Владимир Першанин - Мы умрем в один день [сборник]

Она спасала от тоски и запоев, которые навалились. на меня зимой. Я тосковал по жене, дочке, друзьям, оставшимся слишком далеко, а бесконечный дождь за окном едва не заставлял выть от одиночества.

Тогда я шел в сарай к «Марии» и начинал заниматься ее восстановлением. Вечерами в мой дом иногда приходила женщина, Валя, работавшая медсестрой в амбулатории. Она то жила, то не жила с пьяницей-мужем. Общение со мной немного отвлекало ее от семейных дрязг. У Вали была большая грудь. В любви она была довольно пассивной, словно выполняла надоевшую обязанность.

Так прошла первая зима. К весне я заменил на яхте подгнившие доски и перебрал дизель. Солнце и теплое море растопили тоску. Как бы то ни было, а жизнь продолжалась. Почти все время я проводил на станции и в море, избегая возможности оставаться в своем неуютном пустом жилище. «Мария» заменяла мне дом. В одиночку или с кем-нибудь из приятелей я плавал вдоль побережья, забираясь в лабиринты скал, а порой уходя в море к нейтральным водам. Я бросал якорь и ночевал среди искрящейся черной глади. В море мне спалось спокойнее, чем дома. Радовало утреннее солнце, отражаясь веселыми желтыми полукружьями от медных поручней и окантовки иллюминаторов.

Я привык к морю, к пыльному южному городу с его кривыми мощеными улочками и даже к своему одинокому’ неуютному дому. Во дворе посадил черешню. Приятель-отставник начал с дальним прицелом водить меня в гости к своей родне. Знакомить с молоденькой племянницей-разведенкой. Племянница мне нравилась. Родители ее, за неимением лучших женихов, против моей кандидатуры ничего не имели и осторожно расспрашивали, какую пенсию мне назначили. К этому времени я без сожаления расстался с Валей, начал толстеть. Перестал просыпаться по ночам, теперь со мной оставалась невеста. Впереди вырисовывалась семейная жизнь. Моя старенькая мама одобрила намерения одинокого сына и написала в письме, что давно пора мне куда-то прибиваться. А там даст Бог, и она приедет. Смотреть за внуками.

Но судьбе было угодно распорядиться моей жизнью по-другому. Я встретил Ларису.

Вспоминал ли я ту рыжеволосую женщину в голубом «БМВ»? Иногда. Она мне понравилась, как может нравиться увиденная мельком фотография красивой киноактрисы. Она была женщиной из совсем другой жизни, куда я был не вхож, да и не стремился. А визитную карточку Кости Малова я вскоре потерял. Обращаться к главе фирмы «Русь» с какими-либо просьбами я не собирался.

В тот июньский день сильно парило. С утра я возился с ремонтом глиссера, а потом пошел на свой причал, где стояла «Мария». Ожидая грозу, я получше закрепил яхту, а потом уселся под навес с бутылкой пива в руке.

— Это ваша яхта?

Я обернулся и увидел ее. Рыжеволосая женщина в узких светлых брюках показывала пальцем на «Марию».

— Моя.

Она узнала меня, но улыбка, появившаяся на ее губах, не показалась мне искренней. Я хорошо запомнил, с каким безразличием усаживалась она тогда в машину. Кажется, эта женщина улыбалась только тогда, когда ей что-то было нужно.

— Красивая яхта.

Я промолчал и отпил глоток польского пива, полученного за ремонт глиссера.

— В гот раз вы нас здорово выручили, а я даже не знаю вашего имени.

— Вы его и не спрашивали.

— Ах, да, извините.

Она засмеялась, и я успел оглядеть ее фигуру. Стройную фигуру тридцатилетней женщины, хорошо следящей за собой. Массивная золотая цепочка с кулоном подчеркивала смуглость кожи в вырезе блузки, расстегнутой точно до того места, где начиналась высокая грудь.

— Меня зовут Лариса.

— Вячеслав. Садитесь, — я показал на скамейку.

— Наверное, вы уже майор?

— Бывший. Я ушел из армии.

— Вот как. И где сейчас?

— На этой станции. Рядом с вами.

Я украдкой разглядывал ее, чувствуя, что эта женщина входит в меня, обволакивая, подчиняя себе. Я хотел бы чтоб она ушла и одновременно желал, чтобы она осталась.

— У вас здесь тоже яхта?

— Нет, — Лариса помотала своей красивой головой. Рыжие волосы падали на плечи. — Я искала знакомого.

— Одного вы уже нашли, — неуклюже сострил я. — Если вам опять нужна помощь, я готов.

— Может быть.

Мы закурили. Огромная туча закрывала полнеба. Стрижи носились над застывшей фиолетовой водой, и люди на пляже торопливо собирали вещи.

— Лариса, если хотите, мы можем переждать грозу на яхте.

Я поглядел ей в глаза. Желто-зеленые, слегка прищуренные, они скользили мимо меня, ничего не выражая. Лариса что-то решала. Сквозь вырез блузки я видел белое полукружье груди. У нее был очень низкий, едва закрывающий соски бюстгальтер.

— Меня ждет машина.

— Муж?

— Нет, приятель. Да я и не замужем.

— А Костя?

Она не ответила, разглядывая яхту.

— У меня есть бутылка вина. Мы могли бы отметать знакомство.

Десятью минутами позже мы сидели в каюте, и я наливал в глиняные кружки «Изабеллу», густое пахучее вино, которое обычно покупал у одного старика возле станции. Мы говорили о каких-то пустяках. Вернее, пытался оживленно болтать я, а Лариса лишь изредка кивала. Дождь обрушился сплошной мутной стеной. В каюте стало темно. Я осторожно обнял женщину и потянулся к ее губам.

— Не торопись.

— Ты мне нравишься.

— Этого мало.

Я поцеловал ее в шею и снова налил вина. Я чувствовал, как колотится сердце, и боялся все испортить чрезмерной назойливостью.

— Слава, ты очень нас выручил тогда, — сказала Лариса, — и я тебе благодарна. Что если я попрошу тебя еще об одном одолжении.

— Для тебя лично?

На «ты» мы уже перешли. Что будет дальше?

— Для меня. Мне может понадобиться яхта. Дней на восемь-десять, может, чуть больше, — Она отпила глоток вина. — Я перебирал пряди ее медно-рыжих волос. — Но это не значит, что я брошусь отдаваться тебе прямо сейчас.

— Когда нужна яхта?

— Примерно через неделю. Но нас будет трое или четверо.

— И что за мероприятие нам предстоит?

— Позже я объясню. Скажем, что-то купить, отвезти и продать.

— Не наркотики, я надеюсь?

— Нет, не наркотики.

Дождь закончился так же быстро, как и начался. Тучи, громыхая, уходили к горам. Лариса поднялась.

— Мы увидимся сегодня вечером? — я вопросительно посмотрел на нее.

— Лучше завтра.

Я проводил Ларису до конца пирса. Белая «Ауди-100» ждала ее на берегу. В тот раз «БМВ», теперь «Ауди». Куда я лезу? Она коснулась губами моей щеки.

— Пока.

— До завтра.

В эту ночь я плохо спал. Утром у меня падали из рук ключи, и мой напарник-слесарь предложил похмелиться.

— Не поможет, — мотал я головой.

— Граммов сто пятьдесят — и все как рукой снимет, — убеждал напарник.

Я думал про Ларису и ждал вечера. Но вечер не принес мне облегчения. Мы погуляли по набережной, съели по мороженому в кафе на террасе, и Лариса заторопилась домой.