Ирина Грин - Эффект прозрачных стен

«Где логика? – подумала Ася. – Мать Прохора – директор медицинского центра. Наверняка у нее больше возможностей оказать помощь невестке, чем в муниципальной больнице».

– И Машу он не отдавал, – продолжала Лада. – Сказал, что отдаст только мне.

«Это уже совсем интересно, – подумала Ася. – Не папаша ли подменил девочку, чтобы не отдавать ее нелюбимому зятю? Вот только непонятно, каким образом он это сделал. Как сказала Кристина – есть мотив, нет возможности. Возможность скорее была у Тарасовой-старшей. Но мотив?»

– Прохора не пустил. Он ломился в дверь, кричал, просил его отдать Машу.

– Ужас какой! И что потом?

– У папы же даже еды никакой не было для девочки. Машка кричала сильно. Прохор не выдержал, вызвал полицию. Взломали дверь… Машка потом неделю была в клинике Анны Прохоровны, в реанимации. Короче, не знаю, зачем я это все вам рассказываю. Несмотря на все, папе еду я продолжаю возить. Кто еще о нем позаботится, кроме меня? Хотя иногда он бывает невыносимым.

Ася кивнула, она помнила, как переживала Лада ссору с отцом в день, когда в Тарасова стреляли. Старичок оказался не таким уж несчастненьким, и обед ему везти Асе расхотелось. Но она уже пообещала, и отступать было неудобно.

Собрав посуду – Лада так и не дотронулась до обеда, – Ася отнесла ее на кухню, загрузила в посудомойку, сложила контейнеры с едой в пакет. Осмотрелась по сторонам, всячески оттягивая неприятную поездку. Предлогов не нашлось, и, убедившись, что состояние здоровья Лады опасений не вызывает, отправилась в путь.

Она не могла не рассказать Кристине о яблоках и в ожидании лифта набрала номер подруги.

– Не верится, что девочка могла запомнить картину, – сказала Кристина. – Хотя я могу спросить у Оливера. Он точно скажет. Мы как раз собрались ему звонить – Федор узнал, какое у Александры заболевание.

Точно, у Кристины же брат – врач-нейролог [11]. Кто, как не он, знает о способностях человеческого мозга?! И с заболеваниями нервной системы знаком не понаслышке. И все же… Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам… События последних дней многое из того, что Ася принимала за аксиому, поставили под сомнение. Один пупс Офелии Котовой чего стоит!

Не вдаваясь в подробности, Ася сообщила, что вместо приболевшей Лады едет с водителем к ее отцу. Затем вернется к Тарасовым, чтобы сдать Ладу с рук на руки мужу. Так что все записи она привезет завтра утром, после того, как отвезет Машу в школу.

В «Тойоте» звучал «Танец Анитры» Грига. Когда пассажирка открыла дверь, Андрей Петрович протянул руку, чтобы приглушить звук, но Ася остановила его – Григ ей очень нравился. Очарованная чередованием arco и pizzicato струнных, инкрустированных серебром колокольчиков, она не услышала, как в бархатном мешочке на дне ее сумочки тревожно звякнули камни трезвости и мудрости.

«Надо бы Ване позвонить, – подумала Ася, выходя из машины. – Предупредить, что я, скорее всего, буду поздно». Но, подумав немного, решила повременить. Вдруг Тарасов приедет домой пораньше? Или Иван задержится?

Иван задерживаться не собирался, поэтому путь до Андреевска занял у него рекордные полтора часа.

По выражению лица директора дома малютки, Оксаны Дмитриевны, он понял, что приехал сюда совершенно напрасно. Об Александре Фроловой она могла сказать только то, что такая девочка действительно находилась во вверенном ей заведении. Но было это еще до того, как она устроилась на работу. Никаких заболеваний у ребенка выявлено не было, все необходимые прививки она получила. Ни на патронат, ни на усыновление передана не была и по достижении трех лет благополучно перевелась в дошкольный детский дом в городе Старске.

– А могу я посмотреть на детей? – спросил Иван.

– Что вы, это невозможно! У нас закрытое медицинское учреждение. Мы не пускаем людей просто так, с улицы. Только с направлением из опеки.

– Потенциальным спонсорам тоже нужно запастись направлением из опеки?

– Понимаете, – при слове «спонсор» Оксана Дмитриевна несколько смягчилась, – мы работаем с волонтерскими организациями, и обычно вся спонсорская помощь идет через них. Могу дать координаты, свяжитесь с ними.

Ивану ничего не оставалось, как отправиться восвояси.

Уже на выходе из здания дома малютки в глаза ему бросились два стенда наглядной агитации. Один, яркий и красочный, с правилами противопожарной безопасности. Другой, казавшийся вылинявшим на фоне своего благополучного соседа, был оклеен многочисленными фотографиями. Сначала Иван не понял, чем привлекли его внимание старые фотографии. А потом обнаружил знакомое лицо. Две женщины улыбались, полуобнявшись, словно задушевные подруги. Одну Иван видел впервые, а другая… Ему вдруг показалось, что он отчетливо чувствует запах духов. Тех самых, решительных, что пахнут как деньги…

Оксана Дмитриевна его возвращения не ждала, и когда Рыбак ворвался в кабинет, распечатывала плитку шоколада. Увидев нежданного гостя, она машинально смахнула шоколадку в открытый ящик стола.

– Я не люблю сладкое, – поспешил успокоить ее Иван. – А скажите, пожалуйста, я тут у вас в коридоре, на фотографии, увидел свою хорошую знакомую. Но не уверен, она это или нет. Не смогли бы вы… А с меня кофе. Где у вас тут поблизости?

Мысленно попросив прощения у Аси, он улыбнулся директору, вложив в улыбку все свое обаяние.

– Не надо кофе, – сказала она и встала из-за стола. – Это, – пояснила она, указывая на заинтересовавшую Ивана фотографию, – моя предшественница, Елена Николаевна, а это, – тут в голосе Оксаны Дмитриевны появились нотки подобострастия, – Анна Прохоровна Тарасова, директор клиники в Липовске, добрый ангел нашего дома малютки.

Судя по фото, на доброго ангела, даже при наличии улыбки, Анна Прохоровна абсолютно не тянула. И тут на фотографии в нижнем ряду Иван увидел лицо, более подходящее ангелу. Некрасивое лицо женщины в платке светилось какой-то внутренней добротой и умиротворением.

– А это кто? – Иван ткнул пальцем в заинтересовавший его снимок.

– Это монахиня, – уже без прежнего подобострастия сообщила Оксана Дмитриевна. – Представляла какой-то фонд. Точно не скажу, это было до меня. Уже сто раз собирались переделать этот стенд, но все руки не доходят.

«Неонила или нет? – раздумывал Рыбак, проводив Оксану Дмитриевну до кабинета. – Что-то похожее есть, но уж больно снимок поеден временем. Лебедев бы разобрался».

Иван сфотографировал снимок, посмотрел на получившееся изображение – получилось хуже оригинала. И тогда, мысленно попросив прощения у Оксаны Дмитриевны и остальных работников дома малютки, он аккуратненько оторвал изображение и, воровато оглянувшись, сунул в карман. А затем, была не была, отправил следом улыбающуюся пару, Елену Николаевну и Анну Прохоровну.