Джозефина Тэй - Поставь на карту жизнь. Любить, но не терять рассудка. Что сказал покойник

Часа в четыре утра улица почти вымирает, и веки впору подпирать спичками, чтобы не слипались. Пожалуй, больше нет смысла торчать здесь. Я выпрямляюсь на сиденье и едва удерживаюсь, чтобы не завопить от боли. Все тело затекло, ноги ноют, руки одеревенели, шею свело острой, колющей болью. Романтическая профессия, что и говорить! Я еду домой. Город весь вымер, пьяные гуляки уже повыдохлись и сникли, а пчелки-трудяги еще не пробудились ото сна. Лишь окна яхт-клуба по-прежнему сияют вовсю: если уж строительный подрядчик решил гульнуть на пару с вице-директором рекламного агентства, то тут скоро конца не жди. Должны же они показать, что умеют развлекаться не хуже этих пижонов из «Эмеральда».

За два перекрестка от дома мне удалось воткнуть машину в свободный квадрат, и дальше я пошел пешком. Свежий воздух нисколько не разогнал сонливость, а, наоборот, сделал ее еще более ощутимой. Я поднялся на лифте на восьмой этаж. «Дэн Робертс, частный детектив» — засвидетельствовала мое тождество табличка на двери. С трудом протащившись через кабинет, я ввалился в спальню. Едва сбросив с себя одежду, я рухнул в постель. Не стану врать, будто уснул я на ходу, но то, что я отключился в тот самый момент, как только голова моя коснулась подушки, — это факт.

— Открывай немедленно!

Я отскочил в сторону, укрылся за креслом и взял под прицел дверь.

— Открывай, или мы взломаем дверь!

Я снял пистолет с предохранителя.

— Полиция. Слышишь, Робертс? Немедленно впусти нас!

Этот проклятый стук действовал на нервы, словно удары молотка по голове. Я спустил курок, и… черта с два, никакой курок я не трогал. Сон постепенно выпускал меня из своих цепких объятий. Плавая в поту, я лежал в постели, солнечные лучи ласкали мой обнаженный живот. Я глянул на часы: время перевалило за десять. В дверь снова забарабанили, и у меня на виске запульсировала жилка.

Убью, подумал я. Кто бы там ни ломился в дверь, ему несдобровать. Встав с постели, я, пошатываясь, побрел в ванную. Пустил холодную воду и подставил голову под струю. Когда почувствовал, что больше не засну стоя, я уткнулся головой в край раковины, натянул на себя махровый халат и потащился открывать дверь.

Едва я успел щелкнуть замком, как меня словно подхватило порывом вихря. Дверь распахнулась, и в прихожую ворвались два типа — плечистые и оба в одинаковых серых костюмах. Они не дали мне выразить свое возмущение: один рывком поставил меня к стене, другой сунул под ребра полицейский кольт тридцать восьмого калибра.

— В чем дело, приятель? Давите ухо?

— Вот именно. То одно, то другое. А вы умеете как-то иначе?

Они обменялись взглядами, продолжая при этом краешком глаза следить за мной.

— А он весельчак.

— Да уж, с юмором у него все в порядке, — поддакнул второй.

Я начал медленно считать про себя. Резинового валика, оказывающего благодатное воздействие на расстроенные нервы, под рукой не было, а горячиться под дулом полицейского кольта не рекомендуется. Это только в кинофильмах выглядит проще простого: ловким движением фокусника обезоруживаешь противника, и в следующий миг подлый налетчик с заломленной за спину рукой испускает жалобные стоны. В жизни мне ни разу не доводилось наблюдать подобное. Зато я видел, как пуля из такого ствола впивалась человеку в живот.

— Чековая книжка в столе, в левом нижнем ящике. Оставьте пару долларов на обед, забирайте все, что сочтете ценным, только не тяните резину.

Тот, что стоял слева, двинул мне в поддых. Удар был неожиданным, и казалось, внутри у меня взорвалась бомба. Я сложился пополам, словно собрался повнимательнее изучить ботинки незваных гостей. Они оказались порядочными людьми — не стали разбивать коленом мою физиономию.

— Все, парень, пошутили, и хватит. Мы действительно из полиции. Городское управление Эмеральд-Сити, отдел расследования убийств.

Перед глазами у меня на мгновение мелькнул значок, словно каждый за версту и почти не глядя обязан узнавать полицейскую бляху. Впрочем, возможно, и в самом деле обязан?

Остатки сна окончательно слетели с меня.

— Кто-то записался в покойники?

Полицейский не ударил меня, лишь смерил взглядом, но взгляд этот не сулил ничего хорошего.

— Ну, давай одевайся, красавчик. Капитан ждать не любит.

Такое заявление сулило еще меньше хорошего. Капитана Виллиса я знал. Быть бы ему мелким карьеристом, если бы не редкое везение: он женился на дочери видного политика и стал крупномасштабным карьеристом, довольно быстро достигшим капитанского чина. Лет пятидесяти, тощий верзила с наружностью типичного язвенника и с головой, до смешного похожей на мяч для регби. По мнению многих, сходство было не только внешним. Я не любил капитана Виллиса, но, что гораздо хуже, он тоже не любил меня. В прошлом году при расследовании одного убийства мне удалось пощекотать его самолюбие, и он, конечно же, мне этого не простил.

— Бред собачий! — воскликнул я. — Уж не обвиняете ли вы меня в чем-то? — я направился к телефону. — Тогда нелишне поставить в известность моего адвоката.

Адвоката у меня не было, но полицейские-то об этом не знали. Тот, что повыше, преградил мне дорогу. Он уже успел спрятать пистолет в кобуру, и я секунду раздумывал, не воспользоваться ли случаем.

— В чем вас обвиняют, приятель? — переспросил он, и физиономию его скривила гнусная ухмылка. — Сущие пустяки. Всего лишь убийство, а если будете долго копаться, то добавим сопротивление властям при исполнении служебных обязанностей.

Он ждал, что я его ударю. Явно ждал этого, мерзавец, потому и оружие убрал. Трах-бах — и не придется со мной церемониться.

Мне сделалось страшно. Эти ребята всерьез намерены пришить мне какое-то убийство. Доказательств у них, конечно, нет, зато я подтвердил бы обвинение, вздумай дать деру. Пожалуй, и в самом деле не помешало бы обзавестись адвокатом.

— Говорите, капитан приглашает меня для беседы? — невинным тоном уточнил я.

Он молча кивнул.

— Чего же вы не сказали с самого начала? Сию минуту оденусь.

Полицейские мрачно наблюдали, как я надеваю штаны и рубаху. Прежде чем я успел напялить пиджак, злобный карлик подошел и мясистой лапой обшарил его. Извлек пистолет сорок пятого калибра и бросил на меня обличающий взгляд.

— Это что еще такое?

— Сувенир с воскресной распродажи, — ответил я.

— Забери пушку, — распорядился другой. — Вдруг да нам повезет, и у него не окажется разрешения на право ношения оружия или выяснится, что оно побывало в деле.

— Факт! — подтвердил карлик. — Из него недавно стреляли. В лаборатории это установят в два счета.

Парочка казалась даже забавной, так лихо они выдавали свой отрепетированный номер. Я оделся, и мы направились к выходу. У двери стоял какой-то мужчина, изучавший табличку с моим именем. Клиент, будь оно неладно! Неделями ждешь понапрасну, а теперь, когда появился шанс заполучить работу, тебя загребают в полицию. Краем глаза я увидел, как мужчина смотрит нам вслед, а затем мы втиснулись в лифт. Мерзкое было ощущение ехать впритирку с этими типами. Все в них вызывало у меня омерзение: и они сами, и их одежда, и их гнусные рожи, и показная уверенность в себе. Но особенно мерзко было сознавать, что они по указке сущего ничтожества разыгрывают тут из себя героев, в то время как человека лишили жизни, а убийца преспокойно разгуливает на свободе.