Ларс Миттинг - Шестнадцать деревьев Соммы

«Патна» скрипнула. Было все еще противно пользоваться лодкой, задавившей Эйнара насмерть. Пока я подгребал к сараю и затаскивал туда лодку, надо мной кружило несколько чаек. Я открыл «Коммодор», натянул на ноги сухие кроссовки и пристроил «Лейку» через плечо.

Погода снова поменялась. Дневной свет вдруг резко потерял яркость, будто солнце обернули в пергаментную бумагу. Землю окутал молочно-белый туман. Он то сгущался, то редел, пропуская на несколько минут ослепительно-сухие солнечные лучи, и я уже не чувствовал связи между местами, которыми шел. Постоял минутку возле развалин каменного дома, а в следующую минуту уже оказался на тесной дорожке между забором и дорогой. Мимо с ревом промчался оранжевый «Воксхолл».

Время от времени я брал «Лейку» в руки и делал снимки. Но я больше не чувствовал в себе прежней неодолимой тяги, гнавшей меня по миру, чтобы ловить его в аппарат, и подсказывавшей, что ничто не должно остаться незапечатленным. Все, что попадалось мне здесь, было так переменчиво, и мне теперь почти не хотелось узнать, что из этого настоящее, а что — нет. Мне не хотелось, чтобы проявочная эмульсия хранила готовый ответ. Который ждал бы меня по возвращении домой и, может быть, противоречил бы тому, что я предпочел запомнить.

Но вот я увидел кое-что. В кристально четком проблеске между ватными облаками тумана. Деревянный дом. Первый, увиденный мною на Шетландских островах. Высокий и просторный, трехэтажный, стилем резко отличающийся от своего окружения. Плоская крыша, большие окна. Выкрашенный в светло-желтый цвет фасад обрамляли высокие колонны, а широкая лестница, защищенная от непогоды застекленной надстройкой, заканчивалась широкой двойной дверью из сияющей коричневой древесины. Вокруг участка тянулась высокая кованая ограда, покосившаяся и ржавая. Вид из самых верхних окон был, должно быть, великолепен: ведь дом стоял на самом краю утеса, нависающего над морем.

Я подошел поближе, и когда туман снова на мгновение разошелся, увидел, что в доме никто не живет. Трава вокруг выросла высокой и густой. Два окна были разбиты, боковая дверь забита досками.

Когда я толкнул кованую калитку, она заскрипела. Когда-то дом окружала широкая ровная рамка белого, как мрамор, щебня, но теперь края неряшливо заросли травой. Каменные ступени крыльца расползлись в стороны, и в щели между ними проросли кустики.

Теперь ясные промежутки стали длиться дольше. Я запрокинул голову и посмотрел на верхние этажи. Дом был таким большим по площади — вряд ли во все его внутренние помещения попадает свет.

Тут меня как будто что-то толкнуло. Неприятное ощущение, что я, поддавшись азарту, позволил себе лишнее. Я обернулся. На гребне горы позади меня стояли глазевшие в мою сторону мужчина с мальчиком. Фермеры. Резиновые сапоги, плащи, пастушья собака на поводке.

Я кивнул им и поднес «Лейку» к глазам, якобы занимаясь делом. Но им было все равно, и они пошли себе дальше.

Как быстро распространяются слухи в таком месте, как это? Со скоростью ветра. Быстро, во всех направлениях, всем. Все, должно быть, проходили мимо синего «Опеля Коммодор» с норвежской регистрацией. Гребная лодка покойника снова спущена на воду. Кто-то хозяйничает на острове, который десятилетиями заселял an unken body. А теперь этот кто-то заявился шпионить сюда.

Я подошел ближе к стене дома и двинулся вдоль нее. Я шел, и рев океана все усиливался. Вскоре мне не стало слышно своих шагов, а когда я свернул за угол, грохот стал оглушающим. В тридцати метрах подо мной волны бились о скалы.

И тут сзади меня возникла она.

— Ты откуда взялась? — удивился я.

Девушка не ответила и только показала большим пальцем, что нам надо возвращаться.

— This is private property [19] Это частная собственность ( англ. ). , — сказала она, когда стена приглушила грозный шум волн. Сегодня на ней был новый жакет, несколько строгий, серо-зеленый твидовый жакет с красной подкладкой снизу воротничка и с глубокими вытачками на пояснице, туго обтягивавший попу. Сегодня она торопилась и застегнула жакет на ходу.

— Это что за дом? — спросил я.

— Это не дом. It is Quercus Hall.

— Квэ… как?

— Квэркус . Дуб. Каркас сложен из дуба.

— Ты живешь здесь?

Она покачала головой и продолжила идти, пока мы не подошли к калитке.

— I am just taking care of the house [20] Я только присматриваю за домом ( англ. ). , — сказала она, запирая за нами. — Он принадлежит семье Уинтерфинч.

Я обернулся — хотел еще полюбоваться огромным исхлестанным непогодой домом.

— А где живешь ты? — поинтересовался я. — Раз уж ты увидела меня здесь.

Она покосилась на тропинку в траве. Та вела к маленькому каменному домику, окруженному стеной из гранитных плит.

— Почему ты вчера не сказала, что живешь на их земле? — задал я новый вопрос.

— Посторонним такие вещи не выкладывают, — сказала она. — Мне разрешено пользоваться домиком и лодкой в обмен на то, что я присматриваю за большим домом.

На запястье у нее были старинные мужские часы, и теперь она бросила на них нетерпеливый взгляд.

— Что люди говорили об Эйнаре? — продолжил допытываться я. — Или, точнее, в каком это году он якобы кого-то убил?

— Я больше ничего не знаю, — сказала девушка. — Мне надо в Леруик. Успеть на автобус.

Точно как вчера, она двинулась дальше, не посмотрев, иду ли я следом, и точно как вчера, я поплелся за ней.

Что-то тут было не так. Из того, что она сказала. Что-то уже шипело, как подожженный запал. Так бывает в горах. Чувствуешь поблизости, еще не видя его, оленя-вожака с огромными рогами, и внезапно он оказывается рядом, когда меньше всего этого ждешь. А сезон не охотничий, и в магазине карабина нет патронов, так что единственное, что ты уносишь с собой, это встряска .

— Могу подвезти тебя в Леруик! — крикнул я ей вслед. — Если хочешь.

Ее звали Гвен Лиск, а в Леруик ей нужно было, чтобы купить пластинку группы «Ранриг» « The Cutter and the Clan» . Она выросла на севере острова, но ее родители несколько лет назад уехали отсюда. Как я понял, раньше Уинтерфинчи приезжали сюда на лето, и она тогда убирала в доме, стирала и покупала продукты. Теперь ее единственным постоянным заданием оставалось время от времени обходить чердак с фонариком и сообщать, не потекла ли крыша.

— Ну и, понятно, это надо делать в дождливую погоду, — сказала она, когда мы уже стояли на пароме. — А дождь идет каждый день. Я люблю дождь.

— А что ты изучаешь, когда живешь на большой земле? — спросил я.

— Экономику . Numbers and figures [21] Цифры и числа ( англ. ). .

Когда Гвен рассказывала о себе, ее предложения сокращались наполовину. Когда мне было трудно понимать ее, она не пыталась объяснить диалектные слова. Но, как я понял, жила она в Абердине.