Владимир Першанин - Мы умрем в один день [сборник]

Эх, слабости человеческие! В других папках материалы еще на нескольких высокопоставленных лиц. Когда-то этими документами и фотографиями можно было свалить, втоптать в грязь любого из них. Теперь это только бумага…

Бородин зашевелился, переводя взгляд с одного предмета на другой. Весло, ключи, небольшой топорик… Подавленный ненужным убийством стариков, а затем смертью людей, окружавших его, он весь сегодняшний день пребывал в оцепенении, механически ковырялся в моторе, потом рассказывал историю их появления на острове. Пачки денег, сваленные грудой, словно встряхнули его. Ведь они же принадлежат ему! Сколько недель он провел среди этих камней, мерз, как собака, по ночам, застудил почки, а сейчас впереди только тюрьма. Но за что? Никто не видел их на острове, он никого не убивал. Вся компания утонула, он один спасся чудом. И никто ничего не докажет, когда исчезнет этот человек, листающий никому не нужные папки.

Бородин вздохнул и придвинулся к борту «Амура». Метровый стержень, который забивали между камней для принайтовки катера, лежал почти под рукой. Оперся локтем о борт, готовясь схватить железяку и сразу же прыгнуть.

И Некрасов же понял, ждал этого броска, не мешая Бородину напасть первым. Где-то в глубине сознания вертелась, скользила мысль, что пока жив Бородин, им с Ольгой не видать тех огромных денег, которые могут получить за валюту. Нет, Юрий не собирался его убивать. Если только… Карабин лежал у ног, со снятым предохранителем, и краем взгляда, украдкой следил Некрасов за багровым от внутреннего напряжения лицом Бородина. Ни жестом, ни словами Юрий не пытался его остановить, и в этой затаившейся готовности было что-то от провокации.

Звякнув неуклюже перехваченным стержнем, Бородин сорвался с места, занеся над головой железяку. Прыжок, еще один… Девятимиллиметровая пуля ударила его между ключиц, раньше чем он успел преодолеть половину расстояния. Бородин тянулся и не мог достать острым концом стержня плывущее лицо человека, который опять перехитрил его. Потом все погасло.

За два дня Некрасов кое-как собрал и наладил двигатель на «Амуре». Больше выбраться с острова было не на чем. Трупы оставили на том месте, где их застала смерть — здесь еще долго будет разбираться милиция. Про валюту и папки с документами решили ничего не говорить — это законная добыча Некрасова и Ольги. Сторублевки сложили отдельно, пусть забирают.

Двигатель работал нормально. Спустя три часа остров остался за горизонтом, а к вечеру показалась ломаная полоска далеких прибрежных уступов. Потом мотор зачихал. В картере выдавило заплату, которую ставил Некрасов, и вытекло масло.

Он снял бушлат и взялся за весла. Ветра почти не было, и впереди, милях в трех к югу, уже виднелись первые домики городского предместья. Еще дальше неясным светлым пятном проступали сгрудившиеся у причала сейнеры. Славка спал, свернувшись на боковом сиденье и положив под голову ладони.

Весла с плеском опускались в воду, и этот равномерный звук, привычное напряжение мышц успокаивали Некрасова, настраивая впервые за долгое время на безмятежный и даже полусонный лад. Он отложил весла и придвинул поближе саквояж. Разорвал голубую банковскую упаковку, рассеянно повертел в руках одну-вто-рую пятифунтовую бумажку. Теперь, самое главное, не спеша продать их двумя-тремя крупными партиями надежным людям, а деньги потом разделить. Половину Ольге, половину ему. Сумма вырисовывалась почти неправдоподобная, и он подумал что, пожалуй, всю валюту продавать и не надо. Возникала проблема, где ее хранить. И как передать долю для Ольги? Что если их взять с собой? Пусть поживут, пока он уладит свои денежные дела, а там видно будет.

Но как быть с Алей? Кстати, через Алю и ее знакомых куда проще реализовать валюту. Или куда-то вложить… Например, купить хороший коттедж за городом.

— Ольга, ты теперь богатая дама. Что с деньгами делать будешь?

Она поняла, что за этим вопросом пряталось нечто большее, чем любопытство. Остров, эти страшные дни, трупы среди камней — все осталось в прошлом, и Некрасов торопился отгородиться от нее.

— А ты? — одними губами отозвалась Ольга.

У нее был виноватый и даже прибитый вид. Скоро они расстанутся, и как будто ничего не было. А может, не надо им расставаться?

Некрасов рассеянно перебирал банкноты. Что-то необычное заставило тщательно рассмотреть одну из них. Он долго мял плотную бумагу и разглядывал ее на свет. Не может быть! Выдернул наугад еще несколько бумажек.

— Что случилось? — потянулась навстречу Ольга.

— Ничего…

Он надрывал одну за другой пачки, внимательно разглядывая деньги. Везде было одно и то же. В каждой упаковке были лишь по две подлинные банкноты: вверху и внизу, а между ними девяносто восемь фальшивых пятифунтовок. Прилично подделанных, далеко не каждый их различит, но тем не менее фальшивок.

Это был удар. Планы начать новую жизнь… или не сходиться с Алей…

— Все впустую! — он со смехом протянул Ольге веер банкнот. — Это фальшивые деньги. Из всей кучи настоящих лишь шестьдесят бумажек. Но два дня мы с тобой были миллионерами. Запомни их!

Дремавший под ногами Саян поднял лобастую голову и огляделся. До берега было еще далеко, он не понимал причин оживления.

— Откуда взялось столько фальшивок? — спросила Ольга.

— Может еще с войны. Я где-то читал, немцы изготавливали для своих целей разную поддельную валюту. Наверное, ведомство Берии изъяло фунты из числа трофеев в надежде, что они когда-нибудь пригодятся.

Некрасов смотрел мимо Ольги неподвижным взглядом. Значит все мираж! Ни на что не годные сторублевки сорок седьмого года, фальшивая валюта, папки с компроматом на давно умерших людей. Правда, мозг уже услужливо подсказал: папки можно предложить родственникам покойных тузов. Их сынки, как и папаши, наверняка занимают приличные посты. Много они не дадут, но все же…

Торговаться из-за покойников? Грязь! Есть и другой выход. Найти нужного фарца и загнать валюту подешевле, оптом, предупредив, что это фальшивка. Тот наверняка найдет лохов и наварит хорошие деньги.

А может, хрен с ними со всеми: фарцами, валютой, Алей… Ему уже сорок лет, и, может, эта женщина, сидевшая рядом с ним, Славка и собака единственные, кому он нужен.

Некрасов затолкал деньги в саквояж, щелкнул замками.

— А что если уехать куда-нибудь вместе? Четверо — это уже компания. Почти семья…

Он с усилием усмехнулся и резко сдвинул саквояж к краю борта.

— Чего молчишь, Оля?

— Мои слова что-то изменят? Ты же привык решать сам.

Она хотела язвительно добавить, что теперь он зато-. ворил по-другому. Может, потому что деньги оказались фальшивыми. Но это было бы несправедливо, она догадывалась, что все сложнее.