Морин Джонсон - Дело Эллингэма

Было еще кое-что странное. Стиви вспомнила, спускаясь по винтовой лестнице, что Хейз совершенно не скрывал своей личной жизни. Летом он оказался в центре скандала с еще одной восходящей звездой YouTube, Бет Брэйв из шоу «Бет здесь нет». Она встречалась с Ларсом Джексоном из шоу «Эти парни», но скоро поползли слухи, что она ушла к Хейзу, так как их слишком часто стали видеть вместе. На одной из тусовок между Хейзом и Ларсом возникла перепалка, переросшая в драку на лестничной площадке. На форумах и в соцсетях говорили, что Хейз подумывает взять Бет во второй сезон «Конца всего».

Вот так жил Хейз, и его жизнь сильно отличалась от той, что вела Стиви.

– У людей в Лос-Анджелесе, – ни с того ни с сего начал он, когда они забрали еще по коробке, – там большой интерес к моему шоу. Возможно, будет фильм, так что…

Фраза повисла в воздухе, пока Стиви не выдавила:

– Круто…

– Еще бы. Мой агент торопит меня со вторым сезоном, им нужно показать его прямо сейчас.

Очередной изнурительный поход наверх.

– Еще больше зомби? – спросила Стиви, переводя дыхание.

– Пока не знаю… Положи на кровать… В смысле, я вроде это уже сделал?

– Ты превратился в одного из них в конце. Это такой открытый финал?

– Ну да, – вяло согласился Хейз, и по его тону стало понятно, что у него пропало желание продолжать разговор. – Короче, мне нужно еще пару звонков сделать. Большое спасибо. Увидимся как-нибудь.

– Конечно. – Стиви незаметно вытерла пот со лба и двинулась к дверям. – Увидимся… в общем… скоро.

Он уже не слушал и набирал номер.

Пока Стиви шла по коридору, а потом спускалась по лестнице, она поняла две вещи.

Первая: сейчас было восемь утра в Вермонте, а значит, пять – в Лос-Анджелесе. Сегодня выходной день. Может, в Голливуде и встают ни свет ни заря, но вряд ли Хейз будет делать кучу важных дел в это время.

И вторая: несмотря на то что Хейз Мейджор будет жить с ней в одном коттедже, он даже не спросил ее имени.

13 апреля 1936 года, 19.15

– Ваша жена и дочь у нас. Делайте то, что мы скажем, если хотите увидеть их живыми. Никакой полиции – мы узнаем, если вы туда позвоните. Соберите двадцать пять тысяч. Положите в сумку, сядьте в лодку и плывите на остров. Только вы один. У вас пятнадцать минут.

Короткие гудки.

Альберт Эллингэм застыл с трубкой в руке. Роберт Макензи и Монтгомери молча стояли в дверях. Медленно Эллингэм опустил трубку на рычаг, и воцарилась тяжелая, гнетущая тишина.

– Монтгомери, – тихо сказал Эллингэм, – скажи мисс Пелэм, пусть заставит всех разойтись по своим комнатам, закрыть двери и опустить шторы. Все должны находиться в зданиях. Сейчас же. Роберт, ты за мной.

Макензи поспешил за шефом обратно в его кабинет. Войдя туда, Эллингэм закрыл дверь и запер ее на замок, затем подошел к окну и выглянул наружу. Темнота опустилась на горы. Темнота опустилась на весь мир.

Эллингэм подошел к одному из книжных шкафов и наполовину вытащил с полки книгу. Что-то щелкнуло, и целый кусок стены выдвинулся вперед. Магнат повернул его, открывая массивный сейф, спрятанный внутри стены. Он набрал комбинацию цифр и повернул ручку. Роберт в это время опускал на окнах портьеры.

– Нужно звонить в полицию, – сказал он. – Нужно немедленно звонить.

– Найди лампу и зажги ее, – велел ему Эллингэм, выкладывая пачки денег на стол.

– Несколько рабочих еще не уехали, – упрямо продолжал Роберт. – Через пять минут они будут здесь, смогут взять в кольцо территорию и перекрыть выезд. У некоторых есть оружие, и все они крепкие ребята.

– Роберт, у нас нет на это времени. Я отнесу деньги на озеро. Зажги лампу и помоги мне пересчитать.

Позже, вспоминая этот момент, Роберт Макензи скажет, что времени подумать действительно не было. На это и рассчитывали похитители: некогда думать, некогда планировать. Он схватил керосиновую лампу, одну из тех, что держали в каждой комнате, так как перебои с электричеством были довольно частыми, зажег ее и принялся считать деньги. Когда они закончили, в наличии оказалось двадцать три тысячи и пара двадцаток.

– Не хватает, – впервые в голосе Альберта Эллингэма послышалось отчаяние. – Через пять минут я должен выйти. Нужно еще.

Один из богатейших людей Америки рыскал по кабинету и обшаривал все ящики подряд в поисках наличных или чего-нибудь стоящего, что могло бы их заменить.

– Придется обойтись этим, – наконец сказал он, не найдя ни денег, ни ценностей.

Деньги сложили в сумку, и Эллингэм направился к дверям.

Роберт замешкался, передавая ему лампу.

– Знаете, а ведь они могут похитить и вас. Скорее всего, именно вы им и нужны.

– Тогда я у них и останусь.

– А что потом? Это же безумие. Нам нужна помощь.

Альберт Эллингэм на мгновение остановился.

– Джордж Марш, – произнес он. – Позвони ему. Не говори, что произошло. Попроси его приехать, придумай предлог. Больше никому не звони, понятно? Только Маршу.

Роберт кивнул. Эллингэм взял лампу и вышел в туман. До озера было чуть больше сотни метров. Он поднялся на небольшой причал. Несколько лодок тихо покачивалось на воде; магнат осторожно спустился в одну из них и поставил сумку на скамью. Когда он оттолкнулся от причала веслом, его затрясло. Через пару минут он доплыл до островка и дрожащими руками привязал лодку к швартовочному столбику.

– Я здесь! – крикнул он в темноту.

Луч фонарика полоснул его по лицу, на мгновение ослепив.

– Выходи, – произнес голос. – Брось сумку.

– Моя жена и дочь, где они?

– Заткнись.

Эллингэм швырнул сумку на узкую полоску травы у стены обсерватории. Почти ничего не видя, он начал осторожно выбираться из лодки.

Человек продолжал светить фонариком в лицо Эллингэму. Щурясь и опустив голову, тот на ощупь добрался до земли.

– Открой дверь, – приказал человек.

Эллингэм нашарил в кармане ключи и открыл. Эта обсерватория была его укромным уголком для размышлений, островком тишины. Человек толкнул его внутрь.

– Брось деньги в люк.

Человек говорил через шарф, поэтому его голос звучал приглушенно. В нем слышался легкий акцент, который тот старался скрыть, специально произнося слова каким-то странным образом. Эллингэм, все еще ослепленный фонариком, шарил по полу, ища люк. Наконец он нащупал его, открыл и бросил сумку в отверстие. Он слышал, как сумка задела несколько бутылок на полках, и они разбились о пол. Он повернулся к человеку, но тот снова направил луч ему в глаза.

Какое-то время Эллингэм боролся с собой. Может, ему броситься на этого человека? Повалить, бить головой о каменный пол обсерватории и с каждым ударом спрашивать, куда он увез его семью? Страх и ярость спорили в его душе. Но Эллингэм не стал бы тем, кем стал, если бы каждый раз слепо поддавался любому импульсу.