Владимир Першанин - Мы умрем в один день [сборник]

Челнок кивнул, соглашаясь со мной. Потом я снова вернулся к штурвалу. Сейчас я не знал, куда и зачем мы плывем. Знали ли это остальные?

— Нам нужно исчезнуть. На неделю, может быть, на две. — Вадим говорил отрывисто, словно отдавая команду, но я чувствовал его растерянность. — Уйти на ночь как можно дальше и укрыться на побережье или на одном из осторовов. В город нам никому возврата нет.

— А может, проще повернуть в любой порт и сдаться, — сказал я. — По крайней мере есть шанс остаться в живых.

— Мы все сгнием в тюрьме! — выкрикнула Лариса. — Ты хоть представляешь, какие статьи и сроки нам повесят?

— Слава, нас передушат в камерах, — Мишка курил, сидя на корточках, — там завязаны такие люди, что до суда дело не дойдет.

Наступили сумерки. Мы шли вдоль побережья, не рискуя углубляться в море, где яхту могли остановить пограничники. Петля затягивалась, и выхода я не видел. Оставалось лишь плыть, ни о чем не думая.

Это был скалистый, без признаков жилья, островок. Точнее, каменная вершина, окольцованная прибоем. В стороне виднелись еще два таких же островка, но выбирать уже не оставалось времени. Солнце зашло, и мы огибали остров почти в темноте, высматривая бухту или залив. В этих местах я был раза два прошлым летом. Кажется, люди здесь не жили, лишь на самом дальнем из островов мигал огонек автомаяка.

Я наконец разглядел бухту. Море, пробив сплошную базальтовую стену, врывалось вглубь острова узкой полосой мерцающей воды. Я шел вдоль каменного коридора, в котором развернуться было уже невозможно. Не дай Бог, если залив приведет нас в тупик! Челнок стоял на носу с якорем наготове.

Я вел яхту на малом газу, готовый в любой момент передвинуть реверс на задний ход. Приливное течение подтащило «Марию» к скале. Борт со скрежетом полз по камню. Звонко, как выстрел, лопнул один из шкотов, капроновую веревку подбросило в воздух. Но прилив уже расширялся, превращаясь в просторную бухту. Последний зубчатый утес остался за кормой, и яхта скользнула в спокойную воду. Я заглушил мотор.

Опускалась ночь. Подавленные событиями дня, мы молча поужинали и пошли спать. Тело Кости Малова, завернутое в кусок брезента, лежало в кормовом трюме. Мишка Челнок сидел на палубе и курил, свесив вниз ноги. Забинтованную кисть он держал на весу, баюкая, как младенца. Огонек сигареты светился в темноте.

— Ноет, — пожаловался Челнок, — заснуть невозможно. Он вдруг всхлипнул. Но, наверное, не от боли, — Мы с Костей четыре года вместе работали. Он меня сразу после армии к себе взял… Собственно, я его с детства знаю, на одной улице жили. Хороший мужик, добрый… Я за него кому угодно в глотку вцепиться был готов. А вот не уберег.

Как и все мы, Челнок здорово вылил. Алкоголь еще больше взвинтил его. Мишка был на грани истерики.

— Паскуда, волки позорные.

Я повернулся и пошел к себе. Неопределенность собственной судьбы угнетала меня сейчас куда больше, чем смерть Кости. А его расклеившийся телохранитель вызывал лишь раздражение.

Ясным летним утром многое видится по-другому. Я проснулся раньше остальных и выбрался на палубу. «Мария» стояла в бухте, окруженной со всех сторон базальтовыми скалами. Волны набегали на небольшую галечную отмель, за которой начинались заросли акации. Кусты росли и на скалах, уступами поднимающихся вверх. Меня ничто не удерживало в городе, где я прожил последние три года. В крайнем случае, наплевав на вещи, оставленные в доме, я мог уехать к матери в Ульяновскую область или в другое безопасное место.

Но только вместе с Ларисой. Оставлять ее я не собирался. Еще мне было жаль «Марию». Первую и, наверное, последнюю мою яхту. С ободранным бортом, излохмаченной пулями рубкой и разбитыми иллюминаторами она сиротливо покачивалась на якоре. Все это можно отремонтировать и замазать. Но мне на этих берегах делать было уже нечего.

Почти одновременно вылезли Вадим и Анжела. Лиманский сосредоточенно оглядел в бинокль скалы и бухту, хотя видимость ограничивалась несколькими сотнями метров. С биноклем и автоматом через плечо он, наверное, казался себе более значимым. Чем-то вроде капитана нашей приунывшей компании. Командирский зуд просто распирал его.

— Все спокойно?

— Спокойно, — отозвался я. — Только спрячь автомат, ты вчера вдоволь настрелялся. А то увидит какой-нибудь турист.

Лиманский неприязненно покосился на меня.

— Надо разбудить остальных, — сказал он. А так как я на его указание не отреагировал, повернулся к Анжеле. — Иди, разбуди всех, хватит спать.

Мы подсчитали оставшиеся запасы. Банок пятнадцать консервов, немного крупы и картошки, две буханки заплесневевшего хлеба.

— Праздник кончился, — мрачно подытожил Челнок, — будем жрать суп со скумбрией. Хорошо, хоть спирт остался. Неделю продержимся.

— Не знаю, что вы дальше собираетесь делать с вашей бомбой, — сказал я, — но о собственных шкурах нам придется заботиться очень усиленно. Например, начать с того, что обойти остров и установить постоянное наблюдение за морем. А спирт лучше спрятать подальше.

— Узнаю голос нового капитана, то бишь майора, — ухмыльнулся Челнок, — мы без начальства не могем!

— Заткнись, — посоветовала Лариса, — скажи спасибо, что за тебя кто-то мозгами шевелит. Не будем подчиняться кому-то одному, — подохнем все.

— Я ничего, — Челнок прижал перебинтованную руку к груди, — Славка мне очень даже импонирует. Особенно если похмелиться даст.

Все засмеялись. Правда, веселья в этом смехе не слышалось. Радоваться было нечему.

— Что будем делать с Костей? — спросил я.

— Похороним в море, чтобы его больше никто не тревожил.

Лариса, видимо, приняла решение заранее. Остальные промолчали. В этом вопросе ее слово было решающим.

Мы зашили тело Кости Малова в запасной парус и привязали к ногам камень. Я отвел яхту на середину залива. Глубина, судя по всему, была большая, базальтовые стены уходили отвесно в воду. Я вопросительно посмотрел на Ларису.

— Если хочешь, можно дальше в море.

— Не надо. Давай здесь. Хоть буду знать, где его могила.

Парусиновый кокон с плеском исчез в воде. Лариса, закусив губу, пошла вниз, в свою каюту.

Я почувствовал облегчение. По крайней мере, одну проблему мы решили, хотя она была наименее сложной из всех.

Людей на острове не оказалось. Каменистый, почти лишенный растительности, вряд ли он представлял интерес для отдыхающих, особенно в последние годы, когда их количество значительно поубавилось.

Тем не менее, люди здесь иногда появлялись. Мы нашли следы старых костров, ржавые консервные банки. У рыбаков или отдыхающих мы подозрения не вызовем. Хуже, если на острове бывают пограничники. В любом случае, бомбу следовало спрятать на берегу.