться о своих подопечных. Выделяемых государством денег хватает лишь на скудное питание и самое необходимое. Дети, «отдавшие» родителей в дом престарелых, считаются неблагодарными негодяями. Но дом, организованный Анной Тарасовой в Липовске, скорее санаторий, апартаменты в отеле. Посмотри картинки в Интернете – выглядит замечательно: планировка комнат, обстановка. А природа! Парк, пруд, скамейки, беседки! Есть велодорожки, лодки, бассейн, проводятся занятия по йоге, фитнесу… Библиотека, кинозал… Танцевальные вечера – куда же без них! Да сам Тарасов живет в более скромных условиях, чем его клиенты-пенсионеры. Второй учредитель – Крылов, думаю, тоже. А главное – оборудование. Они же закупают уникальное лечебно-диагностическое оборудование. Такого ни в одной муниципальной больнице нет. Даже не представляю, зачем им такое. Может, деньги отмывают?

Кристина вопросительно посмотрела на Тимура, но тот лишь неопределенно пожал плечами:

– А смысл?

– Пока не вижу. Помнишь, Тарасов сказал, что наемный управляющий был эффективнее, чем он. Я проверила: при этом управляющем капитальные затраты на оборудование тоже осуществлялись, но не в таких масштабах. В десятки раз меньше. Похоже на мальчика, который коллекционирует дорогие игрушки.

– Или на девочку, – глубокомысленно заметил Молчанов.

– У меня все. У кого какие предложения? – спросила Кристина, видя, что прения по ее выступлению угасли, не успев начаться.

Дружное молчание свидетельствовало о полном отсутствии у коллектива «Кайроса» каких-либо идей.

– И попрошу всех пользоваться идеей Федора (при этих словах Лебедев воссиял). – Диктофоны в телефонах у всех есть. Общаетесь с кем-нибудь – включаете диктофон. Затем записи отсылаем Федору для создания информационной базы по делу. Чтобы любой сотрудник мог послушать, почитать и высказать свое мнение. Хорошо?

Все вразнобой закивали.

– Рыбака я тоже предупрежу. И еще: обо всех перемещениях ставьте меня, пожалуйста, в известность. У нас здесь не пикник. В Тарасова стреляли, в морге труп с банковской карточкой Неонилы. Не хочу вас пугать, но… Ася!

Ася вздрогнула и уставилась на Кристину.

– Я?

– Твой фронт работ – семья. Больше никуда. Это понятно?

– Понятно, – кивнула Ася.

– Тогда на сегодня все. Встречаемся в среду, в одиннадцать.

– Я на месте, – доложил Рыбак, припарковавшись у здания РОВД.

– Отлично, сейчас спущусь, – сказал Синицын.

«Сейчас» растянулось на добрых десять минут. Рыбак знал этот любимый полицейский приемчик – помариновать посетителей, заставить понервничать. Иван не нервничал – он потихоньку закипал и к моменту появления Синицына уже почти дошел до состояния кипения. Тем не менее на синицынское «есть минутка?» вполне спокойно ответил:

– Разумеется.

Синицын сел на пассажирское сиденье рыбаковского «Форда» и, не тратя время на пустые разговоры, сразу приступил к делу.

Баллистическая экспертиза показала, что за оружием, из которого стреляли в Тарасова, числился неопознанный труп – женщина лет тридцати пяти – сорока. Она была убита в двухтысячном году, в Оренбургской области. Личность женщины так и не удалось установить. Пистолет с тех пор нигде не всплывал. Синицын был уверен – на стрелка можно выйти через окружение Тарасова. Но версию о причастности Ларина тоже не хотел сбрасывать со счетов. Однако, получив от вышестоящего начальства приказ Ларина не трогать, решил задействовать для этой цели Рыбака.

– Понимаешь, на месте преступления он был. Мотив у него имеется. Кроме того, на руках Ларина обнаружены свежие следы пороха. Он заявил, что утром, до встречи с Тарасовым, стрелял в тире, принадлежащем другу. Тот, конечно же, слова Ларина подтверждает. Однако его заверения ничем не подкреплены. Тир находится в парке. Ни одной камеры поблизости нет. Вполне может быть, что его хозяин просто выгораживает старого друга. Алиби у Ларина нет. Он говорит, что, выйдя из офиса «Железобетона», прошел пешком несколько остановок, а потом сел на маршрутку и отправился домой. При этом умудрился никого не встретить, хотя знакомых у него в городе пруд пруди. Нет, тут однозначно что-то не чисто. Так что давай, Ваня, потряси этого сукина сына. А я еще раз пообщаюсь с Тарасовым и его окружением. Вечером созвонимся. Пойдет?