Морин Джонсон - Дело Эллингэма

– Не уверен, что тебе удобно так спать, – сказал Ларри. – В комнате охраны стоит раскладушка, и наверху еще есть диваны.

– Я не хочу спать.

– Иногда вопрос не в том, чего ты хочешь.

Стиви помотала головой.

– Вы ее нашли? – спросила она.

– Уже светает. Сюда летит вертолет.

– Можно мне выйти? Глотнуть воздуха?

Ларри задумался и качнулся на каблуках.

– Только не уходи далеко, чтобы я мог тебя видеть, – наконец кивнул он.

Стиви взяла кофе и вышла на лужайку перед Гранд-Хаусом. Она села на влажную траву, уставилась на витражные окна, башни и шпили и отпустила все мысли. Над Эллингэмской академией занимался рассвет, раскрасивший бескровное небо розовыми мазками. Стиви смотрела, как из-за стен начинают пробиваться солнечные лучи, и не сразу заметила, что кто-то еще вышел из дверей.

Засунув руки в карманы, своей небрежной, размашистой походкой к ней шел Дэвид. Он присел рядом, не сказав ни слова.

Есть в свежести раннего утра что-то такое, что едва уловимо меняет твое восприятие. Все вокруг кажется обновленным и слегка нереальным; мягкий солнечный свет робко освещает мир, еще не надевший свою броню повседневности.

Что бы между Стиви и Дэвидом ни происходило раньше, сейчас все это кануло в небытие. Сейчас был только ароматный кофе Ларри и это неяркое утреннее солнце.

– Н-да, – наконец произнес Дэвид. – Похоже, школа облажалась.

Стиви сделала большой глоток горячего кофе. Он был слишком крепким, с комками порошковых сливок, но взбодрил ее сразу.

– Один студент убит, – сказал Дэвид, взглянув на небо, откуда послышался далекий шум. – Другая, которую, похоже, подозревают в этом убийстве, исчезла. Такое уже не скроешь.

– Угу, – Стиви сделала еще глоток.

Кроны деревьев зашумели от ветра, словно природа тяжело вздохнула. Где-то за деревьями снижался вертолет.

– Похоже, ее ищут с воздуха, – предположил Дэвид.

– Угу.

– Ты что-то недостаточно разговорчива для человека, который только что раскрыл свое первое дело. Разве ты не рада? Может, тебе дадут значок шерифа?

Стиви поставила чашку с кофе на траву. Некоторое время она смотрела на нее, не упадет ли та и не ошпарит ли ее. Чашка не упала.

– Можно я тебя спрошу? – повернулась она к Дэвиду. – В ту ночь, когда сухой лед перетащили в туннель, ты сказал, что был с Элли. Это ведь правда?

– До полуночи или типа того, – кивнул он. – Но я тебе наврал. Мы не курили траву. Просто разговаривали.

– Так ты еще добавил, что…

– Просто ради прикола.

Вертолет появился в поле зрения. Он кружил над деревьями.

– До сих пор не могу поверить, – сказал Дэвид. – Элли не преступница. Здесь явно происходит что-то, чего я не понимаю, но она не… она не могла причинить кому-то вред. По крайней мере, намеренно. Не знаю. Может, я вообще ничего не знаю.

– А ты что-нибудь понял из того, что она сказала в самом конце? – спросила Стиви. – О том, как Хейз что-то придумывал? Когда она повторяла что-то обо всем этом месте и его идеях?

– Без понятия.

Девушка разминала пальцами пучок травы, пока они не стали зелеными. Может, она просто устала от недосыпа и ничего не соображает? Она собрала факты вместе. Элли призналась, что написала сценарий для шоу. Элли удрала. Зачем сбегать, если ты ни в чем не виновата?

Она подумала про Эркюля Пуаро. Он тоже начинал сомневаться, когда собирал факты и обнаруживал, что они не совпадают. Он всегда говорил о психологии преступления. Здесь что-то нечисто. И что-то неясно.

Совсем как с Ворачеком. Да, у него нашли деньги. Он даже сам признался, что совершил преступление. Но это никак не мог быть Ворачек.

Двое полицейских вышли из-за деревьев. Один из них нес коробку. Они шли по направлению от «Минервы».

– Похоже, ее комнату обыскали, – сказал Дэвид. – Наверное, нам уже можно вернуться.

Они поднялись и устало побрели к коттеджу.

В «Минерве» было тихо этим утром. Пропахший застарелым сигаретным дымом ветхий дом кряхтел, залитый бледным солнечным светом. Голова лося добродушно посматривала сверху, и даже красные обои не выглядели так агрессивно. В доме чувствовалась пустота. Сейчас здесь не было людей, и как минимум двое больше никогда не вернутся. А может, только один.

Дверь в комнату Элли была приоткрыта. Стиви чуть задержалась возле нее и заглянула внутрь. Дэвид подошел ближе. Она чувствовала исходившее от него тепло.

– Собираешься войти, так? – спросил он. – Это в твоем стиле.

Она не ответила.

– В этот раз я не возражаю, – сказал он и распахнул дверь.

Декорации к их ночной игре заметно изменились. Полицейские отодвинули кровать Элли от стены, и теперь она слегка криво стояла почти в самом центре комнаты. Скомканное ночью покрывало теперь лежало расправленным. Книги были сняты с полок и высились на полу аккуратными стопками. Все ящики комода были закрыты, и это означало, что полиция по ним прошлась – до этого все они были либо перекошены, либо слегка приоткрыты и почти из каждого что-то торчало.

– Здесь даже стало чище после обыска полиции, – сказал Дэвид.

Он похлопал по краю кровати, прежде чем сесть. Стиви посмотрела на него. В утреннем свете черты его лица смягчились, в них появилось что-то… ангельское. Большие глаза и легкие завитки волос.

Она вспомнила, как мать назвала статуи на въезде в поместье ангелами. А Стиви сказала: нет, это сфинксы. Так ангелы или сфинксы?

Ей точно нужно поспать.

Она присела на кровать рядом с Дэвидом и уставилась на вещи Элли. Вот ее брезентовый вещмешок. Куча грязной одежды в углу. Разбросанные карандаши на полу. Короткие фразы, написанные ее рукой на стенах. На тумбочке возле кровати стояла фотография целой толпы людей в рамке. Наверное, это жители ее коммуны. Рута сиротливо стояла прислоненная к столу, поблескивая на солнце.

– Мне так жаль, – вдруг сказала Стиви, обращаясь отчасти к Руте, но в основном к Дэвиду.

– Жаль?

– Прости, что шарила по твоим вещам. Мне было так плохо. Я просто… не знаю. Я хотела понять, кто ты. Ты вел себя так странно…

– Отличное извинение.

– Ну хорошо. – Стиви помолчала. – Я была неправа.

До них доносился гул вертолета, сотрясавший воздух где-то вдали. Сейчас весь «Эллингэм» проснется, а Элли сбежала, и снова начнется хаос.

– Да, – сказал Дэвид спустя мгновение.

– Да?

Он пожал плечами.

– Если школу закроют, наверное, у нас больше не будет возможности сердиться друг на друга.

– Наверное, не будет.

Они сидели рядышком на кровати и молчали. Дэвид взял ее руку и нарисовал пальцем маленький кружок на раскрытой ладони. Стиви едва не потеряла равновесие от головокружения. А если он ее поцелует? Прямо сейчас, солнечным утром, когда их могут все увидеть? Прямо здесь, на кровати исчезнувшей одноклассницы, которая, возможно, еще и убийца?